Даррелл, Лоренс

Лоренс Даррелл
Lawrence Durrell
Имя при рождении:	Лоренс Джордж Даррелл
Место рождения:	Джаландхар
Место смерти:	Гар
Род деятельности:	писатель и поэт

Лоренс Джордж Даррелл (англ. Lawrence Durrell, 27 февраля 1912 — 7 ноября 1990) — английский писатель и поэт, старший брат писателя-анималиста Джеральда Даррелла. Даррелл родился в Индии, образование получил в Индии и Англии.

Начало литературной деятельности

Первая литературная публикация Даррелла состоялась в 1932 году, это был сборник стихов «Причудливый фрагмент». В 1933 году выходит (под псевдонимом Гэффер Пислейк) «Бромо Бомбаст», литературная пародия на Бернарда Шоу. В 1935 году Лоренс Даррелл вместе с семьёй переезжает на греческий остров Корфу. В этом же году издательство «Кэссел» публикует его первый роман, получивший название «Гаммельнская дудочка любви» (Pied Piper of Lovers). Через год выходит роман Panic Spring (название содержит игру слов, не переводимую на русский язык: это и паническая [то есть имеющая отношение к Пану] весна, и пружина катапульты). Параллельно с «Panic Spring» Даррелл пишет «Чёрную книгу» — первый свой «серьёзный» роман, который был опубликован в 1938 году в «Серии Виллы Сёра», а после — в скандально известном издательстве «Обелиск Пресс» (не без помощи Генри Миллера, с которым Даррелл дружил всю свою жизнь вплоть до смерти Миллера в 1980 году).

События периода Второй мировой войны

В 1939 году Даррелл начинает работать учителем английского языка в одной из греческих школ под патронажем Британского совета. В 1941 году, прямо перед захватом Корфу немцами, семья Дарреллов разделяется, мать вместе со средним сыном Лесли и младшим Джеральдом (ставшим также знаменитым писателем) возвращаются в Англию, дочь Марго сначала собирается прятаться на Корфу, затем её вывозит один из английских летчиков, ставший впоследствии её первым мужем. Лоренс с женой бегут — сначала на Крит, оттуда — в Каир. В это же время Даррелл разрывает отношения со своей первой женой Нэнси Майерс и переезжает в Александрию. Здесь он работает в британском консульстве в качестве пресс-атташе, здесь же он знакомится с александрийской еврейкой Евой Коэн, послужившей прототипом главной героини романа «Жюстин», первой части «Александрийского квартета». Даррелл женился на ней в 1947 году. В 1951 родилась их дочь Сапфо-Джейн (которая покончила с собой в 1985 году).

Дальнейшая судьба

В 1945 году Лоренс Даррелл освобождается из «египетской тюрьмы», чтобы снова вернуться в Грецию. Он проводит два года на Родосе в качестве директора по связям с общественностью Додеканезских островов. В 1947 году писатель уезжает в Кордову (Аргентина), чтобы занять пост директора Британского института. Позже он переехал в Белград (Югославия), где работал пресс-атташе британского посольства с 1949 по 1952 год.

В 1952 году Даррелл переезжает на Кипр, чтобы полностью посвятить себя литературе. В этот период он зарабатывает на жизнь преподаванием английского языка. Но через год начинается война между греками-киприотами, жаждавшими воссоединения с континентальной Грецией, турками-киприотами, боровшимися за независимость, и англичанами, стремившимися контролировать остров. Даррелл в это время оставил преподавание и работал офицером по связям с общественностью в Никосии. Книга «Горькие лимоны» (Bitter Lemons, 1957) — дарреловское видение событий тех трагичных лет.

На Кипре Даррелл начал писать «Жюстин», первую книгу «Александрийского квартета». Окончательно все четыре романа были завершены во Франции, куда писатель перебирается в 1956 году. «Квартет» был опубликован в 1957—1961 годах и имел бешеный успех как у критиков, так и у читателей. В последующие 35 лет Даррелл пишет ещё два больших прозаических цикла: «Восстание Афродиты» (The Revolt of Aphrodite), включающий в себя романы Tunc (1968) и Nunquam (1970), и «Авиньонский квинтет» (1974—1985). Ни одна из этих книг не будет встречена с таким восторгом, как «Александрийский квартет». Лоренс Даррелл продолжает и занятия поэзией. Сборник его лучших стихов Collected Poems выходит в 1980 году.

