Дарквэйв

	Дарквэйв
Направление:	готик-рок
Истоки:	пост-панк; новая волна; готик-рок; индастриал; классическая музыка; синтипоп
Место и время возникновения:	1980-89 годы, Германия, Великобритания
Годы расцвета:	1990 — 2000 гг.
Поджанры:
	синти-готика; немецкий дарквэйв
Родственные:
	EBM; дарк-эмбиент; этереал; синтипоп

Darkwave (дарквэйв) (англ. dark wave — «тёмная волна») — музыкальный стиль, одно из направлений на готической сцене, сочетание электронной, индастриально-экспериментальной, неоготической — романтической, неоромантической и классической музыки.

История

Дарквэйв как жанр родился в середине-конце 1980-х, как результат экспериментов представителей новой волны (особенно готического рока и индустриальной музыки. В 1980-х готическая музыка развивалась в двух ключах — «каноническом» (готик-рок, постпанк) и «экспериментальном». Новый стиль как раз и стал олицетворением этой экспериментальной ветки. Попросту, «дарквэйвом» стали называть все готическое, что не попадало под определенные рамки. Для него всегда было свойственно смешение стилей и культур, как в плане текстов, выразительности, так и в плане музыки. Например, в творчестве одних исполнителей заметно сильное влияние синти-попа (Diary Of Dreams, Wolfsheim), у других — постиндустриальной и клубной культуры (In Strict Confidence, Die Form), у третьих — нео-фольклора, нео-классики (Sopor Aeternus, Deine Lakaien, Arcana и представители шведского постиндустриального лейбла Cold Meat Industry) и т. д.

У истоков европейского дарквэйва стояли такие коллективы, как Das Ich, Deine Lakaien, Lacrimosa, Goethes Erben, Clan of Xymox, The Cure, Dead Can Dance, Cocteau Twins, Attrition, Xmal Deutschland, Skinny Puppy, Laibach, Alien Sex Fiend, SPK и отчасти метал-коллектив Celtic Frost. Почти все они в расцвете своего творчества играли дарквэйв, многие потом поменяли или усложнили стиль.

Почти вся готическая музыка хотя бы частично попадает под это определение, хотя есть и представители чистого жанра, так называемого «европейского дарквэйва» в противопоставление «американскому», связанному с шугейзом, этереалом, эмбиентом.

Серьезный вклад в развитие жанра внес Сэм Розенталь и его лейбл Projekt. Лейбл существует с 1983 года и первоначально создавался, как основа для выпуска собственного проекта Сэма Black Tape For A Blue Girl, вскоре он начал издавать и другие группы, например LYCIA и Attrition. Сэм был озабочен тем, что многие хорошие группы просто не доходят до слушателя и решил собрать под своим крылом как можно больше хороших, по его мнению, групп исполняющих определенную музыку, что и позволило сузить понятие дарквейв до определенных жанров, а не размытого понятия «темная сторона ньювейва»:

I Sam Rosenthal began Projekt in 1983, as a cassette label to release my solo electronic music. It was a growth phase, musically, thus those early releases have been deleted… In 1986, I moved to California and through depression and loneliness, I began making warmer, introspective personal music… black tape for a blue girl was born. Projekt served as my way to release my art, without having to worry about the whims of a record label. In 1989, I released my first CD (ashes in the brittle air), and soon started to release music from other artists whose work impressed me as coming from the same passionate internal realm (Attrition and then LYCIA). Things grew, with Projekt taking more and more of my time, and the music began to reach fans in Europe too. In this new region, I discovered other labels with a strong vision and direction: Germany’s HYPERIUM RECORDS, (who serve as Projekt’s European distributor) and also COLD MEAT INDUSTRIES. Frustrated that such quality music is impossible to find in America, I started a distribution service in the fall of '93 to get this music to the fans—darkwave began. There’s a lot of music out there, really, and I decided to be picky about what darkwave carries, because I believe this catalog must have integrity, rather than merely provide a massive quantity of music. I want you to feel secure that you are getting something good, rather than just something 'gothic' or something 'ethereal' or 'ambient'. Therefore, I only add new labels and releases that impress me… Thus darkwave is here to serve you well. By presenting interesting music that might be otherwise unavailable or unheard of; music from artists creating powerful and adventurous work… darkwave is a distributor of music I feel merits your attention; while Projekt releases the music I love and feel passionately towards… To throw a wrench into clarification, I have a 'subdivision' of Projekt (called RELIC) to reissue out-of-print albums I enjoy, even if the music doesn’t neatly fit within the pure Projekt vision. These releases provide a backdrop, within which the realm of Darkwave music began.
— Sam Rosenthal

