Дато, Эдуардо

Эдуардо Дато-и-Ирадиер исп. Eduardo Dato e Iradier<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
председатель правительства Испании
27 октября 1913 — 19 апреля 1917
Монарх:	Альфонс XIII
Предшественник:	Альваро де Фигероа-и-Торрес
Преемник:	Maнуэль Гарсия Прието
председатель правительства Испании
11 июня 1917 — 3 ноября 1917
Монарх:	Альфонс XIII
Предшественник:	Maнуэль Гарсия Прието
Преемник:	Maнуэль Гарсия Прието
председатель правительства Испании
5 мая 1920 — 8 марта 1921
Монарх:	Альфонс XIII
Предшественник:	Мануэль Аллендесалазар Муньос
Преемник:	Габино Бугаллаль Араухо
Рождение:	12 августа 1856(1856-08-12) Ла-Корунья, Испания
Смерть:	8 марта 1921(1921-03-08) (64 года) Мадрид, Испания
Отец:	Карлос Дато-и-Гранадос
Мать:	Роза Лоренца Ирадиер-и-Арсе
Супруга:	Мария дель Кармен де Барренечеа-и-Монтеги
Партия:	Либерал-консерватор
Награды:

Эдуáрдо Дáто-и-Ирадиéр (исп. Eduardo Dato e Iradier; 12 августа 1856, Ла-Корунья — 8 марта 1921, Мадрид) — политический деятель Испании, юрист. Трижды назначался премьер-министром (1913—1915, с июня по ноябрь 1917, и в 1920—1921). С 22 марта до 9 ноября 1918 года — министр иностранных дел. В разное время также занимал посты министра иностранных дел, юстиции (дважды), флота, внутренних дел, а также был президентом кортесов.

8 марта 1921 года убит в Мадриде.

Биография

Родился в Ла-Корунье, Испания. Отец Эдуардо — Карлос Дато-и-Гранадос, родителями которого в свою очередь были: отец — Карлос Дато Камачо-и-Марин, и мать — Кайетана Руперта Гранадос-и-Гарсия де Виванкос-и-Акоста. Мать Эдуардо — Роза Лоренца Ирадиер-и-Арсе, родом из Галисии.

В юном возрасте Эдуардо со своей семьёй переехал в Мадрид. Проявил интерес к политике, вступил в Либерально-консервативную партию. Получив в 1875 году степень юриста, через два года открыл адвокатское бюро. Впервые избран в испанский парламент в 1883 году. В 1892 году стал заместителем под-секретаря Министерства внутренних дел. На протяжении следующих пятнадцати лет занимал должность министра внутренних дел и министра юстиции.

• 1899—1900 — министр внутренних дел.
• 1902—1903 — министр юстиции (исп. Ministro de Gracia y Justicia de España).
• 1907 — баллотировался на должность алькальда Мадрида и выиграл эти выборы.
• 13 мая 1907 года по 14 апреля 1910 года — председатель Конгресса депутатов, нижней палаты испанских кортесов.
• 1910 году избран в Академию моральных и политических наук.

В 1913 — впервые стал премьер-министром Испании. В 1915 году вышел в отставку, но спустя год, в 1917 году, возглавил новый кабинет.

• 1914—1915 — министр юстиции.
• 1920—1921 — министр флота.
• С 22 марта по 9 ноября 1918 года был министром иностранных дел Испании.

Затем он перешёл на должность государственного министра, где оставался вплоть до 1920 года, прежде чем получил в третий раз предложение возглавить правительство.

Убийство и убийцы

Последний срок пребывания Дато на посту премьера был отмечен кровавыми репрессиями против профсоюзов, которые сопровождались призывами «проявить твёрдую руку». Из практики Мексиканской революции 1910—1920 годов испанские правоохранительные органы заимствовали т. н. «Ley de fugas» — внесудебные казни, имитирующие стрельбу на поражение при якобы попытке к бегству при перевозке из одного места заключения в другое. С использованием этого приёма (в дальнейшем широко практиковавшегося при Франко, а также немецкими фашистами) в Барселоне власти уничтожили без суда более ста профсоюзных активистов.

В качестве ответной акции на продолжающийся террор и внесудебные казни испанские анархисты подготовили террористический акт. 8 марта 1921 года в Мадриде, перед Ворота Алькала (нынешняя Площадь независимости), автомобиль, в котором ехал Дато, догнал мотоцикл с коляской. В нём находилось трое каталонских анархистов: Педро Матеу исп. Pedro Mateu, и сопровождавшие его Рамон Касанеллас (исп. Ramón Casanellas) и Луис Николау (исп. Lluís Nicolau). Открыв огонь по автомобилю, они произвели 22 выстрела, в основном, в голову жертвы.

