Дарре, Рихард

Рихард Дарре<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
министр продовольствия Третьего рейха
29 июня 1933 — 16 мая 1942
Предшественник:	Альфред Гугенберг
Преемник:	Герберт Бакке
начальник Главного управления СС по вопросам расы и поселения
31 декабря 1931 – 12 сентября 1938
Предшественник:	должность введена
Преемник:	Гюнтер Панке
рейхсляйтер
22 июня 1933 – 4 мая 1945
Рождение:	Буэнос-Айрес, Аргентина
Смерть:	Мюнхен, Бавария, ФРГ
Место погребения:	Гослар
Имя при рождении:	Ricardo Walther Oscar Darré
Отец:	Рихард Оскар Дарре (1854, Берлин - 1929, Висбаден)
Мать:	Эмилия Берта Элеонора Лагергрен (1872, Буэнос-Айрес - 1936, Бад-Пирмонт)
Супруга:	Альма Штаадт (1922-1927), баронесса Шарлотта фон Виттингхофф-Шелль (с 1931)
Дети:	две дочери от первого брака
Партия:	НСДАП
Образование:	Галльский университет
Профессия:	агроном
Военная служба
Годы службы:	1914-1918
Принадлежность:	Германская империя
Род войск:	артиллерия
Звание:	лейтенант
Сражения:	Первая мировая война
Награды:

Рихард Вальтер Оскар Дарре́ (нем. Richard Walther Darré; 14 июля 1895 — 5 сентября 1953) — руководитель Главного расово-поселенческого управления СС. Рейхсминистр продовольствия (1933—1942). Обергруппенфюрер СС (9 ноября 1934).

Биография

Происхождение. Ранние годы

Родился в семье предпринимателя, руководителя торгового дома Hardt & Co. Рихарда Оскара Дарре и его жены Эмилии Берты Элеоноры Лагергрен. Рихард Дарре, потомок французских гугенотов, в 1680 г. переехавших из Северной Франции в Курпфальц, родился в Берлине, в 1888 г. переехал в Аргентину. Эмилия Лагергрен, наполовину шведка, наполовину немка, родилась в Аргентине. Дядя Дарре по материнской линии был бургомистром Стокгольма. По словам самого Дарре, брак родителей не был счастливым.

Помимо Рихарда в семье было ещё трое детей, среди них:

• Ильза (1900, Буэнос-Айрес — 1985, Бремен). Жена Манфреда фон Кнобельсдорфа, коменданта замка Вевельсбург.
• Эрих (1902-после 1946), референт Главного управления СС по вопросам расы и поселения.

Образование

До 10 лет посещал немецкую школу в буэнос-айресском квартале Бельграно. Затем Дарре послали в Германию (в 1912 г. туда вернулась и поселилась в Висбадене оставшаяся часть семьи).

Окончил:

• реальную школу в Гейдельберге (1912). В 1911 г. по обмену учился в King’s College School в Уимблдоне;
• Педагогиум в Бад-Годесберге (Бонн) (1914, незадолго до этого Педагогиум окончил другой видный нацист, Рудольф Гесс);
• колониальную школу в Витценхаузене, готовившую кадры для колонизации Африки (1920, диплом колонизатора-агронома);
• в 1922—1929 гг. изучал сельское хозяйство в Гиссене и Галле. Учась в университете, работал (без оплаты) ассистентом на ферме в Померании. В 1927 г. ездил на стажировку в Финляндию.

Помимо родного немецкого свободно владел испанским, английским и французским языками.

Первая мировая война

В 1914 г. вступил добровольцем в армию (1-й Нассауский полк пешей артиллерии). Участник Первой мировой войны на Западном фронте, сначала служил на 4-й батарее 111-го полка пешей артиллерии 56-й пехотной дивизии водителем, телефонистом и наблюдателем. Как вспоминал сам Дарре, во время обстрела его как-то засыпало в окопном туннеле, но в итоге он дешево отделался. Получив отпуск в начале 1916 г., Дарре приехал к родителям в Висбаден и с удивлением обнаружил пришедшую на его имя из аргентинского консульства повестку в аргентинскую армию, в которой, однако, было сказано, что он числится в отпуске до окончания учёбы и что ему зачтется служба в германской армии.