Характерными представителями европейской ветки являются исполнители немецкой и английской готической волны конца 80-х. Пик популярности дарквэйва на мировой сцене пришелся на период 1989—1996 годов. До 2000 года классический дарквэйв медленно теряет популярность и почти полностью ассимилируется родственными стилями, такими как EBM, синти-поп, нео-классика, нео-фолк. В 2000-х формы дарквейва в целом стали более доступными, простыми и от этого более коммерчески-направленными (Blutengel, L'ame Immortelle), вплоть до ориентации на клубный и диджейский формат.

Характеристика

Музыкально дарквэйв характеризуется мрачным, атмосферным, минорным, заполняющим звучанием. Структура произведений — преимущественно как в обычной поп-музыке (куплет-припев), но нередко используется литературная, повествовательная и театральная подача, и всевозможные эксперименты с формой композиций, инструментальные вставки. Ритм замедленный или среднетемповый, реже быстрый, но с медленными гармоническими прогрессиями или вокальными партиями. Вокал очень экспрессивный, театральный, порой отстранённо-холодный. Характерно сочетание мужского и женского вокалов или использование разных манер пения, намеренное «раздвоение личности» вокалиста, игра на контрастах. Музыкальная составляющая базируется на европейской поп-рок-музыке (как и у всех последователей новой волны), а также на классике (Вагнер, Моцарт, Шостакович, Чайковский и т. д.). Несмотря на экспериментальность, характерна некоторая обособленность, приверженность европейской музыкальной школе (например, крайне редко встречаются элементы джаза, блюза, рэпа и хип-хопа, альтернативного рока, гранжа и другой американской музыки).

Большинство музыкальных альбомов — яркие образцы концептуального искусства, идут в связке со специальными фото-сетами или графикой — эту традицию заложили ещё середине 1980-х Dead Can Dance, SPK и Laibach. Многие альбомы позиционируются как своеобразные «оперы», «симфонии» и «саги», то есть в целом тяготеют к крупным музыкальным формам. Такая особенность характерна и для некоторых других жанров современной музыки (см. пауэр-метал, арт-рок, паган-метал, готик-метал, готический рок, Эмбиент). Концептуальность всегда мешала представителям дарквэйва стать популярными, но привлекла в ряды своих поклонников меломанов и коллекционеров, увлекающихся крупными формами, академической музыкой, а также визуалов, ролевиков, любителей научной фантастики, фэнтези, мистики, эзотерики и т. п.

Тексты песен имеют зачастую меланхолический, трагический характер, охватывают широкий спектр серьёзных философских, психологических и религиозных тем и вопросов, преимущественно с «мрачной» стороны, как противопоставление позитивному, весёлому, наивному творчеству. Некоторые коллективы полностью отказываются от осмысленных текстов (Clan Of Xymox, Cocteau Twins), вплоть до использования т. н. «птичего языка» (Dvar) и полного отказа от текста (Mortiis).

Darkwave 80-х

В середине 80-х многие группы исполняющие музыку близкую по звучания к готик-року стали экспериментировать со звуком и добавлять электронные элементы. В 1985-м в Кёльне образовывается Pink Turns Blue, группа незамедлительно выпускает свой первый лонг-плей «If Two Worlds Kiss», с достаточно мрачными оттенками звучания в стиле ньювэйв и элементами электроники, обеспечившего группе славу пионеров дарквэйв. Примерно в это же время во Франции появляются такие группы как Little Nemo и Trisomie 21, которые вдохновляясь творчеством постпанк-коллективов Joy Division и The Cure, дают толчок к развитию жанра coldwave, который по сути является аналогом дарквэйва.

