Дарчинян, Вахтанг Рубенович
Поделись знанием:
7 июля 2007
2 августа 2008
1 ноября 2008
11 июля 2009
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
Вахтанг (Вик) Дарчинян  | |||||||||||||||||||
| Общая информация | |||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Полное имя: |
Вахтанг Дарчинян (арм. Վախթանգ Դարչինյան) | ||||||||||||||||||
| Прозвище: |
Неистовый бык (англ. Raging Bull) | ||||||||||||||||||
| Гражданство: | |||||||||||||||||||
| Дата рождения: | |||||||||||||||||||
| Место рождения: | |||||||||||||||||||
| Проживание: | |||||||||||||||||||
| Весовая категория: |
наилегчайшая (до 50,8 кг), 2-я наилегчайшая (до 52,16 кг), легчайшая (до 53,52 кг), 2-я легчайшая (до 55,34 кг), полулёгкая (до 57,15 кг) | ||||||||||||||||||
| Стойка: |
Левша | ||||||||||||||||||
| Рост: |
166 | ||||||||||||||||||
| Профессиональная карьера | |||||||||||||||||||
| Первый бой: | |||||||||||||||||||
| Последний бой: | |||||||||||||||||||
| Количество боёв: |
52 | ||||||||||||||||||
| Количество побед: |
42 | ||||||||||||||||||
| Побед нокаутом: |
31 | ||||||||||||||||||
| Поражений: |
9 | ||||||||||||||||||
| Ничьих: |
1 | ||||||||||||||||||
| Несостоявшихся: |
0 | ||||||||||||||||||
| Любительская карьера | |||||||||||||||||||
| Количество боёв: |
176 | ||||||||||||||||||
| Количество побед: |
158 | ||||||||||||||||||
| Нокаутов: |
105 | ||||||||||||||||||
| Количество поражений: |
18 | ||||||||||||||||||
|
Медали
| |||||||||||||||||||
| [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=42089&cat=boxer Послужной список (boxrec)] | |||||||||||||||||||
Вахтанг (Вик) Рубенович Дарчинян (арм. Վախթանգ Դարչինյան, англ. Vakhtang (Vic) Darchinyan; род. 7 января 1976, Кировакан, Армянская ССР) — армянский боксёр, четырёхкратный чемпион Армении (1997—2000), призёр чемпионата Европы (1998), Кубка мира (1998) и Игр доброй воли (1998) среди любителей, чемпион мира в наилегчайшей весовой категории по версии IBF (2004—2007), абсолютный чемпион мира во 2-й наилегчайшей весовой категории (2008—2009) среди профессионалов. С 2008 по 2010 годы являлся чемпионом мира во 2-й наилегчайшей весовой категории по версиям WBA и WBC.
Содержание
Любительская карьера
Вахтанг Дарчинян начал заниматься боксом в 1983 году под руководством Вазгена Бадаляна. В 1996—1997 годах представлял на международных турнирах Украину; тренировался в спорткомплексе Киевского Автодорожного Института (ул. Киквидзе). В 1997-2000 годах входил в состав национальной сборной Армении, становился бронзовым призёром чемпионата Европы в Минске и Игр Доброй Воли в Нью-Йорке, был участником чемпионатов мира и Олимпийских игр в Сиднее. После олимпийского турнира принял решение завершить любительскую карьеру и, переехав в Австралию, начать профессиональную карьеру.
