Дарданский мир

Дарданский мир — мирный договор, который заключили Луций Корнелий Сулла и Митридат VI Евпатор, царь Понта в городе Дардане осенью 85 года до н. э.. Договор ознаменовал окончание Первой Митридатовой войны, в которой понтийцы потерпели поражение. Условия мира были достаточно мягкими для Понта, и солдаты роптали на Суллу, что тот не покарал Митридата за резню римлян в Азии (а заодно, видимо, и за то, что он не дал им продолжить войну, сулившую немалую добычу), но Сулла также стремился заключить мир в связи с угрозой гражданской войны в Риме.

Согласно договору Митридат VI Евпатор отказывался от агрессивных намерений, освобождал захваченные в Греции и Малой Азии римские провинции, выплачивал контрибуцию в три тысячи талантов и передавал часть флота Сулле.

Дарданский мир был скорее перемирием, и обе стороны понимали это, готовясь к военным действиям. Менее чем через два года началась Вторая Митридатова война.

Литература

• Машкин Н. А. История Древнего Рима. стр. 250
• Гуленков К. Л. Дарданский мир: об одном аспекте политики Суллы // Античность: политика и культура. Казань, 1998.

Отрывок, характеризующий Дарданский мир

Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.