Немецкий дарквэйв

Немецкий дарквэйв — национальное ответвление от мировой готической музыки, в Германии жанр называется нем. Neue Deutsche Todeskunst (NDT) (Новое немецкое искусство смерти). Музыка в этом стиле характеризуется типично немецкой тёмно-романтической тематикой (см. Грюневальд, Шуберт, Брукнер, краут-рок). В 1990-е годы дарквэйв пришёл на смену готик-року, царившему на немецкой тёмной сцене в 1980-е. С наступлением 2000-х NDT преимущественно перетекло в EBM, что было воспринято многими слушателями как деградация жанра. На сегодняшний день наиболее активны: Lacrimosa (пришедшая к стилю готик-метал), Illuminate (аналогично), Diary of Dreams (синти-готика), Das Ich, Untoten (симфо-готика), Sopor Aeternus & The Ensemble of Shadows.

Дарквэйв в России и странах СНГ

Дарквэйв в России зародился в середине-конце 1990-х, одновременно с зарождением российской готической сцены. В творчестве характерных исполнителей отражаются преимущественно европейские тенденции развития жанра.

Российский дарквэйв, в отличие от российского готик-рока и постпанка, практически не имеет исторических корней, и наследует традиции европейской готической музыки 80-х годов. Вследствие этого музыка российских исполнителей имеет мало общих черт, и её сложно объединить в единое музыкальное движение.

См. также

Напишите отзыв о статье "Дарквэйв"

Ссылки

[www.gothicsubculture.com/music-description.php#darkwave Description of Relevant Music] (англ.)
[www.projekt.com/store/about/ About Projekt] (англ.)

Отрывок, характеризующий Дарквэйв

– Ах, душа моя! – отвечала княгиня Анна Михайловна. – Не дай Бог тебе узнать, как тяжело остаться вдовой без подпоры и с сыном, которого любишь до обожания. Всему научишься, – продолжала она с некоторою гордостью. – Процесс мой меня научил. Ежели мне нужно видеть кого нибудь из этих тузов, я пишу записку: «princesse une telle [княгиня такая то] желает видеть такого то» и еду сама на извозчике хоть два, хоть три раза, хоть четыре, до тех пор, пока не добьюсь того, что мне надо. Мне всё равно, что бы обо мне ни думали.
– Ну, как же, кого ты просила о Бореньке? – спросила графиня. – Ведь вот твой уже офицер гвардии, а Николушка идет юнкером. Некому похлопотать. Ты кого просила?
– Князя Василия. Он был очень мил. Сейчас на всё согласился, доложил государю, – говорила княгиня Анна Михайловна с восторгом, совершенно забыв всё унижение, через которое она прошла для достижения своей цели.
– Что он постарел, князь Василий? – спросила графиня. – Я его не видала с наших театров у Румянцевых. И думаю, забыл про меня. Il me faisait la cour, [Он за мной волочился,] – вспомнила графиня с улыбкой.
– Всё такой же, – отвечала Анна Михайловна, – любезен, рассыпается. Les grandeurs ne lui ont pas touriene la tete du tout. [Высокое положение не вскружило ему головы нисколько.] «Я жалею, что слишком мало могу вам сделать, милая княгиня, – он мне говорит, – приказывайте». Нет, он славный человек и родной прекрасный. Но ты знаешь, Nathalieie, мою любовь к сыну. Я не знаю, чего я не сделала бы для его счастья. А обстоятельства мои до того дурны, – продолжала Анна Михайловна с грустью и понижая голос, – до того дурны, что я теперь в самом ужасном положении. Мой несчастный процесс съедает всё, что я имею, и не подвигается. У меня нет, можешь себе представить, a la lettre [буквально] нет гривенника денег, и я не знаю, на что обмундировать Бориса. – Она вынула платок и заплакала. – Мне нужно пятьсот рублей, а у меня одна двадцатипятирублевая бумажка. Я в таком положении… Одна моя надежда теперь на графа Кирилла Владимировича Безухова. Ежели он не захочет поддержать своего крестника, – ведь он крестил Борю, – и назначить ему что нибудь на содержание, то все мои хлопоты пропадут: мне не на что будет обмундировать его.
Графиня прослезилась и молча соображала что то.
– Часто думаю, может, это и грех, – сказала княгиня, – а часто думаю: вот граф Кирилл Владимирович Безухой живет один… это огромное состояние… и для чего живет? Ему жизнь в тягость, а Боре только начинать жить.
– Он, верно, оставит что нибудь Борису, – сказала графиня.
– Бог знает, chere amie! [милый друг!] Эти богачи и вельможи такие эгоисты. Но я всё таки поеду сейчас к нему с Борисом и прямо скажу, в чем дело. Пускай обо мне думают, что хотят, мне, право, всё равно, когда судьба сына зависит от этого. – Княгиня поднялась. – Теперь два часа, а в четыре часа вы обедаете. Я успею съездить.
И с приемами петербургской деловой барыни, умеющей пользоваться временем, Анна Михайловна послала за сыном и вместе с ним вышла в переднюю.
– Прощай, душа моя, – сказала она графине, которая провожала ее до двери, – пожелай мне успеха, – прибавила она шопотом от сына.
– Вы к графу Кириллу Владимировичу, ma chere? – сказал граф из столовой, выходя тоже в переднюю. – Коли ему лучше, зовите Пьера ко мне обедать. Ведь он у меня бывал, с детьми танцовал. Зовите непременно, ma chere. Ну, посмотрим, как то отличится нынче Тарас. Говорит, что у графа Орлова такого обеда не бывало, какой у нас будет.

