Дарендорф, Ральф

Ральф Дарендорф
Ralf Dahrendorf
Дата рождения:	1 мая 1929(1929-05-01)
Место рождения:	Гамбург
Дата смерти:	17 июня 2009(2009-06-17) (80 лет)
Место смерти:	Кёльн
Научная сфера:	социология
Альма-матер:	Гамбургский университет, Лондонская школа экономики и политических наук
Награды и премии:

Ральф Густав Дарендорф (нем. Ralf Gustav Dahrendorf; 1 мая 1929, Гамбург — 17 июня 2009, Кёльн) — англо-германский философ, социолог, политолог и общественный деятель. Экс-председатель Немецкого социологического общества, член бундестага, парламентский государственный секретарь министерства иностранных дел, член Европейской комиссии, директор Лондонской школы экономики и политических наук. Один из основателей Университета Констанц и экс-член британской палаты лордов.

Биография

Третий рейх и послевоенные годы

Родился в семье Густава Дарендорфа, члена Социал-демократической партии Германии и депутата от этой партии в рейхстаге. После того как его отец в 1933 году проголосовал против закона о предоставлении чрезвычайных полномочий правительству, он был арестован и потерял работу. В 1935 году Ральф Дарендорф обучался в Берлине в школе, с 1938 года посещал гимназию.

В 1941 году его семья переселилась в Буков (Buckow), где в школе-интернате 14-летний Ральф был соавтором листовок против национал-социализма. Отец Ральфа вёл агитационную работу в социал-демократическом подполье и после событий 20 июля 1944 года был арестован. Ральфа Дарендорфа в ноябре 1944 года должны были отправить в тюрьму во Франкфурте-на-Одере, но пощадили ввиду его молодости и он был доставлен в лагерь возле дер. Шветиг (Schwetig), где содержался до освобождения Красной Армией.

Густав Дарендорф был противником объединения СДПГ и КПГ в Советской зоне оккупации и тем самым противостоял решению руководства партии во главе с Отто Гротеволем. При содействии британских военных семья Дарендорф переселилась из Берлина в Гамбург, где Дарендорф сдал экзамены на аттестат зрелости.

В 1948 году Ральф впервые приехал в Великобританию, где в течение шести недель занимался на политических курсах, организованных для ряда военнопленных и немцев британской зоны оккупации (Уилтон-парк).

Учёба и карьера в университете

Дарендорф изучал философию и классическую филологию в Гамбургском университете. Его главными учителями были филолог Эрнст Цинн (Ernst Zinn) и философ Йозеф Кёниг (Josef König). В 1952 году защитил там диссертацию по философии «Идея справедливости в мышлении Карла Маркса». С 1952 по 1954 год он изучал социальные науки в Лондонской школе экономики и политических наук, где слушал лекции Карла Поппера. Там он стал аспирантом британского социолога Томаса Маршалла. Вместе с Дэвидом Локвудом (David Lockwood) и Бэзилом Бернштейном (Basil Bernstein) принадлежал кругу студентов-аспирантов, возглавляемому социологом А. Х. Хэлси (A. H. Halsey).

В 1956 году защитил диссертацию по теме «Неквалифицированный труд в британской промышленности». Наряду с этой диссертацией он работал там также над сочинением «Классы и классовый конфликт в индустриальном обществе», которое он в 1957 году предъявил в качестве докторской диссертации (для получения доцентуры в университете) Университету Заарланда.

Первые книги Дарендорфа — публикации его диссертаций по социальной философии, посвященных критике Маркса и марксистской теории общества. Среди них — «Маркс в перспективе. Идея справедливости в мышлении Карла Маркса» («Marx in Perspective. Die Idee des Gerechten im Denken von Karl Marx», 1953) и «Социальные классы и классовый конфликт в индустриальном обществе» («Soziale Klassen und Klassenkonflikt in der industriellen Gesellschaft», 1957).

Дарендорф, был стажёром американского Центра исследований по поведенческим наукам (Пало-Альто, 1957—1958), преподавателем и исследователем на кафедрах социологии в Академии общего хозяйства (нем. Akademie für Gemeinwirtschaft), и Университете Гамбурга (с 1958 года), Тюбингене (с 1960 года) и Констанце (с 1966 года).