Чемпионат Европы по боксу 1998 года
На чемпионате Европы 1998 года в Минске Вахтанг Дарчинян провёл три поединка:
- 1/8 финала: победа над итальянским боксёром Кармине Моларо по очкам (9:8)
- 1/4 финала: победа над македонским боксёром Мухамедом Алиёй по очкам (8:2)
- 1/2 финала: победа над российским боксёром Ильфатом Разяповым по очкам (6:2)
Олимпийские игры 2000 года
На летних Олимпийских играх в Сиднее Вахтанг Дарчинян провёл два поединка:
- 1/8 финала: победа над российским боксёром Ильфатом Разяповым по очкам (20:11)
- 1/4 финала: поражение от казахстанского боксёра Булата Джумадилова по очкам (8:15)
Профессиональная карьера
Дебютировал на профессиональном ринге в ноябре 2000 года. 17 декабря 2004 года получил право оспорить титул чемпиона мира в наилегчайшем весе (до 50,8 кг.) по версии IBF в бою против непобежденного обладателя этого титула колумбийца Ирене Пачеко. Дарчинян проигрывал бой, однако между 8-м и 9-м раундами возник фейерверк. Так как бой проходил на открытой арене, то поединок пришлось задержать на 10 минут. За это время армянин пришёл в себя и перехватил инициативу. В конце десятого и в начале одиннадцатого раунда Дарчинян дважды отправил Пачеко в нокдаун после чего рефери остановил бой и претенденту была присуждена победа техническим нокаутом.
В 2005-2007 годах Вахтанг Дарчинян успешно защищал завоёванный титул 6 раз. Наибольший резонанс в боксёрском мире вызвали его бои с мексиканцами Луисом Мальдонадо и Виктором Бургосом. Прошедший в июне 2006 года в Лас-Вегасе поединок с непобежденным Мальдонадо многими был признан очень красивым и зрелищным.[1][2] Он завершился техническим нокаутом претендента в восьмом раунде.
3 марта 2007 года состоялся бой Вахтанга Дарчиняна с экс-чемпионом мира по версии IBF в первом наилегчайшем весе (до 49 кг.) Виктором Бургосом. Уже во втором раунде претендент побывал в нокдауне. Несмотря на полное преимущество Дарчиняна Бургос и его команда не желали прекращения поединка, а рефери остановил превратившийся в избиение претендента бой лишь в двенадцатом раунде. В результате Бургосу потребовалась госпитализация для проведения операции по удалению внутричерепной гематомы.[3]
7 июля 2007 
Вик Дарчинян — 
Нонито Донэр
- Место проведения:
Харбор Ярд Арена, Бриджпорт, Коннектикут, США - Результат: Победа Донэра техническим нокаутом в 5-м раунде в 12-раундовом бою
- Статус: Чемпионский бой за титул IBF в наилегчайшем весе (7-я защита Дарчиняна); чемпионский бой за титул IBO в наилегчайшем весе (6-я защита Дарчиняна)
- Рефери: Эдди Клаудио
- Счет судей: Стив Эпстейн (36—40 Донэр), Джон Маккэй (38—38), Дон Трелла (38—38) — по данным BoxRec; по данным Showtime оценки 36—40 поставил Джон Маккэй
- Время: 1:38
- Вес: Дарчинян 50,80 кг; Донэр 50,80 кг
- Трансляция: Showtime
- Счёт неофициальных судей: Марк Абрамс (38—38), Шерман Кейн (37—39 Донэр), Джэк Обермайер (38—38)
В июле 2007 года Дарчинян проводил седьмую защиту своего титула, а его соперником был филиппинский боксёр Нонито Донэр. В октябре 2006 года Дарчинян уже побеждал старшего брата Нонито Глена Донэра и считался явным фаворитом и в этом бою.[4] Перед боем на официальном сайте Вика Дарчиняна было написано: «Нонито Донейр, младший брат Гленна Донейра, готов доказать, что он балерун, как и его брат, а не боксёр. Приходите посмотреть как Дарчинян заставит Нонито Донейра танцевать»(англ. Nonito Donaire younger brother of Glenn Donaire is ready to proove that he is a ballet dancer just like his brother not a boxer. Come and see Vic Dadrchinyan making Nonito Donaire dance)[5]. Филиппинцу удалось с начала боя захватить инициативу, заставить чемпиона защищаться, а в середине пятого раунда левым встречным хуком сбить его с ног. Впервые в своей карьере оказавшийся на канвасе Дарчинян попытался подняться, но его повело, и он свалился на канаты. После этого рефери остановил бой. Поединок получил статусы «апсет года» и «нокаут года» по версии журнала «Ринг».[6]