– Mon cher Boris, [Дорогой Борис,] – сказала княгиня Анна Михайловна сыну, когда карета графини Ростовой, в которой они сидели, проехала по устланной соломой улице и въехала на широкий двор графа Кирилла Владимировича Безухого. – Mon cher Boris, – сказала мать, выпрастывая руку из под старого салопа и робким и ласковым движением кладя ее на руку сына, – будь ласков, будь внимателен. Граф Кирилл Владимирович всё таки тебе крестный отец, и от него зависит твоя будущая судьба. Помни это, mon cher, будь мил, как ты умеешь быть…
– Ежели бы я знал, что из этого выйдет что нибудь, кроме унижения… – отвечал сын холодно. – Но я обещал вам и делаю это для вас.
Несмотря на то, что чья то карета стояла у подъезда, швейцар, оглядев мать с сыном (которые, не приказывая докладывать о себе, прямо вошли в стеклянные сени между двумя рядами статуй в нишах), значительно посмотрев на старенький салоп, спросил, кого им угодно, княжен или графа, и, узнав, что графа, сказал, что их сиятельству нынче хуже и их сиятельство никого не принимают.
– Мы можем уехать, – сказал сын по французски.
– Mon ami! [Друг мой!] – сказала мать умоляющим голосом, опять дотрогиваясь до руки сына, как будто это прикосновение могло успокоивать или возбуждать его.
Борис замолчал и, не снимая шинели, вопросительно смотрел на мать.
– Голубчик, – нежным голоском сказала Анна Михайловна, обращаясь к швейцару, – я знаю, что граф Кирилл Владимирович очень болен… я затем и приехала… я родственница… Я не буду беспокоить, голубчик… А мне бы только надо увидать князя Василия Сергеевича: ведь он здесь стоит. Доложи, пожалуйста.
Швейцар угрюмо дернул снурок наверх и отвернулся.
– Княгиня Друбецкая к князю Василию Сергеевичу, – крикнул он сбежавшему сверху и из под выступа лестницы выглядывавшему официанту в чулках, башмаках и фраке.
Мать расправила складки своего крашеного шелкового платья, посмотрелась в цельное венецианское зеркало в стене и бодро в своих стоптанных башмаках пошла вверх по ковру лестницы.
– Mon cher, voue m'avez promis, [Мой друг, ты мне обещал,] – обратилась она опять к Сыну, прикосновением руки возбуждая его.
Сын, опустив глаза, спокойно шел за нею.
Они вошли в залу, из которой одна дверь вела в покои, отведенные князю Василью.
В то время как мать с сыном, выйдя на середину комнаты, намеревались спросить дорогу у вскочившего при их входе старого официанта, у одной из дверей повернулась бронзовая ручка и князь Василий в бархатной шубке, с одною звездой, по домашнему, вышел, провожая красивого черноволосого мужчину. Мужчина этот был знаменитый петербургский доктор Lorrain.
– C'est donc positif? [Итак, это верно?] – говорил князь.