За девять лет до этого 12 ноября 1912 года анархисты на площади Пуэрта дель Соль убили другого главу правительства Испании — Хосе Каналехаса.

Главный убийца Педро Матеу остался в Мадриде, и был через несколько дней арестован по показаниям свидетелей. Луис Николау бежал в Берлин, но был оттуда экстрадирован в Испанию.

Суд приговорил убийц к смертной казни, но в 1924 году диктатор Мигель Примо де Ривера заменил смертный приговор пожизненным заключением. В 1931 году Матеу выпущен из тюрьмы по амнистии, объявленной Второй республикой.

Во время Гражданской войны Педро Матеу сражался на стороне Буэнавентуры Дуррути — ключевой фигуры испанских анархистов. Организатор многих террористических актов по всему миру, в 1920-х годах Дуррути встречался в Париже с анархистом Н. Махно. После окончания войны Педро Матеу бежал во Францию, где продолжил политическую деятельность. Он умер своей смертью во французском городе Cordes-sur-Ciel в 1982 году в возрасте 87 лет.

Дато был членом постоянной палаты Международного третейского суда в Гааге (в 1913 году он стал его вице-президентом), членом Международного института права, администратором банковской фирмы Banco Hipotecario, президентом Национального института социального обеспечения, членом Совета народного образования и Академия юриспруденции и законодательства.

По смерти Эдуардо Дато-и-Ирадиера король Испании Альфонс XIII возвёл в герцогское достоинство его вдову, ставшей 1-й герцогиней Дато.

Награды

• Орден Карлоса III с цепью (один из 25 человек, получивших эту высшую степень ордена);
• Большой рыцарский крест Ордена Святого Григория Великого
• Большого креста португальского ордена Христа
• 340-й кавалер Большого креста португальского ордена Христа

Брак и дети

Супруга

Был женат на Марии дель Кармен де Барренечеа-и-Монтеги (исп. María del Carmen de Barrenechea y Montegui), родившейся в Стране басков. Отец Марии дель Кармен — Хуан Хосе де Барренечеа-и-Урдампиета, родители которого, в свою очередь, были: отец Педро де Барренекеа-и-Субеа и мать Мария Игнасия де Урдампиета-и-Лагарто. Мать Марии дель Кармен — Микаэла Монтеги-и-Меркаиде, родители которой, в свою очередь, были: отец — Хосе Мануэль Монтеги и мать — Мария де ла Консепсьон Меркаиде.

Мария дель Кармен была кавалерственной дамой Ордена королевы Марии-Луизы испанской и Большого креста. Умерла в Мадриде в 1926 году.

Дети

У Эдуардо Дато-и-Ирадиер и Марии дель Кармен де Барренекеа-и-Монтеги, 1^-й герцогини Дато, было три дочери:

• Исабель Дато-и-Барренекеа, 2^-я герцогиня Дато, унаследовала свой титул от матери, скончавшейся и 1926 году. Замужем не была, потомства не оставила.
• Мария дель Кармен Дато-и-Барренекеа, 3^-я герцогиня Дато (Мадрид, 6 декабря 1885 года — 1954), унаследовала титул 3^-й герцогини Дато по смерти сестры Исабели. Была замужем за Эухенио Эспиноса-де-лос-Монтерос-и-Бермехилло, и родила двух сыновей:

 — Эдуардо Эспиноса де лос Монтерос-и-Дато (4-й герцог Дато). Был женат на Марии Долорес Испанской-и-Велес-Ладрон де Гевара (графиня Гевары). У них родилось четыре сына и две дочери: Эдуардо, Хосе Луис, Карлос, Мария Тереса, Хавье и Палома

 — Эухенио Эспиноса де лос Монтерос-и-Дато. Был женат на Марии де ла Пиедад Росильо-и-Мартос-о’Нейл. Их дочь, Мария де ла Пиедад Эспиноса де лос Монтерос-и-Росильо (род. в Мадриде 17 июня 1953 года) 22 апреля 1986 года сочеталась браком в Сан Лоренцо де Эль Эскориал с Андреасом Сальватором, архиепископом австрийским. Имеют детей

• Мария де ла Консепсьон Дато-и-Барренекеа (Мадрид, 2 мая 1890 года — Мадрид, 16 сентября 1973 года). 25 апреля 1922 года вышла замуж в Париже за испанского дипломата Эрнесто де Сулуэта-и-Исаси, из рода маркизов Алавы и виконтов Касабланки (Бильбао, 26 апреля 1892 года — Мадрид, 9 сентября 1969 года). Имела детей.