По возвращении на фронт ефрейтор Дарре начинает быстро расти в чинах: унтер-офицер (1.2.1916), вице-вахмистр (23.4.1916). В ноябре 1916 г. был награждён Железным Крестом 2-го класса. В итоге Дарре решает подать заявку на прохождение курса для получения чина лейтенанта резерва и в январе 1917 г. заканчивает для этого артиллерийскую школу в Йютербоге.

До конца войны командовал артиллерийской батареей. В июле 1917 г. был ранен двумя осколками гранаты в левую ногу. Согласно официальной биографии, 31 июля 1917 г. в ходе знаменитого наступления англичан двумя орудиями три часа сдерживал их превосходящие силы до подхода основных частей своей армии. 19 октября 1918 г. из-за тяжелой болезни был эвакуирован в тыл и больше на фронт не вернулся.

В 1918 году демобилизовался в чине лейтенанта артиллерии. Состоял в Добровольческом корпусе.

После окончания колониальной школы собирался вернуться в Аргентину, чтобы заняться фермерством, но тяжелое финансовое положение семьи не позволило ему сделать это. По окончании учёбы в 1928—1929 гг. работал сельскохозяйственным оценщиком германского посольства в Риге.

Карьера в национал-социалистическом движении

В НСДАП с июля 1925 года (билет № — 248 256). Обергруппенфюрер СС (билет № — 6 882). Руководил пропагандой национал-социалистических идей в сельской местности.

Идеологическое и духовное влияние на Дарре оказала радикальная фёлькиш-организация «Союз артаманов» и лично Генрих Гиммлер, гауляйтер союза в Баварии.

Через архитектора Пауля Шульце-Наумбурга в 1930 г. познакомился с Гитлером.

31 декабря 1931 года был назначен главой созданного Расового управления СС. 29 июня 1933 года Рихард Дарре, как глава Управления аграрной политики НСДАП издаёт закон о наследовании, по которому земельные участки от 7,5 до 125 гектаров могут пожизненно закрепляться за их владельцами и передаваться в наследство только при условии, что владельцы могут доказать чистоту своей крови до 1800 года. Под действие этого закона попадает более 60 % всей сельскохозяйственной территории Германии.

В 1936 году удостоен золотого партийного значка НСДАП.

Автор многочисленных работ по расовой теории, основам сельского хозяйства и экономике народного хозяйства, переведенных на шесть европейских языков.

После войны

В 1945 г. арестован американскими войсками близ Берлина и заключен в тюрьму в Людвигсбурге. В 1949 году приговорён к 7 годам заключения, по «процессу Вильгельмштрассе», в 1950 году освобождён, работал в качестве консультанта по агрохимии.

Последние годы провел в Бад-Гарцбурге.

Был почетным гражданином (лишен звания в 2013 г.) «имперского города крестьян» Гослара.

Семья

• 1-я жена — Альма Штаадт, одноклассница его сестры Ильзы (1922—1927, две дочери);
• 2-я жена — баронесса Шарлотта фон Фиттингхофф-Шеель, секретарша Пауля Шульце-Наумбурга (с 1931).

Награды

• Железный крест 2-го класса (1916)
• Шеврон старого бойца
• Почётный крест ветерана войны
• Крест военных заслуг 1-й степени с мечами
• Крест военных заслуг 2-й степени с мечами
• Золотой знак НСДАП
• Медаль За выслугу лет в НСДАП в бронзе и серебре
• Кольцо «Мёртвая голова»
• Почётная сабля рейхсфюрера СС

Сочинения

1920-е

• Das Bauerntum als Lebensquell der nordischen Rasse. München: J.F. Lehmann, 1929.