– Mon prince, «errare humanum est», mais… [Князь, человеку ошибаться свойственно.] – отвечал доктор, грассируя и произнося латинские слова французским выговором.
– C'est bien, c'est bien… [Хорошо, хорошо…]
Заметив Анну Михайловну с сыном, князь Василий поклоном отпустил доктора и молча, но с вопросительным видом, подошел к ним. Сын заметил, как вдруг глубокая горесть выразилась в глазах его матери, и слегка улыбнулся.
– Да, в каких грустных обстоятельствах пришлось нам видеться, князь… Ну, что наш дорогой больной? – сказала она, как будто не замечая холодного, оскорбительного, устремленного на нее взгляда.
Князь Василий вопросительно, до недоумения, посмотрел на нее, потом на Бориса. Борис учтиво поклонился. Князь Василий, не отвечая на поклон, отвернулся к Анне Михайловне и на ее вопрос отвечал движением головы и губ, которое означало самую плохую надежду для больного.
– Неужели? – воскликнула Анна Михайловна. – Ах, это ужасно! Страшно подумать… Это мой сын, – прибавила она, указывая на Бориса. – Он сам хотел благодарить вас.
Борис еще раз учтиво поклонился.
– Верьте, князь, что сердце матери никогда не забудет того, что вы сделали для нас.
– Я рад, что мог сделать вам приятное, любезная моя Анна Михайловна, – сказал князь Василий, оправляя жабо и в жесте и голосе проявляя здесь, в Москве, перед покровительствуемою Анною Михайловной еще гораздо большую важность, чем в Петербурге, на вечере у Annette Шерер.
– Старайтесь служить хорошо и быть достойным, – прибавил он, строго обращаясь к Борису. – Я рад… Вы здесь в отпуску? – продиктовал он своим бесстрастным тоном.
– Жду приказа, ваше сиятельство, чтоб отправиться по новому назначению, – отвечал Борис, не выказывая ни досады за резкий тон князя, ни желания вступить в разговор, но так спокойно и почтительно, что князь пристально поглядел на него.
– Вы живете с матушкой?
– Я живу у графини Ростовой, – сказал Борис, опять прибавив: – ваше сиятельство.
– Это тот Илья Ростов, который женился на Nathalie Шиншиной, – сказала Анна Михайловна.
– Знаю, знаю, – сказал князь Василий своим монотонным голосом. – Je n'ai jamais pu concevoir, comment Nathalieie s'est decidee a epouser cet ours mal – leche l Un personnage completement stupide et ridicule.Et joueur a ce qu'on dit. [Я никогда не мог понять, как Натали решилась выйти замуж за этого грязного медведя. Совершенно глупая и смешная особа. К тому же игрок, говорят.]
– Mais tres brave homme, mon prince, [Но добрый человек, князь,] – заметила Анна Михайловна, трогательно улыбаясь, как будто и она знала, что граф Ростов заслуживал такого мнения, но просила пожалеть бедного старика. – Что говорят доктора? – спросила княгиня, помолчав немного и опять выражая большую печаль на своем исплаканном лице.