Город
Дарем Durham
Флаг
|
|
Показать/скрыть карты
|
К:Населённые пункты, основанные в 1869 году
Да́рем (англ. Durham, произносится «Дю́рэм») — город на юго-востоке Северной Каролины, административный центр одноимённого округа. Табачная и текстильная промышленность. Население 239 358 (2012).
Дарем — крупнейший в Каролине образовательный центр. Здесь находится университет Дьюка, а также Школа науки и математики.
География
Дарем находится на холмистой местности в восточно-центральной части плато Пидмонт[1]. Город имеет общую площадь 245,8 км², из которых 245,1 км² зе́мли и 0,7 км² (0,29 %) — вода. Почва преимущественно глинистая, что не благоприятствует ведению сельского хозяйства. Через Дарем протекает река Ино, наряду с несколькими другими небольшими ручьями.
Климат
Дарем имеет влажный субтропический климат в соответствии с классификацией Кёппена, с теплым и влажным летом, прохладной зимой и мягкой весной и осенью. Дарем получает обильные осадки с грозами летом. Выпадает в среднем 170 мм снега в год, который обычно тает в течение нескольких дней.
История
По местности, где находится Дарем, проходил Великий индейский торговый путь. В 1701 году красоту Дарема оценил английский исследователь Джон Лоусон, который назвал область «цветок из Каролины». Устойчивый рост населения Дарема приходится на момент, когда через него стала проходить почта в 1827 году. Приход железнодорожной инфраструктуры задерживался нежеланием населения отдавать свои пастбища по строительство железной дороги, но в 1849 году Бартлет С. Дарем подарил свои земли под строительство депо. Дальнейший рост населения продолжился после Гражданской войны в США, когда в Дареме началось производство табака. Увеличение товарооборота позволило Дарему получить статус города 10 апреля 1869 года. На то время Дарем находился в составе округа Орэндж. 17 апреля 1881 года город стал центром новосозданного округа Дарем.
В 1893 году в городе начала издаваться крупная ежедневная газета «Геральд-Сан» (The Herald-Sun).
Города-побратимы
У Дарема — пять городов побратимов[2]:
Фотографии
First Duke tobacco factory and surrounding buildings 1883.jpg
Табачная фабрика, 1883 год
Carolina Theatre at night.jpg
2008-07-05 Durham County Courthouse.jpg
Напишите отзыв о статье "Дарем (Северная Каролина)"
Примечания
- ↑ [www.census.gov/geo/www/gazetteer/gazette.html Directory Browsing is Not Allowed]
- ↑ [durhamnc.gov/ich/cc/Pages/Sister-Cities-of-Durham.aspx Sister Cities of Durham] (англ.). Проверено 20 августа 2013. [www.webcitation.org/6JAFyhWKN Архивировано из первоисточника 26 августа 2013].
Ссылки
- [durhamnc.gov/ Официальный сайт города]
|
---|
| Столица | | |
---|
| Крупные города | |
---|
| Второстепенные города | |
---|
| Статьи по теме | |
---|
| Политика | |
---|
| География |
</div> | </table></td></tr></table>
Отрывок, характеризующий Дарем (Северная Каролина)«Aliment de poison d'une ame trop sensible,
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
– Mon cher, – сказала Анна Михайловна сыну, – je sais de bonne source que le Prince Basile envoie son fils a Moscou pour lui faire epouser Julieie. [Мой милый, я знаю из верных источников, что князь Василий присылает своего сына в Москву, для того чтобы женить его на Жюли.] Я так люблю Жюли, что мне жалко бы было ее. Как ты думаешь, мой друг? – сказала Анна Михайловна.
Мысль остаться в дураках и даром потерять весь этот месяц тяжелой меланхолической службы при Жюли и видеть все расписанные уже и употребленные как следует в его воображении доходы с пензенских имений в руках другого – в особенности в руках глупого Анатоля, оскорбляла Бориса. Он поехал к Карагиным с твердым намерением сделать предложение. Жюли встретила его с веселым и беззаботным видом, небрежно рассказывала о том, как ей весело было на вчерашнем бале, и спрашивала, когда он едет. Несмотря на то, что Борис приехал с намерением говорить о своей любви и потому намеревался быть нежным, он раздражительно начал говорить о женском непостоянстве: о том, как женщины легко могут переходить от грусти к радости и что у них расположение духа зависит только от того, кто за ними ухаживает. Жюли оскорбилась и сказала, что это правда, что для женщины нужно разнообразие, что всё одно и то же надоест каждому.
|