Даррелл женится ещё дважды. Его третья жена, Клод-Мари Винсендон, умирает в 1967 году. В 1973 году он вступает в брак с Жислен де Буассон (этот брак закончился в 1979 году). 7 ноября 1990 года Лоренс Даррелл скончался в своём доме во французском городе Соммьер (департамент Гар).

Интересные факты биографии

Несмотря на популярность и признание его литературных талантов в мире, в России Лоренс Даррелл больше известен по автобиографическим книгам писателя-натуралиста Джеральда Даррелла.

Лоренс Даррелл также был сценаристом нескольких фильмов: «Actis» (ТВ) (1964), «Юдифь» (1966), «Stiff Upper Lip» (ТВ) (1968), «Жюстина» (1969). Он снимался в кинолентах «Сэр Генри с Равилсон Энд» (1980) и «Stille Tage in Sommières» (1987). А в «Мир в войне» (сериал) (1974) и «Henry Miller, poète maudit» (ТВ) (1974) сыграл самого себя.

Ссылки

• [www.imdb.com/name/nm0244357/ На сайте IMDB]
• [www.theparisreview.org/viewinterview.php/prmMID/4720 Интервью Л. Даррелла журналу The Paris Review]  (англ.)
• [web.archive.org/web/20120331110146/dantilly.livejournal.com/368783.html Интервью Л. Даррелла журналу The Paris Review (перевод на русский)]
• [www.castalia.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=115&Itemid=35 Эссе о романе Лоренса Даррела «Жюстин»]