2 августа 2008 
Дмитрий Кириллов — Вик Дарчинян
- Место проведения: Эмеральд Куин Касино, Такома, Вашингтон, США
- Результат: Победа Дарчиняна нокаутом в 5 раунде в 12-ти раундовом бою
- Статус: Чемпионский бой за титул IBF во 2-м наилегчайшем весе (2-я защита Кириллова)
- Рефери: Эрл Браун
- Счет судей: Марти Денкин (36—40), Глен Хамада (36—40), Том Макдонах (36—40) — все в пользу Дарчиняна
- Время: 1:38
- Вес: Кириллов 51,90 кг; Дарчинян 51,70 кг
- Трансляция: Showtime
- Счёт неофициальных судей: Грант Клэрк (36—40), Игор Фрэнк (36—40), Шеймус Янг (36—40) — все в пользу Дарчиняна
После поражения от Донэра Дарчинян заявил о желании провести матч-реванш[7], но не получив согласия филиппинца решил перейти в более тяжёлую весовую категорию. В августе 2008 года он получил право оспорить титул чемпиона по версии IBF уже во втором наилегчайшем весе (до 52,2 кг.) у россиянина Дмитрия Кириллова. Этот титульный бой состоялся 2 августа в американском городе Такома и прошёл при полном преимуществе претендента. В начале пятого раунда после серии пропущенных ударов в голову чемпион первый раз упал на канвас, но смог подняться на счёт 3. Он попытался отбегаться, но до конца раунда продержаться не смог и, пропустив встречный левый хук прямо в челюсть, опять оказался на полу. Россиянин сел на одно колено и стал слушать счёт, но подняться до того как судьи зафиксировали нокаут он уже не смог.
1 ноября 2008 
Кристиан Михарес — Вик Дарчинян
- Место проведения: The Home Depot Center, Карсон, Калифорния, США
- Результат: Победа Дарчиняна нокаутом в 9 раунде в 12-ти раундовом бою
- Статус: Чемпионский бой за титул WBC во 2-м наилегчайшем весе (8-я защита Михареса); чемпионский бой за титул WBA во 2-м наилегчайшем весе (2-я защита Михареса); чемпионский бой за титул IBF во 2-м наилегчайшем весе (1-я защита Дарчиняна)
- Рефери: Лу Морет
- Счет судей: Пэт Расселл (72—79), Джек Рейсс (72—79), Марти Денкин (72—79) — все в пользу Дарчиняна
- Время: 3:00
- Вес: Михарес 52,2 кг; Дарчинян 52,2 кг
- Трансляция: Showtime
- Счёт неофициальных судей: Игор Фрэнк (72—79), Стив Ким (72—79), Майкл Росентал (72—79) — все в пользу Дарчиняна
Завоевав звание чемпиона мира по версии IBF, Вахтанг Дарчинян дал согласие на объединение поясов. 1 ноября 2008 года в Карсоне (Калифорния) состоялся его бой за звание абсолютного чемпиона мира во втором наилегчайшем весе с чемпионом мира во версиям WBA и WBC Кристианом Михаресом (Мексика). Уже в конце первого раунда Дарчинян провёл левый апперкот в челюсть и Михарес, рухнув на канвас, смог поднялся лишь на счёт 8. В дальнейшем мексиканский боксёр пытался выравнить бой, но инициатива оставалась у Дарчиняна, и в девятом раунде последнему удалось провести решающую атаку. Левый хук в челюсть снова сбил Михареса с ног. Рефери досчитал до 5-ти, и видя, что мексиканец не предпринимает попыток встать, прекратил бой и зафиксировал нокаут.
11 июля 2009 
Джозеф Агбеко — Вик Дарчинян
- Место проведения: BankAtlantic Center, Sunrise, Флорида, США
- Результат: Победа Агбеко решением судей.
- Статус: Чемпионский бой за титул IBF в легчайшем весе
- Рефери: Томми Киммонс
- Счет судей: Майкл Перник 114—113, Майк Росс 114—113, Роки Янг 116—111 (все в пользу Агбеко)
- Время:
- Вес: Агбеко 52,95 кг; Дарчинян 53,41 кг
- Трансляция:
- Счёт неофициальных судей:
Завладев тремя чемпионскими поясами во втором легчайшем весе, Вахтанг Дарчинян попытался оспорить чемпионский титул по версии IBF в легчайшем весе (до 53,5 кг.). 11 июля 2009 года в Санрайзе (Флорида) состоялся его бой с обладателем этого титула ганцем Джозефом Агбеко. Поединок продлился все двенадцать раундов и прошёл в упорной и равной борьбе. В результате судьи отдали предпочтение ганскому боксёру по очкам.