Ссылки

• Ribera, José António Moya. Eduardo Dato // [www.xtec.cat/~jrovira6/bio/dato.htm Enciclopedia de Historia de España. Vol IV (Diccionario biográfico)]. — Madrid: Alianza Editorial, 1991. — P. 910 pp..
• Dato Iradier, Eduardo. El gobierno y la cuestión económica. Discursos pronunciados por… en el Senado. — Madrid: Senado, Sig. F.A. Caja 243-22, 1915. — P. 41 pp..
• Dato Iradier, Eduardo. Las Reformas Militares en el Congreso. Discurso pronunciado por el Excmo. Sr. D.… Presidente del Consejo de Ministros en el Congreso de los Diputados el día 24 de noviembre de 1915. — Madrid: Fortanet, 1915. — P. 21 x 13’5 cm, 16 pp..
• Giorgi, Jorge. Teoría de las Obligaciones en el Derecho Moderno. Trad. de la séptima ed. Italiana y anotada con arreglo a las legislaciones española y americana / Introducción de Eduardo Dato Iradier. — Madrid: Reus, 1980.
• Homenaje a D. Eduardo Dato Iradier. — Madrid: Anales de la Academia, RACMYD, nº 30, 3º cuad., 1956. — P. pp. 205-271.
• Torres, Alfonso. A la memoria del Excmo. Sr. D. Eduardo Dato e Iradier, Presidente del Consejo de Ministros. Oración fúnebre pronunciada por… En la Iglesia de San Francisco el Grande, de esta Corte. — Madrid: Instituto Geográfico y Estadístico, 1921. — P. 26 × 19 cm, retrato - 39 pp.

Примечания

Персоналии   Политика   Испания

Отрывок, характеризующий Дато, Эдуардо

– Я позову, – сказал Петя.
– Позови, позови. Жалкий мальчишка, – повторил Денисов.
Петя стоял у двери, когда Денисов сказал это. Петя пролез между офицерами и близко подошел к Денисову.
– Позвольте вас поцеловать, голубчик, – сказал он. – Ах, как отлично! как хорошо! – И, поцеловав Денисова, он побежал на двор.
– Bosse! Vincent! – прокричал Петя, остановясь у двери.
– Вам кого, сударь, надо? – сказал голос из темноты. Петя отвечал, что того мальчика француза, которого взяли нынче.
– А! Весеннего? – сказал казак.
Имя его Vincent уже переделали: казаки – в Весеннего, а мужики и солдаты – в Висеню. В обеих переделках это напоминание о весне сходилось с представлением о молоденьком мальчике.
– Он там у костра грелся. Эй, Висеня! Висеня! Весенний! – послышались в темноте передающиеся голоса и смех.
– А мальчонок шустрый, – сказал гусар, стоявший подле Пети. – Мы его покормили давеча. Страсть голодный был!
В темноте послышались шаги и, шлепая босыми ногами по грязи, барабанщик подошел к двери.
– Ah, c'est vous! – сказал Петя. – Voulez vous manger? N'ayez pas peur, on ne vous fera pas de mal, – прибавил он, робко и ласково дотрогиваясь до его руки. – Entrez, entrez. [Ах, это вы! Хотите есть? Не бойтесь, вам ничего не сделают. Войдите, войдите.]
– Merci, monsieur, [Благодарю, господин.] – отвечал барабанщик дрожащим, почти детским голосом и стал обтирать о порог свои грязные ноги. Пете многое хотелось сказать барабанщику, но он не смел. Он, переминаясь, стоял подле него в сенях. Потом в темноте взял его за руку и пожал ее.
– Entrez, entrez, – повторил он только нежным шепотом.
«Ах, что бы мне ему сделать!» – проговорил сам с собою Петя и, отворив дверь, пропустил мимо себя мальчика.
Когда барабанщик вошел в избушку, Петя сел подальше от него, считая для себя унизительным обращать на него внимание. Он только ощупывал в кармане деньги и был в сомненье, не стыдно ли будет дать их барабанщику.


