Дарбинян, Самвел Андраникович

Самвел Дарбинян
Общая информация
Полное имя	Самвел Андраникович Дарбинян
Родился	1 января 1952(1952-01-01) (72 года) Ереван, Армянская ССР, СССР
Гражданство	СССР Армения Россия
Позиция	полузащитник
Информация о клубе
Клуб	Сайпа Шамал
Должность	тренер
Карьера
Клубная карьера*
1969—1972	Арарат-д (Ереван)	? (?)
Тренерская карьера
1983—1985	Котайк	тренер
1986—1987	Арарат (Ереван)	тренер
1990	Малатия
1991	Арарат (Ереван)	тренер
1992—1994	АСС-СКИФ
1995	Арарат (Ереван)
1995—1996	Армения
1995—1996	Ереван
1997	Ереван
1998—1999	Ереван
1999—2000	Киликия
2000—2001	Расинг (Бейрут)
2001—2002	Пюник
2002	Пюник-2	тренер
2002—2004	Зоб Ахан
2004—2006	Киликия
2006—2008	Пайкан
2008—2009	Пайкан	технический менеджер
2009	Мика
2009—2010	Мика	тренер-консультант
2010	Киликия
2011	Арарат (Ереван)	тренер
2011—н.в.	Сайпа Шамал	тренер
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Самве́л Андрани́кович Дарбиня́н (арм. Սամվել Անդրանիկի Դարբինյան, перс. ساموئل دارابينيان‎); 1 января 1952, Ереван, Армянская ССР, СССР) — советский и армянский футболист. В прошлом полузащитник, а ныне тренер. Заслуженный тренер Армянской ССР (1990). Тренер иранского клуба «Сайпа Шамал»

Тренерская карьера

В 2001 году Самвел Дарбинян принял дебютанта Премьер-лиги команду «Пюник» из рук Левона Яблукяна, который покинул пост после 1-го тура чемпионата. Под руководством Дарбиняна «Пюник» с начала чемпионата и до окончания держался на первом месте. В начале 2002 года принимает приглашение возглавить иранский клуб «Зоб Ахан».

В 2009 году по ходу сезона принял команду «Мика», после отправленного в отставку Иво Шушака. Под его руководством клуб начал играть в атакующий футбол, показывая положительные результаты. В течение сезона «Мика» билась за чемпионство с командой «Пюник», но после некоторых осечек, Дарбинян был отправлен в отставку, а обязанности главного тренера были возложены на Бабкена Меликяна. По окончании чемпионата «Мика» заняла второе место. После ухода с поста главного тренера, Дарбиняну было предложено остаться в клубе, заняв вакантную должность тренера-консультанта.

В апреле 2010 года вместо ушедшёго в отставку Абраама Хашманяна, на должность главного тренера ереванской «Киликии» был принят Самвел Дарбинян. Контракт с клубом был подписан до 2012 года. Перед Дарбиняном была поставлена задача показывать хороший футбол и стремиться к победе в каждой игре. На основе этих факторов руководство клуба планирует увеличить численность своих болельщиков. За 4 тура до окончания чемпионата, Дарбинян подал в отставку. Причину ухода специалист не озвучнил, но сказал, что имеются варианты работы за рубежом.

В первой половине сезона 2011 года входил в тренерский штаб ереванского «Арарата». В отсутствии дисквалифицированного Аркадия Андриасяна руководил тренировочным процессом команды. Через некоторое время после истечения срока дисквалификации покинул клуб, перейдя в «Сайпа Шамал» выступавший в первой лиге чемпионата Ирана.

Достижения

• «Арарат» (Ереван)
  • Обладатель Кубка Армении: 1995
• «Ереван»
  • Чемпион Армении: 1998
  • Бронзовый призёр чемпионата Армении: 1996/97, 1998
  • Финалист Кубка Армении: 1998
• «Пюник»
  • Чемпион Армении: 2001
  • Серебряный призёр чемпионата Армении: 2009
  • Обладатель Суперкубка Армении: 2002
• «Киликия»
  • Финалист Кубка Армении: 2005
• «Мика»
  • Серебряный призёр чемпионата Армении: 2009
• «Зоб Ахан»
  • Обладатель Кубка Ирана: 2002/03

Ссылки

• [www.footballdatabase.eu/football.joueurs.samvel.darbinyan.100182.en.html Профиль на footballdatabase.eu]  (англ.)
• [armfootball.tripod.com/id117.html Профиль на armfootball.tripod.com]  (англ.)
• [www.weltfussball.de/spieler_profil/samvel-darbinyan/ Профиль на weltfussball.de]  (нем.)
• [www.transfermarkt.de/de/trainer/10515/samvel-darbinyan/aufeinenblick.html Профиль на transfermarkt.de]  (нем.)

Отрывок, характеризующий Дарбинян, Самвел Андраникович

Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.