Даньшин, Анатолий Андреевич
Поделись знанием:
Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
Даньшин Анатолий Андреевич (* 27 января 1934, Волчанск — † 19 января 1984, Днепропетровск) — певец (баритон). 1967 — заслуженный, народный артист РСФСР — 1973.
В 1958 году закончил Харьковскую консерваторию.
Работал в оперных театрах Перми и Новосибирска. В 1975-1984 годах — в Днепропетровском театре оперы и балета.
Лауреат Шевченковской премии 1978 года — вместе с Данькевичем, Вариводой, Арефьевым, Киосе, Суржиной, Украинским — за оперу «Богдан Хмельницкий» в новой редакции в Днепропетровском театре оперы и балета.
Исполнил следующие партии:
- Игорь — «Князь Игорь» Александра Бородина,
- Жермон, «Травиата»,
- Ренато —«Бал-маскарад»,
- ди Луна, «Трубадур»,
- ди Поза, «Дон Карлос», опера Джузеппе Верди,
- Валентин — «Фауст» Ш. Гуно,
- Богдан Хмельницкий — опера Константина Данькевича,
- Фредерик — «Лакме» Л. Делиба,
- Тимофей — «Поднятая целина» Дзержинского,
- Сильвио — «Паяцы» Руджеро Леонкавалло,
- Папагено — «Волшебная флейта» В. А. Моцарта,
- Марсель — «Богема» Джакомо Пуччини,
- Фигаро («Севильский цирюльник») Джоаккино Антонио Россини,
- Мазепа, Мазепа,
- Онегин, Онегин,
- Елецкий, «Пиковая дама»,
- Лионель, «Орлеанская дева»,
- Роберт «Иоланта» — опера Петра Чайковского,
- Гаврилов — «Не только любовь» Р К. Щедрина.
Снимался в фильме-опере «Богдан Хмельницкий» (1978).
Источники
- [knpu.gov.ua/content/danshin-anatolii-andriiovich Шевченковский комитет]
- [enc.permculture.ru/showObject.do?object=1804033262 Даньшин (рус.)]
Напишите отзыв о статье "Даньшин, Анатолий Андреевич"
Отрывок, характеризующий Даньшин, Анатолий Андреевич
В исторических сочинениях о 1812 м годе авторы французы очень любят говорить о том, как Наполеон чувствовал опасность растяжения своей линии, как он искал сражения, как маршалы его советовали ему остановиться в Смоленске, и приводить другие подобные доводы, доказывающие, что тогда уже будто понята была опасность кампании; а авторы русские еще более любят говорить о том, как с начала кампании существовал план скифской войны заманивания Наполеона в глубь России, и приписывают этот план кто Пфулю, кто какому то французу, кто Толю, кто самому императору Александру, указывая на записки, проекты и письма, в которых действительно находятся намеки на этот образ действий. Но все эти намеки на предвидение того, что случилось, как со стороны французов так и со стороны русских выставляются теперь только потому, что событие оправдало их. Ежели бы событие не совершилось, то намеки эти были бы забыты, как забыты теперь тысячи и миллионы противоположных намеков и предположений, бывших в ходу тогда, но оказавшихся несправедливыми и потому забытых. Об исходе каждого совершающегося события всегда бывает так много предположений, что, чем бы оно ни кончилось, всегда найдутся люди, которые скажут: «Я тогда еще сказал, что это так будет», забывая совсем, что в числе бесчисленных предположений были делаемы и совершенно противоположные.Предположения о сознании Наполеоном опасности растяжения линии и со стороны русских – о завлечении неприятеля в глубь России – принадлежат, очевидно, к этому разряду, и историки только с большой натяжкой могут приписывать такие соображения Наполеону и его маршалам и такие планы русским военачальникам. Все факты совершенно противоречат таким предположениям. Не только во все время войны со стороны русских не было желания заманить французов в глубь России, но все было делаемо для того, чтобы остановить их с первого вступления их в Россию, и не только Наполеон не боялся растяжения своей линии, но он радовался, как торжеству, каждому своему шагу вперед и очень лениво, не так, как в прежние свои кампании, искал сражения.
При самом начале кампании армии наши разрезаны, и единственная цель, к которой мы стремимся, состоит в том, чтобы соединить их, хотя для того, чтобы отступать и завлекать неприятеля в глубь страны, в соединении армий не представляется выгод. Император находится при армии для воодушевления ее в отстаивании каждого шага русской земли, а не для отступления. Устроивается громадный Дрисский лагерь по плану Пфуля и не предполагается отступать далее. Государь делает упреки главнокомандующим за каждый шаг отступления. Не только сожжение Москвы, но допущение неприятеля до Смоленска не может даже представиться воображению императора, и когда армии соединяются, то государь негодует за то, что Смоленск взят и сожжен и не дано пред стенами его генерального сражения.