Голландская версия:

• Het boerendom als levensbron van het noordras. Gravenhage: Volk en Bodem, 1943.

1930-е

• Neuadel aus Blut und Boden. München: J.F. Lehmann, 1930.

Голландская версия:

• Nieuwe adel uit bloed en bodem. Gravenhage: Volk en Bodem, 1943.
• Stellung und Aufgaben des Landstandes in einem nach lebensgesetzlichen Gesichtspunkten aufgebauten deutschen Staate. München: J.F. Lehmanns Verl., 1930.
• Das Zuchtziel des deutschen Volkes. München: J.F. Lehmanns Verl., 1931.
• Zur Wiedergeburt des Bauerntums. München: J.F. Lehmanns Verl., 1931.
• Landvolk in Not und seine Rettung durch Adolf Hitler. München: Eher, 1932.
• Damaschke und der Marxismus. München: Eher, 1932.
• Das Schwein als Kriterium für nordische Völker und Semiten. München: J.F. Lehmanns Verl., 1933.
• Rede des Reichsernährungsministers und Reichsbauernführers Darré, Richard Walther. Berlin: Amt f. Agrarpolitik d. Reichsleitg d. NSDAP., 1933.
• Walther Rathenau und das Problem des nordischen Menschen. München: J.F. Lehmanns Verl., 1933.
• System der politischen Ökonomie. Bd. 1-3; Allg. Volkswirtschaftslehre. Berlin: Zeitgeschichte, 1933.
• Rassenzucht. München: J.F. Lehmann, [1933].
• Ziel und Weg der nationalsozialistischen Agrarpolitik. München: Eher, 1934.
• Zur Wiedergeburt des Bauerntums. München: J.F. Lehrmanns Verl., 1934.

Болгарская версия:

• Възраждане на сѣлячеството. София: Нова Европа, 1942 (вышла под одной обложкой с работой «Кръвъ и земя»).
• Unser Weg. Berlin: Zeitgeschichte, [1934].
• Rede des Reichsbauernführer R[ichard] Walther Darré, gehalten auf dem Ersten deutschen Reichsbauerntag in Weimar am 21. Hartung 1934. Berlin: Stabsamt d. Reichsbauernsführers, 1934.
• Im Kampf um die Seele des deutschen Bauern. Berlin: Steegemann, 1934.
• Die Grundlagen des preußischen Staatsbegriffes. Goslar: Blut u. Boden Verl., [1936].
• Rede des Reichsbauernsführers R[ichard] Walther Darré auf dem 4. Reichsbauerntag. Berlin: Reichsnährstand Verl. Ges., 1936.
• Der Schweinemord. München: Eher, 1937.
• Rede des Reichsbauernführers R. Walther Darré auf dem 6. Reichsbauerntag in Goslar 1938. Berlin: Reichsnährstand Verlags-Ges., 1938.
• Nordisches Blutserbe im süddeutschen Bauerntum. [Bd. 1]. München: F. Bruckmann, 1938.
• La Race. Paris: Sorlot, 1939.
• Blut und Boden. Berlin: Industrieverl. Spaeth & Linde, 1939.

Болгарская версия:

• Кръвъ и земя. Възраждане на сѣлячеството. София: Нова Европа, 1942.
• Deutsches Bauerntum. Goslar: Blut u. Boden Verl., [1939]. 2. Aufl.
• Nordisches Blutserbe im süddeutschen Bauerntum. [Bd. 2] Die Ostmark. München: F. Bruckmann, 1939.