От барабанщика, которому по приказанию Денисова дали водки, баранины и которого Денисов велел одеть в русский кафтан, с тем, чтобы, не отсылая с пленными, оставить его при партии, внимание Пети было отвлечено приездом Долохова. Петя в армии слышал много рассказов про необычайные храбрость и жестокость Долохова с французами, и потому с тех пор, как Долохов вошел в избу, Петя, не спуская глаз, смотрел на него и все больше подбадривался, подергивая поднятой головой, с тем чтобы не быть недостойным даже и такого общества, как Долохов.
Наружность Долохова странно поразила Петю своей простотой.
Денисов одевался в чекмень, носил бороду и на груди образ Николая чудотворца и в манере говорить, во всех приемах выказывал особенность своего положения. Долохов же, напротив, прежде, в Москве, носивший персидский костюм, теперь имел вид самого чопорного гвардейского офицера. Лицо его было чисто выбрито, одет он был в гвардейский ваточный сюртук с Георгием в петлице и в прямо надетой простой фуражке. Он снял в углу мокрую бурку и, подойдя к Денисову, не здороваясь ни с кем, тотчас же стал расспрашивать о деле. Денисов рассказывал ему про замыслы, которые имели на их транспорт большие отряды, и про присылку Пети, и про то, как он отвечал обоим генералам. Потом Денисов рассказал все, что он знал про положение французского отряда.
– Это так, но надо знать, какие и сколько войск, – сказал Долохов, – надо будет съездить. Не зная верно, сколько их, пускаться в дело нельзя. Я люблю аккуратно дело делать. Вот, не хочет ли кто из господ съездить со мной в их лагерь. У меня мундиры с собою.
– Я, я… я поеду с вами! – вскрикнул Петя.
– Совсем и тебе не нужно ездить, – сказал Денисов, обращаясь к Долохову, – а уж его я ни за что не пущу.
– Вот прекрасно! – вскрикнул Петя, – отчего же мне не ехать?..
– Да оттого, что незачем.
– Ну, уж вы меня извините, потому что… потому что… я поеду, вот и все. Вы возьмете меня? – обратился он к Долохову.
– Отчего ж… – рассеянно отвечал Долохов, вглядываясь в лицо французского барабанщика.
– Давно у тебя молодчик этот? – спросил он у Денисова.
– Нынче взяли, да ничего не знает. Я оставил его пг'и себе.
– Ну, а остальных ты куда деваешь? – сказал Долохов.
– Как куда? Отсылаю под г'асписки! – вдруг покраснев, вскрикнул Денисов. – И смело скажу, что на моей совести нет ни одного человека. Разве тебе тг'удно отослать тг'идцать ли, тг'иста ли человек под конвоем в гог'од, чем маг'ать, я пг'ямо скажу, честь солдата.
– Вот молоденькому графчику в шестнадцать лет говорить эти любезности прилично, – с холодной усмешкой сказал Долохов, – а тебе то уж это оставить пора.
– Что ж, я ничего не говорю, я только говорю, что я непременно поеду с вами, – робко сказал Петя.
– А нам с тобой пора, брат, бросить эти любезности, – продолжал Долохов, как будто он находил особенное удовольствие говорить об этом предмете, раздражавшем Денисова. – Ну этого ты зачем взял к себе? – сказал он, покачивая головой. – Затем, что тебе его жалко? Ведь мы знаем эти твои расписки. Ты пошлешь их сто человек, а придут тридцать. Помрут с голоду или побьют. Так не все ли равно их и не брать?
Эсаул, щуря светлые глаза, одобрительно кивал головой.
– Это все г'авно, тут Рассуждать нечего. Я на свою душу взять не хочу. Ты говог'ишь – помг'ут. Ну, хог'ошо. Только бы не от меня.
Долохов засмеялся.
– Кто же им не велел меня двадцать раз поймать? А ведь поймают – меня и тебя, с твоим рыцарством, все равно на осинку. – Он помолчал. – Однако надо дело делать. Послать моего казака с вьюком! У меня два французских мундира. Что ж, едем со мной? – спросил он у Пети.
– Я? Да, да, непременно, – покраснев почти до слез, вскрикнул Петя, взглядывая на Денисова.
Опять в то время, как Долохов заспорил с Денисовым о том, что надо делать с пленными, Петя почувствовал неловкость и торопливость; но опять не успел понять хорошенько того, о чем они говорили. «Ежели так думают большие, известные, стало быть, так надо, стало быть, это хорошо, – думал он. – А главное, надо, чтобы Денисов не смел думать, что я послушаюсь его, что он может мной командовать. Непременно поеду с Долоховым во французский лагерь. Он может, и я могу».
На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал: