Даньян-Бувре, Паскаль
| Паскаль Даньян-Бувре | |
| Pascal Dagnan-Bouveret | |
 | |
| Имя при рождении: |
Pascal Adolphe Jean Dagnan-Bouveret |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
| Жанр: | |
| Учёба: |
Школа изящных искусств в Париже |
| Стиль: | |
| Влияние: | |
| Награды: |
|
 Работы на Викискладе | |
Паскаль Адольф Жан Даньян-Бувре (фр. Pascal Adolphe Jean Dagnan-Bouveret; 7 января 1852, Париж — 3 июля 1929, Кенсе) — французский художник-реалист.
Содержание
Биография
Сын парижского портного.
С 1869 года учился живописи в студии художника Александра Кабанеля и в школе изящных искусств в Париже под руководством Жана-Леона Жерома.
Тогда же в школе он встретил и подружился с будущим художником, представителем натурализма в живописи как составной части реализма Жюлем Бастьен-Лепажем и живописцем Густавом Куртуа.
С 1875 года принимал участие в ряде выставок.
В 1880 года был награждён медалью первого класса за картину «An Accident», в 1885 году — Почетной медалью за полотно «Horses at the Watering Trough».
С 1885 года он часто посещает Великобританию, которая вдохновила его на написание многих картин. За одну из них «ПLe Pardon en Bretagne» художник был награждён Почетной медалью на Всемирной выставке 1889 г..
Даньян-Буве был, наряду с великим Жюлем Бретоном, один из первых французских художников, изобразивших крестьянский быт в духе натурализма.
Его творчество представлено также портретами и полотнами на религиозные темы.
В ходе подготовки эскизов своих будущих картин художник использовал фотографию.
В 1878 году он переехал на восток Франции в Франш-Конте, где создал большое количество пейзажей и натюрмортов.
В 1891 году Паскаль Даньян-Бувре был удостоен звания офицера ордена Почётного легиона, а в 1900 году — избран в члены Института Франции.
Работы
- Atalante, 1875, Musée des beaux-arts de Мелён.
- Mariage chez le photographe, 1879, Musée des beaux-arts de Лион.
- Chevaux à l’abreuvoir, 1885, Musée des beaux-arts de Шамбери
- Le Pardon en Bretagne, 1886, Nowy Jork, Метрополитен-музей.
- Vierge à l’Enfant, Мюнхен.
- Le Christ et les disciples d’Emmaüs, 1896—1897, Museum of Art, Carnegie Institute, Питтсбург.
- Le Pain béni, 1885, Paris, Музей Орсе.
- Bénédiction des jeunes mariés, Москва, Государственный музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина
Напишите отзыв о статье "Даньян-Бувре, Паскаль"
Литература
- Gabriel P.Weisberg. Against the Modern: Dagnan-Bouveret and the Transformation of the Academic Tradition. New York: Dahesh Museum, 2002. ISBN 0-8135-3156-X
Ссылки
- [www.allartclassic.com/author_biography.php?p_number=190 Biography] (англ.)
- [www.artcyclopedia.com/artists/dagnan-bouveret_pascal-adolphe-jean.html Pascal Dagnan-Bouveret] (англ.)
Отрывок, характеризующий Даньян-Бувре, Паскаль
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
