Дараньи, Кальман

Кальман Дараньи Kálmán Darányi<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
премьер-министр Королевства Венгрии
12 октября 1936 — 14 мая 1938
Предшественник:	Дьюла Гёмбёш
Преемник:	Бела Имреди
Рождение:	22 марта 1886(1886-03-22) Будапешт, Австро-Венгрия
Смерть:	1 ноября 1939(1939-11-01) (53 года) Будапешт, Королевство Венгрия
Партия:	Партия национального единства

Ка́льман Да́раньи (иногда — Калман; венг. Darányi Kálmán [ˈdɒraːɲi ˈkaːlmaːn]; 22 марта 1886, Будапешт — 1 ноября 1939, Будапешт) — венгерский политик, премьер-министр Королевства Венгрии в 1936-38.

Родился во влиятельной дворянской семье; его дядя Игнац Дараньи был министром сельского хозяйства Венгрии в 1895—1903. Получил юридическое образование; некоторое время работал чиновником.

В 1927 году был избран в парламент. В 1935 году был назначен министром сельского хозяйства, а после смерти Дьюлы Гёмбёша стал премьер-министром. Дараньи возвратил отменённое ранее тайное голосование на выборах, однако ещё более сократил общее число избирателей. Кроме того, были расширены полномочия Миклоша Хорти. Кабинет также провёл ряд антисемитских законов. Во внешней политике Дараньи продолжал линию своих предшественников на ревизию Трианонского договора. В марте 1938 года заявил о необходимости масштабного перевооружения армии («Дьёрская программа»), однако вскоре после аншлюса Австрии ушёл в отставку. В 1938-39 годах был спикером парламента.

Ссылки

• [mek.niif.hu/00300/00355/html/ABC03014/03089.htm Кальман Дараньи в Венгерском биографическом словаре]  (венг.)

Отрывок, характеризующий Дараньи, Кальман

Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.