Дас, Таракнат

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Таракнат Дас
бенг. তারকনাথ দাস
Дата рождения:

15 июня 1884(1884-06-15)

Место рождения:

Западная Бенгалия, Британская Индия

Дата смерти:

22 декабря 1958(1958-12-22) (74 года)

Место смерти:

Нью-Йорк, США

Научная сфера:

политология

Таракнат Дас (англ. Taraknath Das, бенг. তারকনাথ দাস; 18841958) — индийский учёный и политик, анти-британский революционер и интернационалист. Был профессором политологии в Колумбийском университете и работал во многих других американских учебных заведениях. Основатель фонда своего имени[1].





Биография

Родился 15 июня 1884 года в местечке Majupara рядом с городом Kanchrapara в округе 24 Parganas Западной Бенгалии. Отец из среднего класса — Kalimohan — был писарем на центральном телеграфе в Калькутте.

Обучался в колледже Scottish Church College в Калькутте, где увлекся идеями национального патриотизма от от своей старшей сестры Гириджи (англ. Girija). В Калькутте познакомился с рядом бенгальских патриотов, которые рассказали ему о национальном герое Индии — Шиваджи, участвовал в бенгальских фестивалях. Затем с некоторыми своими соратниками, борющимися за свободу Индии, уехал в 1907 году через Японию в США, чтобы оттуда помогать индийским патриотам. Для зарабатывания на жизнь работал простым рабочим на фермах. Затем устроился в лабораторию Калифорнийского университета в Беркли. Обо всех индийцах, находящихся в США, регулярно отсылались отчёты в правительство Индии для мониторинга за их деятельностью в Америке. С помощью Panduranga Khankoje, эмиссара Бала Тилака, Таракнат организовал в США Indian Independence League и основал в Ванкувере Hindustani Association.

Достаточно хорошо зная законы США, Таракнат Дас помогал своим соотечественникам, большинство из которых были неграмотными мигрантами из региона Пенджаб. В городке Millside, рядом с Нью-Уэстминстером, он основал школу-интернат для детей индийских иммигрантов, где проводились занятия по английскому языку и математике. В 1908 году он был вынужден покинуть Ванкувер и переехать в Сиэтл. В этом же году поступил в военный Норвичский университет[en] в Нортфилде, штат Вермонт, чтобы получить военную подготовку. Пытался стать членом Вермонтской национальной гвардии, но не был зачислен из-за своих анти-британских настроений. К концу 1909 года он снова вернулся в Сиэтл. В 1914 году он был принят в Калифорнийский университет уже в качестве научного сотрудника и начал писать диссертацию по международным отношениям и международному праву, позднее получив докторскую степень по политологии в Вашингтонском университете в Сиэтле. В это же время Таракнат Дас получил американское гражданство. С учёными Калифорнийского и Стэнфордского университетов им была создана ассоциация East India Association. В 1915 году он находился по научной работе в Берлине, где не забывал о проблемах Индии. Затем в 1916 году посетил Турцию, где в Константинополе выступил в защиту мусульман стран Передней Азии. В США он вернулся в июле 1916 года. Затем отправился в Японию с целью изучения японской экспансии и её влияния на мировую политику, в результате чего в 1917 году им был написан труд «Является ли Япония угрозой Азии?» («Is Japan a menace to Asia ?»).

В 1924 году Таракнат Дас женился на своей давней знакомой, благотворительнице Mary Keatinge Morse, которая была одним из основателей Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения и Национальной женской партии (National Woman’s Party). С ней он отправился в длительное турне по Европе, находились в Мюнхене, где основал учебное заведение India Institute, который удостаивал специальной стипендией выдающихся индийских студентов, получавших высшее образование в Германии. По возвращении в Соединенные Штаты Таракнат Дас был назначен профессором политических наук в Колумбийском университете и научным сотрудником Джорджтаунского университета. В 1935 году Таракнат вместе с женой основали фонд Taraknath Das Foundation для культурных связей между США и странами Азии.

Таракнат Дас тяжело переживал Раздел Индии в 1947 году и последовавшие после этого политические изменения в регионе. После сорока лет изгнания, он приехал в 1952 году на родину, в качестве приглашенного профессора фонда Watumull Foundation. Активно участвовал в различных политических мероприятиях, в частности, 9 сентября 1952 года председательствовал на собрании общественности в честь 37-й годовщины со дня смерти Багха Джатина. Умер Таракнат по возвращении в Соединенные Штаты 22 декабря 1958 года в Нью-Йорке.

Таракнат Дас был известен в России благодаря переписке[2] с Л. Н. Толстым.

См. также

Напишите отзыв о статье "Дас, Таракнат"

Примечания

  1. [www.columbia.edu/cu/sai/tdas.html About the Taraknath Das Foundation]  (англ.)
  2. [tolstoy.ru/creativity/journalismguide/323.php «ПИСЬМО ИНДУСУ», 1908]

Ссылки

  • [www.lib.washington.edu/exhibits/southAsianStudents/das.html Taraknath Das]  (англ.)
  • [iahmuseum.org/galleries/the-right-to-liberty/norwich/ Taraknath Das: Correspondence and Writings from the Student Days]  (англ.)
  • [www.saadigitalarchive.org/entity/taraknath-das Tarak Nath Das materials on the South Asian American Digital Archive (SAADA)]  (англ.)

Отрывок, характеризующий Дас, Таракнат

– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.


Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.