Датская Эстляндия

Датская Эстляндия
дат. Hertugdømmet Estland лат. Ducatus Estoniae
← 1219 — 1346 →
Карта средневековой Ливонии в 1260-х годах. Датская Эстляндия в верхней правой части.
Столица	Ревель
Язык(и)	датский, эстонский, нижненемецкий
Религия	Римо-католицизм

К:Появились в 1219 годуК:Исчезли в 1346 году К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Эстляндия (дат. Hertugdømmet Estland, лат. Ducatus Estoniae), также известное как «Датская Эстляндия» — владение королевства Дания, существовавшее 127 лет с 1219 по 1346 годы со столицей в Ревеле (ныне — Таллине), получившим своё название именно в этот период. Колонизацию же Прибалтики совершали в основном немецкие наёмники из Вестфалии. Кризис датской монархии в 1346 году и смута в Дании середины XIV века усугубились крестьянской войной 1343—1345 годов, когда эстонские крестьяне при помощи псковичей поднялись на борьбу с датско-немецкими феодалами.

Из-за того, что датская власть была непрочной в силу относительной удалённости Дании и её небольшого демографического потенциала, под давлением немецких рыцарей датские территории в Эстляндии были проданы усилившемуся в 1346—1561 годах Ливонскому Ордену. После своего продолжительного отсутствия в Прибалтике, в 1559—1645 годах датчане сумели вернуть под свой контроль острова Сааремаа и Муху, а также Курляндское епископство с центром в Пильтене на северо-западе современной Латвии. Но уже в 1645 году все датские земли вновь захватила Швеция. В ходе Северной войны 1700—1721 годов Россия овладела всеми доминионами Швеции в Прибалтике (Эстляндией — в 1713 году). Соответствующие территориальные изменения были зафиксированы Ништадтским мирным договором 1721 года.

Предпосылки

В XII-XIII веках датская монархия достигла своего наивысшего могущества. Датский флот доминировал на Балтийском море, однако на востоке Балтики ему приходилось сталкиваться с куршскими, ливскими и эстскими пиратами. Кроме того, до середины XII века морское господство датчан на Балтике не опиралось на существенные сухопутные владения.

Аннексия

В XII—XIII веках король Вальдемар I Великий и его сыновья Кнуд VI и Вальдемар II создали обширный круг владений, в который вошли Норвегия, южная Швеция, северная Эстляндия и лежащие от неё к западу острова, и земли поморских славян вдоль южного побережья Балтики. После похищения Вальдемара его вассалом Генрихом Шверинским в 1223 году Дания лишилась некоторых южных завоеваний, но сохранила свои владения в Восточной Прибалтике. Стремясь превратить Восточное (Балтийское) море во внутреннее «датское озеро» и обезопасить себя от пиратов, в 1170, 1194 и 1197 годах датчане высаживали войска на северном берегу Эстляндии, а с 1219 года датско-немецкие феодалы приступили к её планомерному завоеванию.

Администрация и колонизация

Захваченные датчанами земли была разделены на феоды вассалов главного управляющего колонии. Из-за малонаселённости самой Дании, более 80 % привлечённых для колонизации вассалов, наделённых дворянским титулом, составили немцы (в основном из Вестфалии), 18 % датчане и всего около 2 % эсты, принявшие христианство (среди них Клеменс Есто, Отто Кивеле, Одвардус Сорсефере и др.). Хронист-современник описываемых событий Дитлеб Антпеке жаловался в своих летописях на чрезмерную «либеральность» датского короля, который давал титулы немногочисленным представителям коренной национальности, а не исключительно лицам германского происхождения, что было стандартной практикой в Ливонском и Тевтонском орденах.

Население

Основное население Датской Эстляндии составляли язычники эсты (до 90 %), населявшие преимущественно сельскую местность.

Основу правящего класса в городах составляли большей частью балтийские немцы, в меньшей степени онемеченные ими датчане. Позднее, уже в шведский период, к ним добавились шведы и финны. После вхождения Эстляндии в состав Российской империи германские меньшинства сохранили свои экономико-социальные привилегии, но из-за сокращения иммиграции началось медленное, но стабильное сокращение их относительной доли.

Второе датское нашествие

Второе датское пришествие в Прибалтику началось в конце ХVI-начале ХVII века, когда датская монархия пережила небольшой «ренессанс» после завершения Реформации и внутренне стабилизировалась. В 1559 году за 30 000 талеров датчане выкупили островную часть ослабевшего Эзель-Викского епископства с центром в Аренсбурге на острове Сааремаа и к 1573 году консолидировали под своей властью весь остров Сааремаа и соседние, более мелкие острова (крупнейшим из которых был Муху). Кроме того, в 1563—1580 годах Дания контролировала две области Курляндской епископии с центром в Пильтене на северо-западе современной Латвии, которая погрузилась в хаос в ходе Ливонской войны.

Однако возрождение датского государства по времени совпало с существенным усилением Шведского королевства, переживавшего свой золотой век. Шведы сначала заняли бывшую Датскую Эстляндию, материковую часть ослабевшего Эзель-Викского епископства, затем часть Ливонии и, наконец, получили права на все владения датчан в Прибалтике в 1645 году.

Наследие

Датчане были в числе первых европейцев, которые создали в северной части Эстляндии феодальные государственные образования, границы которых до известной степени определяют историко-культурную область современной Северной Эстонии. Датчане также одними из первых начали процесс германизации Прибалтики, облегчив задачу покорения эстонцев последующим за ними немцам Ливонского Ордена и шведам.

Впоследствии Швеция заняла примерно ту же территорию, которая ранее была подчинена датчанам, и на смену Датской Эстляндии (1219—1346) пришла Шведская Эстляндия (1561—1712/1721).

Датское правление привело к дальнейшему развитию укреплённых городов на севере Эстляндии. Датское наследие осталось в современном названии столицы страны — Таллин (по одной из версий, это производное от эст. taani linn, букв. «датский город») и в гербе страны и столицы, основные элементы которого были почти полностью заимствованы у датчан. Кроме того, часть эстов, до этого в основной своей массе язычников, приняла католичество.

Литература

• Skyum-Nielsen Niels. [books.google.com/books?id=EUFCkqua7dUC&dq Danish Medieval History & Saxo Grammaticus]. — Museum Tusculanum Press, 1981. — ISBN 87-88073-30-0.
• Christiansen Eric. [books.google.com/books?id=W02ZZFqP1JcC&q The Northern Crusades]. — Penguin, 1997. — ISBN 0-14-026653-4.

Ссылки

• [www.kollapsis.ru/georg.html/ Датское правление в Эстонии]

См. также

• Шведская Эстляндия
• Шведская Ливония
• Сад датского короля
• Флаг Дании

Отрывок, характеризующий Датская Эстляндия

– Buonaparte? [Буонапарте?] – вопросительно сказал Билибин, морща лоб и этим давая чувствовать, что сейчас будет un mot [словечко]. – Bu onaparte? – сказал он, ударяя особенно на u . – Я думаю, однако, что теперь, когда он предписывает законы Австрии из Шенбрунна, il faut lui faire grace de l'u . [надо его избавить от и.] Я решительно делаю нововведение и называю его Bonaparte tout court [просто Бонапарт].
– Нет, без шуток, – сказал князь Андрей, – неужели вы думаете,что кампания кончена?
– Я вот что думаю. Австрия осталась в дурах, а она к этому не привыкла. И она отплатит. А в дурах она осталась оттого, что, во первых, провинции разорены (on dit, le православное est terrible pour le pillage), [говорят, что православное ужасно по части грабежей,] армия разбита, столица взята, и всё это pour les beaux yeux du [ради прекрасных глаз,] Сардинское величество. И потому – entre nous, mon cher [между нами, мой милый] – я чутьем слышу, что нас обманывают, я чутьем слышу сношения с Францией и проекты мира, тайного мира, отдельно заключенного.
– Это не может быть! – сказал князь Андрей, – это было бы слишком гадко.
– Qui vivra verra, [Поживем, увидим,] – сказал Билибин, распуская опять кожу в знак окончания разговора.
Когда князь Андрей пришел в приготовленную для него комнату и в чистом белье лег на пуховики и душистые гретые подушки, – он почувствовал, что то сражение, о котором он привез известие, было далеко, далеко от него. Прусский союз, измена Австрии, новое торжество Бонапарта, выход и парад, и прием императора Франца на завтра занимали его.
Он закрыл глаза, но в то же мгновение в ушах его затрещала канонада, пальба, стук колес экипажа, и вот опять спускаются с горы растянутые ниткой мушкатеры, и французы стреляют, и он чувствует, как содрогается его сердце, и он выезжает вперед рядом с Шмитом, и пули весело свистят вокруг него, и он испытывает то чувство удесятеренной радости жизни, какого он не испытывал с самого детства.
Он пробудился…
«Да, всё это было!…» сказал он, счастливо, детски улыбаясь сам себе, и заснул крепким, молодым сном.


На другой день он проснулся поздно. Возобновляя впечатления прошедшего, он вспомнил прежде всего то, что нынче надо представляться императору Францу, вспомнил военного министра, учтивого австрийского флигель адъютанта, Билибина и разговор вчерашнего вечера. Одевшись в полную парадную форму, которой он уже давно не надевал, для поездки во дворец, он, свежий, оживленный и красивый, с подвязанною рукой, вошел в кабинет Билибина. В кабинете находились четыре господина дипломатического корпуса. С князем Ипполитом Курагиным, который был секретарем посольства, Болконский был знаком; с другими его познакомил Билибин.
Господа, бывавшие у Билибина, светские, молодые, богатые и веселые люди, составляли и в Вене и здесь отдельный кружок, который Билибин, бывший главой этого кружка, называл наши, les nфtres. В кружке этом, состоявшем почти исключительно из дипломатов, видимо, были свои, не имеющие ничего общего с войной и политикой, интересы высшего света, отношений к некоторым женщинам и канцелярской стороны службы. Эти господа, повидимому, охотно, как своего (честь, которую они делали немногим), приняли в свой кружок князя Андрея. Из учтивости, и как предмет для вступления в разговор, ему сделали несколько вопросов об армии и сражении, и разговор опять рассыпался на непоследовательные, веселые шутки и пересуды.
– Но особенно хорошо, – говорил один, рассказывая неудачу товарища дипломата, – особенно хорошо то, что канцлер прямо сказал ему, что назначение его в Лондон есть повышение, и чтоб он так и смотрел на это. Видите вы его фигуру при этом?…
– Но что всего хуже, господа, я вам выдаю Курагина: человек в несчастии, и этим то пользуется этот Дон Жуан, этот ужасный человек!
Князь Ипполит лежал в вольтеровском кресле, положив ноги через ручку. Он засмеялся.
– Parlez moi de ca, [Ну ка, ну ка,] – сказал он.
– О, Дон Жуан! О, змея! – послышались голоса.
– Вы не знаете, Болконский, – обратился Билибин к князю Андрею, – что все ужасы французской армии (я чуть было не сказал – русской армии) – ничто в сравнении с тем, что наделал между женщинами этот человек.
– La femme est la compagne de l'homme, [Женщина – подруга мужчины,] – произнес князь Ипполит и стал смотреть в лорнет на свои поднятые ноги.
Билибин и наши расхохотались, глядя в глаза Ипполиту. Князь Андрей видел, что этот Ипполит, которого он (должно было признаться) почти ревновал к своей жене, был шутом в этом обществе.
– Нет, я должен вас угостить Курагиным, – сказал Билибин тихо Болконскому. – Он прелестен, когда рассуждает о политике, надо видеть эту важность.
Он подсел к Ипполиту и, собрав на лбу свои складки, завел с ним разговор о политике. Князь Андрей и другие обступили обоих.
– Le cabinet de Berlin ne peut pas exprimer un sentiment d'alliance, – начал Ипполит, значительно оглядывая всех, – sans exprimer… comme dans sa derieniere note… vous comprenez… vous comprenez… et puis si sa Majeste l'Empereur ne deroge pas au principe de notre alliance… [Берлинский кабинет не может выразить свое мнение о союзе, не выражая… как в своей последней ноте… вы понимаете… вы понимаете… впрочем, если его величество император не изменит сущности нашего союза…]
– Attendez, je n'ai pas fini… – сказал он князю Андрею, хватая его за руку. – Je suppose que l'intervention sera plus forte que la non intervention. Et… – Он помолчал. – On ne pourra pas imputer a la fin de non recevoir notre depeche du 28 novembre. Voila comment tout cela finira. [Подождите, я не кончил. Я думаю, что вмешательство будет прочнее чем невмешательство И… Невозможно считать дело оконченным непринятием нашей депеши от 28 ноября. Чем то всё это кончится.]
И он отпустил руку Болконского, показывая тем, что теперь он совсем кончил.
– Demosthenes, je te reconnais au caillou que tu as cache dans ta bouche d'or! [Демосфен, я узнаю тебя по камешку, который ты скрываешь в своих золотых устах!] – сказал Билибин, y которого шапка волос подвинулась на голове от удовольствия.
Все засмеялись. Ипполит смеялся громче всех. Он, видимо, страдал, задыхался, но не мог удержаться от дикого смеха, растягивающего его всегда неподвижное лицо.
– Ну вот что, господа, – сказал Билибин, – Болконский мой гость в доме и здесь в Брюнне, и я хочу его угостить, сколько могу, всеми радостями здешней жизни. Ежели бы мы были в Брюнне, это было бы легко; но здесь, dans ce vilain trou morave [в этой скверной моравской дыре], это труднее, и я прошу у всех вас помощи. Il faut lui faire les honneurs de Brunn. [Надо ему показать Брюнн.] Вы возьмите на себя театр, я – общество, вы, Ипполит, разумеется, – женщин.
– Надо ему показать Амели, прелесть! – сказал один из наших, целуя кончики пальцев.
– Вообще этого кровожадного солдата, – сказал Билибин, – надо обратить к более человеколюбивым взглядам.
– Едва ли я воспользуюсь вашим гостеприимством, господа, и теперь мне пора ехать, – взглядывая на часы, сказал Болконский.
– Куда?
– К императору.
– О! о! о!
– Ну, до свидания, Болконский! До свидания, князь; приезжайте же обедать раньше, – пocлшaлиcь голоса. – Мы беремся за вас.