Политическая деятельность в Свободной демократической партии

Несмотря на то, что Дарендорф после войны сначала являлся членом СДПГ, а также кратковременно членом Социалистического союза немецких студентов, который возглавлял Гельмут Шмидт, Дарендорф известен в своей политической деятельности прежде всего как генератор идей либерализма. После того как он однажды уже выставлял свою кандидатуру в региональных списках Свободной демократической партии, его окончательно выбрали в 1967 году в СвДП. Вместе с тогдашним секретарём Карлом-Херманном Флахом (Karl-Hermann Flach) он занимался в значительной степени программной переориентацией партии в конце 1960-х-начале 1970-х. Известным он стал также благодаря общественным дискуссиям (на которые редко отваживались подобные ему) с адептами движения 68 года, например, с Руди Дучке.

В 1968 году Дарендорф стал депутатом от либералов в Ландтаге земли Баден-Вюртемберг, но 28 октября 1969 года он отказался от своего мандата, когда вступил в Бундестаг, который он уже 25 августа 1970 года снова покинул. Некоторое время он работал при первом правительстве Вилли Брандта в качестве парламентского государственного секретаря в министерстве иностранных дел, до тех пор пока в 1970 году не уехал в Брюссель как комиссар Европейского экономического сообщества (при председателе Мальфатти) по внешним отношениям и внешней торговле. При председателе комиссии Ортоли он был ответственным за исследования, науку и образование вплоть до своей отставки в 1974 году.

Карьера в университете и общественной сфере после 1974

В 1974 году Дарендорф вернулся в науку и руководил прославленной Лондонской школой экономики (до 1984 года). С 1984 по 1986 год работал в Университете Констанцы, а в 1986—1987 годах — в Нью-Йорке, приглашённым профессором Фонда Рассела Сейджа. С 1987 по 1997 год он был ректором Сент-Энтони-колледжа Оксфордского университета, с 1991 по 1997 год в добавление к этому — проректором этого университета.

В 1982 году он был произведён королевой Елизаветой II в кавалеры Ордена Британской империи, с которым для британских граждан связан дворянский титул «Сэр».

В 1988 году Дарендорф принял британское гражданство, в 1993 году он был произведён в пожизненные пэры и получил титул барона Клэр Маркет в столичном округе Вестминстер. Клэр Маркет — это рынок при Лондонской школе экономики, который служил также местом стоянки автомашин. Поблизости раньше стоял замок Джон Эрла Клэра, который жил там до 1617 года Дарендорф выбрал титул, как обычно, сам и этим показал своё отношение к Лондонской школе экономики.

С 1982 по 1987 год Дарендорф был председателем правления близкого к СвДП Фонда Фридриха Науманна. С тех пор как он стал британским гражданином, он вступил в Либерально-демократическую партию и с 1993 года был членом палаты лордов. В Германии он был Советником баденской газеты. Дарендорф получил в 1989 году премию Зигмунда Фрейда за научную прозу. Он был послом инициативной новой социальной рыночной экономики. В 1997 году ему вручили награду Теодора Хойса за его политическую и гуманитарную деятельность на протяжении всей жизни. В 2002 году он был отмечен как первый носитель наград Университета Франкфурта, города Франкфурта и Дрезденского Банка.

Теория социального конфликта

Конфликт является естественным результатом любой системы управления. Суть социального конфликта заключается в различии социальных позиций и ролей в обществе: у одних есть власть и право управлять, у других таких привилегий нет. В результате обострение противоречий внутри общества может быть обусловлено рядом причин: диспропорция в распределении власти и отсутствие свободных каналов перераспределения власти.

Однако конфликты в обществе можно регулировать и управлять ими. Для этого существуют социальные институты, которые вырабатывают правила поведения для конфликтующих сторон. Преодоление конфликта подразделяется на несколько этапов: осознание своих интересов противоположными группами, объединение и перераспределение власти. Итогом любой конфликтной ситуации становятся социальные изменения в обществе.

В книге «Общество и демократия в Германии» (1969) Дарендорф описывает политический спектр Германии конца XIX—начала XX в.:

В имперской Германии были национал-националисты, как [Генрих фон] Трейчке, национал-социалисты, как [Густав фон] Шмоллер, национал-либералы, как [Макс] Вебер, и множество версий и оттенков этих позиций, но все группы исповедовали примат национального.