1940-е

• A Német Birodalom és a délkeleteurópai államok együttmüködése a mezögazdaság terén. Budapest: Magyar-német Társaság, 1940.
• 80 Merksätze und Leitsprüche über Zucht und Sitte aus Schriften und Reden. Goslar: Blut u. Boden Verl., [1940]
• Vom Lebensgesetz zweier Staatsgedanken (Konfuzius u. Lykurgos). Goslar: Verl. Blut u. Boden, 1940.
• Erkenntnisse und Werden. Goslar: Verl. Blut u. Boden, 1940.
• Marktordnung überwindet Welthandelswirtschaft. [Berlin]: [Terramare Office], 1940.
• The national Food Estate. London: Thornton Butterworth, [um 1940].
• Um Blut und Boden. München: Eher, 1940.
• Neuordnung unseres Denkens. Goslar: Verl. Blut u. Boden, [1941].

Голландская версия:

• De nieuwe grondslag van ons denken. Amsterdam: Westland, 1943.
• Aufbruch des Bauerntums. Berlin: Reichsnährstand Verlag-Ges. m. b. H., 1942.
• Zucht als Gebot. Berlin: Verl. Blut u. Boden, 1944.

1950-е

• (als C. Carlsson) Bauer und Technik // Klüter Blätter, Deutsche Sammlung. Lochham bei München: Türmer Verlag, 1951 (Sonderdruck aus Mappe 10/1951).

Литература

• Reischle H. Reichsbauernführer Darre der Kämpfer um Blut u. Boden. Berlin, 1933 (официальная биография).
• Залесский К. А. СС. Охранные отряды НСДАП. — М.: Эксмо, 2005. — 672 с. — 5000 экз. — ISBN 5-699-09780-5.
• Хайнц Хёне. [militera.lib.ru/research/hohne_h01/index.html Чёрный орден СС. История охранных отрядов]. — М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003. — 542 с. — 6000 экз. — ISBN 5-224-03843-X.
• Anna Bramwell: Blood and Soil. Walther Darre and Hitler’s Green Party. The Kensal Press 1985
• Robert M. W. Kempner, Carl Haensel: Das Urteil im Wilhelmstraßen-Prozess. Schwäbisch Gmünd 1950

Ссылки

• [www.hrono.info/biograf/bio_d/darre.html Биография Рихарда Дарре на сайте «Хронос»]
• [reibert.info/ss/04/06/illustr/01.htm Биография Дарре на сайте reibert.info]
• [vimpel-v.com/besopasnost/special/germany/oficery_ss/darre.shtml Краткая биографическая справка на сайте «Вымпел-В»]
• [varvar.ru/arhiv/texts/darre1.html Рихард Дарре. Свинья как критерий у нордических народов и семитов]
• [militera.lib.ru/research/heiden/02.html Аграрная политика Дарре]

