Датун Сахиб

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Датун Сахиб — название знаменитого дерева, стоящего на главном базаре Леха. Гуру Нанак посетил его в 1516. Здесь нет Гурдвара, но есть месвак, дерево расположено за Джамья Масджид на главном базаре Леха. Дерево растёт близко к дворцу, но вокруг него в основном дома пекарей.

Датун Сахиб содержит нишан сахиб и дерево обёрнуто оранжевой тканью. Жёлтые доски перед деревом стоят, как напоминание о посещении Гуру Нанака. Гуру Нанака почитают как буддисты и мусульмане. Он сказал, что Лех был лишён зелени в то время, но Нанака благословил город на насаждения, прививая месвак дерева. Это месвар дерево является напоминанием о соблюдении завета Нанака, распространять зелень и гармонию во всем. Существуют два основных Сингх Сабха Гурудвара, расположенных в километре от этого места.

Напишите отзыв о статье "Датун Сахиб"



Ссылки

  • Singh, Prabhjot. [www.tribuneindia.com/2006/20060808/punjab1.htm#10 Revealing love for trees] (англ.). The Tribune (Chandigarh)[en] (7 August 2006). Проверено 1 ноября 2016.


Отрывок, характеризующий Датун Сахиб

Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.