— Darendorf R. Society and Democracy in Germany.</br> Greenwood Press, Westport, Conn., 1969. P. 57.

Литература

• Дарендорф Р. Гражданская ответственность интеллектуалов: против нового страха перед просвещением // Полис (Политические исследования). — 1997. — № 6.
• Современный социальный конфликт. Очерк политики свободы. — М., 2002.
• Дарендорф Р. Тропы из утопии. — М., 2003.
• Дарендорф Р. [www.ecsocman.edu.ru/data/968/645/1216/019_darendorf.pdf Элементы теории социального конфликта] // Социологические исследования. — 1994. — № 5. — С. 142–147. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=0132-1625&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 0132-1625].

Ссылки

• [socinf.com/biblioteka/ Книги и статьи о Ральфе Дарендорфе в библиотеке SOCINF (свободный доступ)]
• Семёнов В. А. [aconflict.ru/2009/07/01/pamyati-ralfa-darendorfa/ «Диалектический метод» в конфликтологии Р. Дарендорфа]. aconflict.ru (1 июля 2009). Проверено 25 августа 2013. [www.webcitation.org/6JdKdjFIh Архивировано из первоисточника 14 сентября 2013].
• Миняжев Т. Р. [sociologica.hse.ru/data/2011/03/30/1211854711/8_2_11.pdf Памяти Ральфа Дарендорфа] «Не пытайтесь упрощать мир, в котором вы живёте…» (PDF). Социологическое обозрение, т. 8, №2, 94–99. sociologica.hse.ru (2009). Проверено 25 августа 2013. [www.webcitation.org/6JdKerasZ Архивировано из первоисточника 14 сентября 2013].
• [www.telegraph.co.uk/news/obituaries/politics-obituaries/5571140/Lord-Dahrendorf.html Lord Dahrendorf] (англ.). telegraph.co.uk (18 June 2009). — Некролог. Проверено 25 августа 2013. [www.webcitation.org/6JdKfVIs6 Архивировано из первоисточника 14 сентября 2013].