Отрывок, характеризующий Дарре, Рихард

Пьер слышал, что французы совещались, как стрелять – по одному или по два? «По два», – холодно спокойно отвечал старший офицер. Сделалось передвижение в рядах солдат, и заметно было, что все торопились, – и торопились не так, как торопятся, чтобы сделать понятное для всех дело, но так, как торопятся, чтобы окончить необходимое, но неприятное и непостижимое дело.
Чиновник француз в шарфе подошел к правой стороне шеренги преступников в прочел по русски и по французски приговор.
Потом две пары французов подошли к преступникам и взяли, по указанию офицера, двух острожных, стоявших с края. Острожные, подойдя к столбу, остановились и, пока принесли мешки, молча смотрели вокруг себя, как смотрит подбитый зверь на подходящего охотника. Один все крестился, другой чесал спину и делал губами движение, подобное улыбке. Солдаты, торопясь руками, стали завязывать им глаза, надевать мешки и привязывать к столбу.
Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.
С той минуты, как Пьер увидал это страшное убийство, совершенное людьми, не хотевшими этого делать, в душе его как будто вдруг выдернута была та пружина, на которой все держалось и представлялось живым, и все завалилось в кучу бессмысленного сора. В нем, хотя он и не отдавал себе отчета, уничтожилась вера и в благоустройство мира, и в человеческую, и в свою душу, и в бога. Это состояние было испытываемо Пьером прежде, но никогда с такою силой, как теперь. Прежде, когда на Пьера находили такого рода сомнения, – сомнения эти имели источником собственную вину. И в самой глубине души Пьер тогда чувствовал, что от того отчаяния и тех сомнений было спасение в самом себе. Но теперь он чувствовал, что не его вина была причиной того, что мир завалился в его глазах и остались одни бессмысленные развалины. Он чувствовал, что возвратиться к вере в жизнь – не в его власти.
Вокруг него в темноте стояли люди: верно, что то их очень занимало в нем. Ему рассказывали что то, расспрашивали о чем то, потом повели куда то, и он, наконец, очутился в углу балагана рядом с какими то людьми, переговаривавшимися с разных сторон, смеявшимися.
– И вот, братцы мои… тот самый принц, который (с особенным ударением на слове который)… – говорил чей то голос в противуположном углу балагана.
Молча и неподвижно сидя у стены на соломе, Пьер то открывал, то закрывал глаза. Но только что он закрывал глаза, он видел пред собой то же страшное, в особенности страшное своей простотой, лицо фабричного и еще более страшные своим беспокойством лица невольных убийц. И он опять открывал глаза и бессмысленно смотрел в темноте вокруг себя.
Рядом с ним сидел, согнувшись, какой то маленький человек, присутствие которого Пьер заметил сначала по крепкому запаху пота, который отделялся от него при всяком его движении. Человек этот что то делал в темноте с своими ногами, и, несмотря на то, что Пьер не видал его лица, он чувствовал, что человек этот беспрестанно взглядывал на него. Присмотревшись в темноте, Пьер понял, что человек этот разувался. И то, каким образом он это делал, заинтересовало Пьера.
Размотав бечевки, которыми была завязана одна нога, он аккуратно свернул бечевки и тотчас принялся за другую ногу, взглядывая на Пьера. Пока одна рука вешала бечевку, другая уже принималась разматывать другую ногу. Таким образом аккуратно, круглыми, спорыми, без замедления следовавшими одно за другим движеньями, разувшись, человек развесил свою обувь на колышки, вбитые у него над головами, достал ножик, обрезал что то, сложил ножик, положил под изголовье и, получше усевшись, обнял свои поднятые колени обеими руками и прямо уставился на Пьера. Пьеру чувствовалось что то приятное, успокоительное и круглое в этих спорых движениях, в этом благоустроенном в углу его хозяйстве, в запахе даже этого человека, и он, не спуская глаз, смотрел на него.
– А много вы нужды увидали, барин? А? – сказал вдруг маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы. Маленький человек в ту же секунду, не давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
– Э, соколик, не тужи, – сказал он с той нежно певучей лаской, с которой говорят старые русские бабы. – Не тужи, дружок: час терпеть, а век жить! Вот так то, милый мой. А живем тут, слава богу, обиды нет. Тоже люди и худые и добрые есть, – сказал он и, еще говоря, гибким движением перегнулся на колени, встал и, прокашливаясь, пошел куда то.
– Ишь, шельма, пришла! – услыхал Пьер в конце балагана тот же ласковый голос. – Пришла шельма, помнит! Ну, ну, буде. – И солдат, отталкивая от себя собачонку, прыгавшую к нему, вернулся к своему месту и сел. В руках у него было что то завернуто в тряпке.
– Вот, покушайте, барин, – сказал он, опять возвращаясь к прежнему почтительному тону и развертывая и подавая Пьеру несколько печеных картошек. – В обеде похлебка была. А картошки важнеющие!
Пьер не ел целый день, и запах картофеля показался ему необыкновенно приятным. Он поблагодарил солдата и стал есть.
– Что ж, так то? – улыбаясь, сказал солдат и взял одну из картошек. – А ты вот как. – Он достал опять складной ножик, разрезал на своей ладони картошку на равные две половины, посыпал соли из тряпки и поднес Пьеру.
– Картошки важнеющие, – повторил он. – Ты покушай вот так то.
Пьеру казалось, что он никогда не ел кушанья вкуснее этого.