2010—2011
Несмотря на поражение от Агбеко Вахтанг Дарчинян не лишился своих чемпионских поясов, завоёванных в рамках второго наилегчайшего веса, но из-за полученных в бою с Агбеко и требующих длительного заживления рассечений бровей не смог в назначенные IBF сроки провести обязательную защиту своего пояса по этой версии, поэтому в конце июля был вынужден оставить этот пояс вакантным.[8] Свои чемпионские титулы по версиям WBA и WBC Дарчинян успешно защитил в декабре 2009 года в бою с Томасом Рохасом[9] и марте 2010 года в поединке с Родриго Герреро.[10]
В 2011 году проиграл мексиканцу, Абнеру Маресу.
Чемпионский бой с Ансельмо Морено
3 декабря 2011 года встретился с чемпионом мира в легчайшем весе по версии WBA панамцем Ансельмо Морено. Проиграл по очкам, единогласным решением судей.
Чемпионский бой с Синсуке Яманакой
В апреле 2012 года проиграл по очкам за титул чемпиона мира по версии WBC в легчайшем весе, японцу, Синсуке Яманаке.
Второй бой с Нонито Донэром
9 ноября 2013 года во второй раз встретился с филиппинцем Нонито Донэром. Поединок был рассчитан на 10 раундов. Донэр одержал победу техническим нокаутом в 9-м раунде. Стоит отметить, что Вахтанг вёл на карточках двух судей со счётом 78/74. Ещё у одного судьи была ничья — 76/76[11].
Чемпионский бой с Николасом Уолтерсом
7 февраля 2015 года встретился с чемпионом мира в полулёгком весе по версии WBA ямайцем Николасом Уолтерсом. Уолтерс нокаутировал Дарчиняна в 5-м раунде.
Чемпионский бой с Хесусом Куэльяром
6 июня 2015 года встретился с чемпионом мира в полулёгком весе по версии WBA аргентинцем Хесусом Куэльяром. Куэльяр нокаутировал Дарчиняна в 8-м раунде.
Статистика боёв
Как читать таблицу результатов боксёрских поединков
В таблице перечислены результаты всех поединков боксёров. В каждой строке указан результат поединка. Дополнительно номер поединка обозначен цветом, который обозначает итог поединка. Расшифровка обозначений и цветов представлена в нижеследующей таблице.
| Пример | Расшифровка |
|---|---|
| Победа | |
| Ничья | |
| Поражение | |
| Планируемый поединок | |
| Поединок признан несостоявшимся | |
| КО | Нокаут |
| ТКО | Технический нокаут |
| UD, PTS | Единогласное решение судей |
| MD | Решение большинства судей |
| SD | Раздельное решение судей |
| RTD | Отказ от продолжения боя |
| DQ | Дисквалификация |
| NC | Поединок признан несостоявшимся |
| 52 | 16 июля 2016 | Серхио Фриас (17-6-2)
|
Legacy Arena, Бирмингем, Алабама, США
|
KO2 (8) | |
|---|---|---|---|---|---|
| 51 | 12 декабря 2015 | Крис Паулино (14-2-0)
|
 Alexandria Basketball Stadium, Perry Park, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
RTD2 (10) | Вакантный титул WBC Asian Boxing Council во 2-м легчайшем весе. |
| 50 | 3 октября 2015 |  Монгколчай Лукмуангканч (12-4-0)
|
Alexandria Basketball Stadium, Perry Park, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO2 (10) | |
| 49 | 6 июня 2015 |  Хесус Куэльяр (26-1-0)
|
StubHub Center, Карсон, Калифорния, США
|
KO8 (12) | Чемпион мира в полулёгком весе по версии WBA (1-я защита Куэльяра). Дарчинян в нокдауне в 8-м раунде. |
| 48 | 7 февраля 2015 | Хуан Хименес (19-8-0)
|
Domo del Palacio Municipal, Четумаль, Кинтана-Роо, Мексика
|
TKO9 (10) | |
| 47 | 31 мая 2014 |  Николас Уолтерс (23-0-0)
|
 Cotai Arena, Venetian Resort, Macao, Макао, Китай
|
KO5 (12) | Чемпион мира в полулёгком весе по версии WBA (2-я защита Уолтерса). Дарчинян в нокдауне один раз во 2-м раунде и два раза в 5-м. |
| 46 | 9 ноября 2013 | Нонито Донэр (31-2-0)
|
American Bank Center, Корпус-Кристи, Техас, США
|
TKO9 (10) | Дарчинян в нокдауне в 9-м раунде. |
| 45 | 11 мая 2013 | Хавьер Гальо (18-6-1)
|
Uni-Trade Stadium, Ларедо, Техас, США
|
TKO4 (10) | |
| 44 | 29 сентября 2012 |  Луис Дель Валье (16-0-0)
|
MGM Grand at Foxwoods Resort, Машантакет, Коннектикут, США
|
UD10 (10) | Вакантный титул NABF во 2-м легчайшем весе. Счёт судей: 96/94 и 99/91 (дважды). |
| 43 | 6 апреля 2012 |  Синсуке Яманака (15-0-2)
|
Tokyo International Forum, Токио, Япония
|
UD12 (12) | Чемпиона мира в легчайшем весе по версии WBC (1-я защита Яманаки). Счёт судей: 111/117 и 112/116 (дважды). |
| 42 | 3 декабря 2011 |  Ансельмо Морено (31-1-1)
|
Honda Center, Анахайм, Калифорния, США
|
UD12 (12) | Чемпиона мира в легчайшем весе по версиям WBA (9-я защита Морено) и IBO (2-я защита Дарчиняна). Счёт судей: 111/116, 110/117, 107/120. |
| 41 | 3 сентября 2011 |  Эванс Мбамба (18-1-0)
|
Karen Demirchyan Sports Complex, Ереван, Армения
|
UD12 (12) | Чемпион мира в легчайшем весе по версии IBO (1-я защита Дарчиняна). Мбамба в нокдауне в 1-м раунде. Счёт судей: 119/107 и 120/107 (дважды). |
| 40 | 23 апреля 2011 |  Йонни Перес (20-1-1)
|
Nokia Theater, Лос-Анджелес, Калифорния, США
|
TD5 (12) | Вакантный титул чемпиона мира в легчайшем весе по версии IBO. Перес в нокдауне во 2-м раунде. Счёт судей: 50/44 (все). |
| 39 | 11 декабря 2010 | Абнер Марес (20-0-1)
|
Emerald Queen Casino, Такома, Вашингтон, США
|
SD12 (12) | Чемпион мира в легчайшем весе по версии IBO (1-я защита Дарчиняна). Вакантный титул WBC Silver. Счёт судей: 115/111, 112/113, 111/115. |
| 38 | 20 мая 2010 | Эрик Барселона (51-17-5)
|
Leagues Club, Парраматта, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
UD12 (12) | Вакантный титул чемпиона мира в легчайшем весе по версии IBO. Барселона два раза в нокдауне в 5-м раунде и один раз в 11-м. Счёт судей: 116/108, 118/105, 120/103. |
| 37 | 6 марта 2010 | Родриго Герреро (13-1-1)
|
Agua Caliente Casino, Rancho Mirage, Калифорния, США
|
UD12 (12) | Чемпион мира во 2-м наилегчайшем весе по версиям WBC (3-я защита Дарчиняна) и WBA (3-я защита Дарчиняна). Счёт судей: 117/111, 118/110, 120/108. |
| 36 | 12 декабря 2009 | Томас Рохас (31-11-1)
|
Agua Caliente Casino, Rancho Mirage, Калифорния, США
|
KO2 (12) | Чемпион мира во 2-м наилегчайшем весе по версиям WBC (2-я защита Дарчиняна) и WBA (2-я защита Дарчиняна). |
| 35 | 11 июля 2009 | Джозеф Агбеко (26-1-0)
|
BankAtlantic Center, Санрайз, Флорида, США
|
UD12 (12) | Чемпион мира в легчайшем весе по версии IBF (2-я защита Агбеко). Счёт судей: 113/114 (дважды) и 111/116. |
| 34 | 27 февраля 2009 | Хорхе Арсе (51-4-1)
|
Honda Center, Анахайм, Калифорния, США
|
RTD11 (12) | Чемпион мира во 2-м наилегчайшем весе по версиям WBC (1-я защита Дарчиняна), WBA (1-я защита Дарчиняна) и IBF (2-я защита Дарчиняна). |
| 33 | 1 ноября 2008 | Кристиан Михарес (36-3-2)
|
Home Depot Center, Карсон, Калифорния, США
|
KO9 (12) | Чемпион мира во 2-м наилегчайшем весе по версиям IBF (1-я защита Дарчиняна), WBC (8-я защита Михареса) и WBA (2-я защита Михареса). |
| 32 | 2 августа 2008 | Дмитрий Кириллов (29-3-1)
|
Emerald Queen Casino, Такома, Вашингтон, США
|
KO5 (12) | Чемпион мира во 2-м наилегчайшем весе по версии IBF (2-я защита Кириллова). |
| 31 | 2 февраля 2008 | Зи Горрес (27-2-1)
|
Cebu City Waterfront Hotel & Casino, Barangay Lahug, Cebu City, Себу, Филиппины
|
SD12 (12) | Бой за звание претендента на титул чемпиона мира IBF во 2-м наилегчайшем весе. Счёт судей: 112/113, 113/113, 114/112. |
| 30 | 20 октября 2007 | Федерико Катубей (21-12-3)
|
Auburn RSL Club, Auburn, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO12 (12) | Вакантный титул чемпиона мира во 2-м наилегчайшем весе по версии IBO. Вакантный титул IBF Australasian. Катубей в нокдауне в 7-м и 11-м раундах. |
| 29 | 7 июля 2007 | Нонито Донэр (17-1-0)
|
Harbour Yard Arena, Бриджпорт, Коннектикут, США
|
TKO5 (12) | Чемпион мира в наилегчайшем весе по версиям IBF (7-я защита Дарчиняна) и IBO (6-я защита Дарчиняна). |
| 28 | 3 марта 2007 | Виктор Бургос (39-14-3)
|
Home Depot Center, Карсон, Калифорния, США
|
TKO12 (12) | Чемпион мира в наилегчайшем весе по версиям IBF (6-я защита Дарчиняна) и IBO (5-я защита Дарчиняна). Бургос в нокдауне во 2-м раунде. |
| 27 | 7 октября 2006 | Гленн Донэр (16-2-1)
|
Mandalay Bay Resort & Casino, Лас-Вегас, Невада, США
|
TD6 (12) | Чемпион мира в наилегчайшем весе по версиям IBF (5-я защита Дарчиняна) и IBO (4-я защита Дарчиняна). Счёт судей: 60/53 (все). |
| 26 | 3 июня 2006 | Луис Мальдонадо (31-1-1)
|
Thomas & Mack Center, Лас-Вегас, Невада, США
|
TKO8 (12) | Чемпион мира в наилегчайшем весе по версиям IBF (4-я защита Дарчиняна) и IBO (3-я защита Дарчиняна). |
| 25 | 3 марта 2006 | Диосдадо Габи (26-2-1)
|
Chumash Casino, Санта-Инез, Калифорния, США
|
TKO8 (12) | Чемпион мира в наилегчайшем весе по версиям IBF (3-я защита Дарчиняна) и IBO (2-я защита Дарчиняна). |
| 24 | 24 августа 2005 | Хаир Хименес (23-3-1)
|
Entertainment Centre, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO5 (12) | Чемпион мира в наилегчайшем весе по версиям IBF (2-я защита Дарчиняна) и IBO (1-я защита Дарчиняна). |
| 23 | 27 марта 2005 | Мзукиси Сикали (29-4-2)
|
State Sports Centre, Homebush Bay, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO8 (12) | Чемпион мира в наилегчайшем весе по версиям IBF (1-я защита Дарчиняна) и IBO (3-я защита Сикали). |
| 22 | 16 декабря 2004 | Ирене Пачеко (30-0-0)
|
Seminole Hard Rock Hotel and Casino, Холливуд, Флорида, США
|
TKO11 (12) | Чемпион мира в наилегчайшем весе по версии IBF (7-я защита Пачеко). |
| 21 | 16 апреля 2004 |  Фалазона Фидал (3-8-0)
|
Basketball Stadium, Dandenong, Виктория, Австралия
|
TKO2 (8) | |
| 20 | 12 декабря 2003 | Ванди Сингвангча (38-7-0)
|
Badgery’s Pavilion, Homebush Bay, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
KO5 (12) | Бой за звание претендента на титул чемпиона мира IBF в наилегчайшем весе. |
| 19 | 3 октября 2003 | Дозер Тобинг (2-8-0)
|
Badgery’s Pavilion, Homebush Bay, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
KO1 (10) | |
| 18 | 8 августа 2003 | Алехандро Монтиель (48-4-0)
|
Panthers World of Entertainment, Пенрит, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
UD10 (10) | Счёт судей: 100/88, 100/84, 100/83. |
| 17 | 13 июня 2003 | Ванди Сингвангча (38-6-0)
|
Auburn RSL Club, Auburn, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO4 (12) | Титул IBF Pan Pacific в наилегчайшем весе (3-я защита Дарчиняна). |
| 16 | 11 апреля 2003 | Рауль Элисео Медина (10-2-1)
|
Panthers World of Entertainment, Пенрит, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TD8 (12) | Титул IBF Pan Pacific в наилегчайшем весе (2-я защита Дарчиняна). |
| 15 | 13 декабря 2002 | Пхисес Вор Сурапол (1-11-0) | Rosehill Gardens Racecourse, Роузхилл, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO3 (12) | Титул IBF Pan Pacific в наилегчайшем весе (1-я защита Дарчиняна). |
| 14 | 9 ноября 2002 | Альберт Рисли (1-5-0) | Challenge Stadium, Перт, Западная Австралия, Австралия
|
TKO3 (8) | |
| 13 | 25 октября 2002 | Хамадани Томагола (0-2-0) | Star City Casino, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
KO4 | |
| 12 | 2 августа 2002 | Panomdej Ohyuthanakorn (20-13-0)
|
Le Montage Function Centre, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO4 (12) | Вакантный титул IBF Pan Pacific в наилегчайшем весе. |
| 11 | 14 июня 2002 |  Фарзан Али-младший (12-1-0)
|
Enmore Theatre, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO6 (12) | Титул Oceanic Boxing Association в легчайшем весе. |
| 10 | 19 апреля 2002 | Прасоб Нуклианг (0-2-0) | Le Montage Function Centre, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
KO2 (8) | |
| 9 | 8 февраля 2002 | Вин Натионман (0-3-0)
|
Le Montage Function Centre, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
KO3 (8) | |
| 8 | 16 ноября 2001 | Пуна Еминент (0-2-1) | Nineveh Sports Club, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
KO3 (8) | |
| 7 | 18 октября 2001 |  Санде Кизито (1-2-0)
|
Star City Casino, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO7 (12) | Вакантный титул чемпиона Австралии в наилегчайшем весе. |
| 6 | 31 августа 2001 | Прасоб Нуклианг (0-1-0) | Eastern Suburbs Rugby League Club, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO6 (8) | |
| 5 | 3 августа 2001 | Дэвид Пикнелл (3-4-0)
|
Bellevue Function Centre, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
KO3 | |
| 4 | 29 июня 2001 | Санде Кизито (1-1-0)
|
Bellevue Function Centre, Бэнкстаун, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
PTS6 (6) | |
| 3 | 20 апреля 2001 | Селвио Глиносо (1-4-0)
|
Le Montage Function Centre, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
TKO2 (6) | |
| 2 | 9 февраля 2001 |  Ишем Блида (дебют)
|
Le Montage Events Centre, Leichhardt, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
PTS4 (4) | |
| 1 | 3 ноября 2000 | Санде Кизито (дебют)
|
Star City Casino, Сидней, Новый Южный Уэльс, Австралия
|
PTS6 (6) | |
Награды
- Медаль «За заслуги перед Отечеством» 1-й степени (2011)[12]
- Медаль Мовсеса Хоренаци (2008).