Отрывок, характеризующий Дарендорф, Ральф

– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.
– Так как князь Багратион не будет, то мы можем начинать, – сказал Вейротер, поспешно вставая с своего места и приближаясь к столу, на котором была разложена огромная карта окрестностей Брюнна.
Кутузов в расстегнутом мундире, из которого, как бы освободившись, выплыла на воротник его жирная шея, сидел в вольтеровском кресле, положив симметрично пухлые старческие руки на подлокотники, и почти спал. На звук голоса Вейротера он с усилием открыл единственный глаз.
– Да, да, пожалуйста, а то поздно, – проговорил он и, кивнув головой, опустил ее и опять закрыл глаза.
Ежели первое время члены совета думали, что Кутузов притворялся спящим, то звуки, которые он издавал носом во время последующего чтения, доказывали, что в эту минуту для главнокомандующего дело шло о гораздо важнейшем, чем о желании выказать свое презрение к диспозиции или к чему бы то ни было: дело шло для него о неудержимом удовлетворении человеческой потребности – .сна. Он действительно спал. Вейротер с движением человека, слишком занятого для того, чтобы терять хоть одну минуту времени, взглянул на Кутузова и, убедившись, что он спит, взял бумагу и громким однообразным тоном начал читать диспозицию будущего сражения под заглавием, которое он тоже прочел:
«Диспозиция к атаке неприятельской позиции позади Кобельница и Сокольница, 20 ноября 1805 года».
Диспозиция была очень сложная и трудная. В оригинальной диспозиции значилось:
Da der Feind mit seinerien linken Fluegel an die mit Wald bedeckten Berge lehnt und sich mit seinerien rechten Fluegel laengs Kobeinitz und Sokolienitz hinter die dort befindIichen Teiche zieht, wir im Gegentheil mit unserem linken Fluegel seinen rechten sehr debordiren, so ist es vortheilhaft letzteren Fluegel des Feindes zu attakiren, besondere wenn wir die Doerfer Sokolienitz und Kobelienitz im Besitze haben, wodurch wir dem Feind zugleich in die Flanke fallen und ihn auf der Flaeche zwischen Schlapanitz und dem Thuerassa Walde verfolgen koennen, indem wir dem Defileen von Schlapanitz und Bellowitz ausweichen, welche die feindliche Front decken. Zu dieserien Endzwecke ist es noethig… Die erste Kolonne Marieschirt… die zweite Kolonne Marieschirt… die dritte Kolonne Marieschirt… [Так как неприятель опирается левым крылом своим на покрытые лесом горы, а правым крылом тянется вдоль Кобельница и Сокольница позади находящихся там прудов, а мы, напротив, превосходим нашим левым крылом его правое, то выгодно нам атаковать сие последнее неприятельское крыло, особливо если мы займем деревни Сокольниц и Кобельниц, будучи поставлены в возможность нападать на фланг неприятеля и преследовать его в равнине между Шлапаницем и лесом Тюрасским, избегая вместе с тем дефилеи между Шлапаницем и Беловицем, которою прикрыт неприятельский фронт. Для этой цели необходимо… Первая колонна марширует… вторая колонна марширует… третья колонна марширует…] и т. д., читал Вейротер. Генералы, казалось, неохотно слушали трудную диспозицию. Белокурый высокий генерал Буксгевден стоял, прислонившись спиною к стене, и, остановив свои глаза на горевшей свече, казалось, не слушал и даже не хотел, чтобы думали, что он слушает. Прямо против Вейротера, устремив на него свои блестящие открытые глаза, в воинственной позе, оперев руки с вытянутыми наружу локтями на колени, сидел румяный Милорадович с приподнятыми усами и плечами. Он упорно молчал, глядя в лицо Вейротера, и спускал с него глаза только в то время, когда австрийский начальник штаба замолкал. В это время Милорадович значительно оглядывался на других генералов. Но по значению этого значительного взгляда нельзя было понять, был ли он согласен или несогласен, доволен или недоволен диспозицией. Ближе всех к Вейротеру сидел граф Ланжерон и с тонкой улыбкой южного французского лица, не покидавшей его во всё время чтения, глядел на свои тонкие пальцы, быстро перевертывавшие за углы золотую табакерку с портретом. В середине одного из длиннейших периодов он остановил вращательное движение табакерки, поднял голову и с неприятною учтивостью на самых концах тонких губ перебил Вейротера и хотел сказать что то; но австрийский генерал, не прерывая чтения, сердито нахмурился и замахал локтями, как бы говоря: потом, потом вы мне скажете свои мысли, теперь извольте смотреть на карту и слушать. Ланжерон поднял глаза кверху с выражением недоумения, оглянулся на Милорадовича, как бы ища объяснения, но, встретив значительный, ничего не значущий взгляд Милорадовича, грустно опустил глаза и опять принялся вертеть табакерку.
– Une lecon de geographie, [Урок из географии,] – проговорил он как бы про себя, но довольно громко, чтобы его слышали.
Пржебышевский с почтительной, но достойной учтивостью пригнул рукой ухо к Вейротеру, имея вид человека, поглощенного вниманием. Маленький ростом Дохтуров сидел прямо против Вейротера с старательным и скромным видом и, нагнувшись над разложенною картой, добросовестно изучал диспозиции и неизвестную ему местность. Он несколько раз просил Вейротера повторять нехорошо расслышанные им слова и трудные наименования деревень. Вейротер исполнял его желание, и Дохтуров записывал.
Когда чтение, продолжавшееся более часу, было кончено, Ланжерон, опять остановив табакерку и не глядя на Вейротера и ни на кого особенно, начал говорить о том, как трудно было исполнить такую диспозицию, где положение неприятеля предполагается известным, тогда как положение это может быть нам неизвестно, так как неприятель находится в движении. Возражения Ланжерона были основательны, но было очевидно, что цель этих возражений состояла преимущественно в желании дать почувствовать генералу Вейротеру, столь самоуверенно, как школьникам ученикам, читавшему свою диспозицию, что он имел дело не с одними дураками, а с людьми, которые могли и его поучить в военном деле. Когда замолк однообразный звук голоса Вейротера, Кутузов открыл глава, как мельник, который просыпается при перерыве усыпительного звука мельничных колес, прислушался к тому, что говорил Ланжерон, и, как будто говоря: «а вы всё еще про эти глупости!» поспешно закрыл глаза и еще ниже опустил голову.