Отрывок, характеризующий Даррелл, Лоренс

Она встала и оправила волосы, которые у нее всегда, даже и теперь, были так необыкновенно гладки, как будто они были сделаны из одного куска с головой и покрыты лаком.
– Что, случилось что нибудь? – спросила она. – Я уже так напугалась.
– Ничего, всё то же; я только пришел поговорить с тобой, Катишь, о деле, – проговорил князь, устало садясь на кресло, с которого она встала. – Как ты нагрела, однако, – сказал он, – ну, садись сюда, causons. [поговорим.]
– Я думала, не случилось ли что? – сказала княжна и с своим неизменным, каменно строгим выражением лица села против князя, готовясь слушать.
– Хотела уснуть, mon cousin, и не могу.
– Ну, что, моя милая? – сказал князь Василий, взяв руку княжны и пригибая ее по своей привычке книзу.
Видно было, что это «ну, что» относилось ко многому такому, что, не называя, они понимали оба.
Княжна, с своею несообразно длинною по ногам, сухою и прямою талией, прямо и бесстрастно смотрела на князя выпуклыми серыми глазами. Она покачала головой и, вздохнув, посмотрела на образа. Жест ее можно было объяснить и как выражение печали и преданности, и как выражение усталости и надежды на скорый отдых. Князь Василий объяснил этот жест как выражение усталости.
– А мне то, – сказал он, – ты думаешь, легче? Je suis ereinte, comme un cheval de poste; [Я заморен, как почтовая лошадь;] а всё таки мне надо с тобой поговорить, Катишь, и очень серьезно.
Князь Василий замолчал, и щеки его начинали нервически подергиваться то на одну, то на другую сторону, придавая его лицу неприятное выражение, какое никогда не показывалось на лице князя Василия, когда он бывал в гостиных. Глаза его тоже были не такие, как всегда: то они смотрели нагло шутливо, то испуганно оглядывались.
Княжна, своими сухими, худыми руками придерживая на коленях собачку, внимательно смотрела в глаза князю Василию; но видно было, что она не прервет молчания вопросом, хотя бы ей пришлось молчать до утра.
– Вот видите ли, моя милая княжна и кузина, Катерина Семеновна, – продолжал князь Василий, видимо, не без внутренней борьбы приступая к продолжению своей речи, – в такие минуты, как теперь, обо всём надо подумать. Надо подумать о будущем, о вас… Я вас всех люблю, как своих детей, ты это знаешь.
Княжна так же тускло и неподвижно смотрела на него.
– Наконец, надо подумать и о моем семействе, – сердито отталкивая от себя столик и не глядя на нее, продолжал князь Василий, – ты знаешь, Катишь, что вы, три сестры Мамонтовы, да еще моя жена, мы одни прямые наследники графа. Знаю, знаю, как тебе тяжело говорить и думать о таких вещах. И мне не легче; но, друг мой, мне шестой десяток, надо быть ко всему готовым. Ты знаешь ли, что я послал за Пьером, и что граф, прямо указывая на его портрет, требовал его к себе?
Князь Василий вопросительно посмотрел на княжну, но не мог понять, соображала ли она то, что он ей сказал, или просто смотрела на него…
– Я об одном не перестаю молить Бога, mon cousin, – отвечала она, – чтоб он помиловал его и дал бы его прекрасной душе спокойно покинуть эту…
– Да, это так, – нетерпеливо продолжал князь Василий, потирая лысину и опять с злобой придвигая к себе отодвинутый столик, – но, наконец…наконец дело в том, ты сама знаешь, что прошлою зимой граф написал завещание, по которому он всё имение, помимо прямых наследников и нас, отдавал Пьеру.
– Мало ли он писал завещаний! – спокойно сказала княжна. – Но Пьеру он не мог завещать. Пьер незаконный.
– Ma chere, – сказал вдруг князь Василий, прижав к себе столик, оживившись и начав говорить скорей, – но что, ежели письмо написано государю, и граф просит усыновить Пьера? Понимаешь, по заслугам графа его просьба будет уважена…
Княжна улыбнулась, как улыбаются люди, которые думают что знают дело больше, чем те, с кем разговаривают.
– Я тебе скажу больше, – продолжал князь Василий, хватая ее за руку, – письмо было написано, хотя и не отослано, и государь знал о нем. Вопрос только в том, уничтожено ли оно, или нет. Ежели нет, то как скоро всё кончится , – князь Василий вздохнул, давая этим понять, что он разумел под словами всё кончится , – и вскроют бумаги графа, завещание с письмом будет передано государю, и просьба его, наверно, будет уважена. Пьер, как законный сын, получит всё.
– А наша часть? – спросила княжна, иронически улыбаясь так, как будто всё, но только не это, могло случиться.
– Mais, ma pauvre Catiche, c'est clair, comme le jour. [Но, моя дорогая Катишь, это ясно, как день.] Он один тогда законный наследник всего, а вы не получите ни вот этого. Ты должна знать, моя милая, были ли написаны завещание и письмо, и уничтожены ли они. И ежели почему нибудь они забыты, то ты должна знать, где они, и найти их, потому что…
– Этого только недоставало! – перебила его княжна, сардонически улыбаясь и не изменяя выражения глаз. – Я женщина; по вашему мы все глупы; но я настолько знаю, что незаконный сын не может наследовать… Un batard, [Незаконный,] – прибавила она, полагая этим переводом окончательно показать князю его неосновательность.
– Как ты не понимаешь, наконец, Катишь! Ты так умна: как ты не понимаешь, – ежели граф написал письмо государю, в котором просит его признать сына законным, стало быть, Пьер уж будет не Пьер, а граф Безухой, и тогда он по завещанию получит всё? И ежели завещание с письмом не уничтожены, то тебе, кроме утешения, что ты была добродетельна et tout ce qui s'en suit, [и всего, что отсюда вытекает,] ничего не останется. Это верно.
– Я знаю, что завещание написано; но знаю тоже, что оно недействительно, и вы меня, кажется, считаете за совершенную дуру, mon cousin, – сказала княжна с тем выражением, с которым говорят женщины, полагающие, что они сказали нечто остроумное и оскорбительное.