Дарранс, Сэмюел Торнтон
| Сэмюел Торнтон Дарранс | |
| Samuel Thornton Durrance | |
 | |
| Страна: | |
|---|---|
| Специальность: |
учёный |
| Экспедиции: | |
| Время в космосе: |
25 сут 14 ч 16 мин |
| Дата рождения: |
17 сентября 1943 (80 лет) |
| Место рождения: | |
Сэмюе́л То́рнтон Да́рранс (англ. Samuel Thornton Durrance; род. 1943) — астронавт США. Совершил два космических полёта на шаттлах: STS-35 (1990, «Колумбия») и STS-67 (1995, «Атлантис»).
Содержание
Личные данные и образование
Сэмюел Дарранс родился 17 сентября 1943 года в городе Таллахасси, штат Флорида, но своим родным считает город Тампа, в том же штате. Жена: Ребекка Тагл, у них двое детей: сын — Бенджамин (род. 5 января 1982) и дочь — Сьюзан (род 13 января 1985). Увлекается: подводное плавание, фотографирование, автогонки и путешествия. Он получил степени бакалавра наук (1972 год) и магистра (1974 год) по физике (с отличием), в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, и в 1980 году — доктора наук в области астро-геофизики в Колорадском университете в Боулдере. Он был главным научным сотрудником на кафедре физики и астрономии в Университете Джонса Хопкинса, Балтимор, штат Мэриленд. Был одним из создателей Ультрафиолетового телескопа Хопкинса, «Astro-1».[1].
До НАСА
Он принимал участие в разработке аппаратуры для полетов, оптических и механических конструкций, созданием и интеграцией Ультрафиолетового телескопа Хопкинса (обсерватории Astro-1). Он проводил исследования и занимался с аспирантами в университете Джона Хопкинса в течение последних 15 лет. Он спроектировал и построил спектрометры, детекторы и визуализации системы, и сделал множество космических аппаратов и наземных астрономических наблюдений. Он задумал и направлена программа в Университете Джонса Хопкинса, занимался разработкой аппаратуры и адаптацией оптики для наземной астрономии. Он возглавлял группу, которая сконструировала и изготовила адаптер для оптики коронографа, которые привели к открытию первого холодного коричневого карлика, который вращался вокруг звезды. Он также один из открывателей формирующейся планеты, вращающейся вокруг звезды Бета Живописца. Его исследовательские интересы включают: происхождение и эволюция Солнечной системы, поиск планет вокруг других звезд, планетная астрономия, физика атмосферы, ядерная физика, адаптивная оптика, полёты космических кораблей и происхождение жизни. На эти темы он опубликовал более 60 технических статей в различных профессиональных журналах.[2].
Подготовка к космическим полётам
Был назначен в экипаж шаттла Колумбия STS-61E, старт которого был намечен на 6 марта 1986 года, но после катастрофы шаттла Челленджер, STS-51L, сетка полётов была изменена. После «возвращения к полётам», 20 июня 1984 года был назначен специалистом по полезной нагрузке в экипаж Колумбии STS-35.
Полёты в космос
- Первый полёт — STS-35[3], шаттл «Колумбия». Со 2 по 11 декабря 1990 года в качестве специалиста по полезной нагрузке. Основной целью миссии STS-35 было развёртывание НАСА рентгеновского телескопа Хопкинса «Astro-1».[4]. Продолжительность полёта составила 8 суток 23 часа 6 минут[5].
- Второй полёт — STS-67[6], шаттл «Индевор». Со 2 по 18 марта 1995 года, на то время — самый длительный полёт шаттла, в качестве специалиста по полезной нагрузке. Экипажем проводились работы в космической обсерватории многоразового использования ASTRO-2. Продолжительность полёта составила 16 суток 15 часов 10 минут[7].
Общая продолжительность полётов в космос — 25 дней 14 часов 16 минут.
После полётов
Начиная с 2000 года, он был исполнительным директором во Флоридском Институте космических исследований, который расположен в Космическом Центре имени Кеннеди, штат Флорида. В настоящее время он проживает в Мельбурне, штат Флорида и является профессором физики и космических наук во Флоридском Технологическом Университете. Он является одним из пионеров новой космической науки — астробиологии. Он является членом Американского астрономического общества, Американского геофизического союза, Международного астрономического союза, Ассоциации исследователей космоса, Планетарного общества.
Награды и премии
Награждён: Медаль «За космический полёт» (1990 и 1995) и многие другие.
См. также
- Список космонавтов и астронавтов (и кандидатов).
- Список астронавтов США — участников орбитальных космических полётов.
- Хронология пилотируемых космических полётов.
Напишите отзыв о статье "Дарранс, Сэмюел Торнтон"
Примечания
- ↑ [www.astronautix.com/astros/durrance.htm Samuel T. Durrance]
- ↑ [www.jsc.nasa.gov/Bios/htmlbios/durrance.html Samuel T. Durrance]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=1990-106A NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=ASTRO-1 Astro 1] (англ.) на сайте НАСА.
- ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-35.html NASA — STS-35]
- ↑ [nssdc.gsfc.nasa.gov/nmc/spacecraftDisplay.do?id=1995-007A NASA — NSSDC — Spacecraft — Details]
- ↑ [www.nasa.gov/mission_pages/shuttle/shuttlemissions/archives/sts-67.html NASA — STS-67]
Ссылки
- [www.spacefacts.de/bios/astronauts/english/durrance_camuel.htm Spacefacts biography of Samuel T. Durrance]
Отрывок, характеризующий Дарранс, Сэмюел Торнтон
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