Напишите отзыв о статье "Дарчинян, Вахтанг Рубенович"
Примечания
- ↑ [www.sport-express.ru/newspaper/2006-07-07/16_1/ Главные бои в июне]
- ↑ [www.sport.rian.ru/boxing/20060605/49042113.html Валуев и Дарчинян отстояли свои чемпионские титулы]
- ↑ [allboxing.ru/archives/2007-03-05_08_31.html Виктор Бургос перенес операцию на головном мозге]
- ↑ [allboxing.ru/archives/2007-07-08_11_47.html Нонито Донэр нокаутировал Вахтанга Дарчиняна]
- ↑ [www.vicdarchinyan.com/cover/donaire2.jpg Nonito Donaire not a boxer]
- ↑ [www.sport-express.ru/newspaper/2007-07-31/14_3/ БОЙ МЕСЯЦА Нонито Донер (Филиппины) — Вик Дарчинян (Армения — Австралия)]
- ↑ [allboxing.ru/archives/2007-07-10_07_19.html Вахтанг Дарчинян: «Я хочу реванша»]
- ↑ [allboxing.ru/archives/2009-08-10_09_57.html Вахтанг Дарчинян выйдет на ринг в декабре]
- ↑ [allboxing.ru/archives/2009-12-13_05_30.html Вик Дарчинян нокаутировал Томаса Рохаса]
- ↑ [sport.rambler.ru/news/boxing/578741768.html Вахтанг Дарчинян защитил титулы WBC и WBA]
- ↑ [allboxing.ru/archives/2013-11-10_07_21.html Нонито Донэр нокаутировал Вахтанга Дарчиняна].
- ↑ armsport / [www.armsport.am/ru/news/3/54/26139/ Вик Дарчинян, Артур Абраам, Аркадий Андриасян и Эдуард Маркаров награждены медалью]
Ссылки
- [boxrec.com/list_bouts.php?human_id=42089&cat=boxer Дарчинян, Вахтанг Рубенович] (англ.) — статистика профессиональных боёв на сайте BoxRec
- [www.sports-reference.com/olympics/athletes/da/vic-darchinyan-1.html Вик Дарчинян] — олимпийская статистика на сайте Sports-Reference.com (англ.)
- [www.vicdarchinyan.com/ Официальный сайт] (англ.)
- [sports.sho.com/boxing/fighters/vic-darchinyan.html Профиль на сайте телеканала Showtime] (англ.)
- [armboxing.com/2011/11/05/vik-darchinyan-nameren-zavoevat-11-chempionskix-poyasov Вик Дарчинян намерен завоевать 11 чемпионских поясов]
- [www.noev-kovcheg.ru/mag/2006-16/499.html «Разъяренный бык» из Ванадзора]
- [www.aniv.ru/view.php?numer=26&st=1 Нокаут приходит сам]
Отрывок, характеризующий Дарчинян, Вахтанг Рубенович
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
Категории:
- Родившиеся 7 января
- Родившиеся в 1976 году
- Персоналии по алфавиту
- Родившиеся в Ванадзоре
- Спортсмены по алфавиту
- Боксёры по алфавиту
- Награждённые медалью «За заслуги перед Отечеством» (Армения)
- Награждённые медалью Мовсеса Хоренаци
- Боксёры Армении
- Боксёры 1990-х
- Боксёры 2000-х
- Боксёры 2010-х
- Боксёры на летних Олимпийских играх 2000 года
- Боксёры наилегчайшей весовой категории
- Боксёры второй наилегчайшей весовой категории
- Боксёры легчайшей весовой категории
- Боксёры второй легчайшей весовой категории
- Боксёры полулёгкой весовой категории
- Чемпионы Международной боксёрской федерации
- Чемпионы Всемирной боксёрской ассоциации
- Чемпионы Всемирного боксёрского совета
