Даугавпилс
Поделись знанием:
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.
Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.
Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.
Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
 |
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
Запрос «Динабург» перенаправляется сюда; о футбольном клубе см. Динабург (футбольный клуб).
Город
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Да́угавпилс (ранее Двинск, Динабург (до 1893), Борисоглебов, по русским летописям Невгин[4]; (латыш. 
, латг. Daugpiļs, лит. Daugpilis, нем. Dünaburg, польск. Dyneburg, Dźwińsk, Dźwinów, белор. Дзвінск, Даўгаўпілс, идиш דענענבורג (Дененбург)) — город республиканского подчинения в Латвии, второй по величине и значению город страны после столицы Риги (расстояние по шоссе — 232 км, по железной дороге — 218 км). Население города составляет 86 тысяч (2015; Центральное статистическое управление)[5] или 95 тысяч жителей (2016; Регистр населения)[6]. Расположен на реке Даугава (Западная Двина), рядом с границами Литвы (25 км) и Белоруссии (33 км).
Является крупнейшим городом восточной части Латвии — Латгалии, её культурным, образовательным и промышленным центром. Административный центр Даугавпилсского края, в состав которого не входит.
Крупный железнодорожный узел. Многонациональный и многоконфессиональный город. В источниках впервые упоминается в 1275 году.
Содержание
- 1 Географическая характеристика
- 2 История
- 3 Население
- 4 Современность
- 5 Территориальное деление
- 6 Политика и власть
- 7 Транспорт
- 8 Мосты Даугавпилса
- 9 Коммуникации
- 10 Наука и образование
- 11 Культура
- 12 Список консульств иностранных государств, расположенных в городе
- 13 Город в межгосударственных отношениях
- 14 Город в кинематографе
- 15 Город в почтовых марках, конвертах, спецштемпелях гашения
- 16 Город в сувенирных монетах
- 17 Прозвища города
- 18 Почётные граждане города
- 19 Деятели культуры и искусства
- 20 Города-побратимы
- 21 См. также
- 22 Примечания
- 23 Литература
- 24 Ссылки
Географическая характеристика
Месторасположение
| Расстояние от Даугавпилса до крупных городов (по автодорогам)[7][8] | |||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
 Рига ~ 230 км |
 Таллин ~ 524 км |
 Санкт-Петербург ~ 542 км Псков ~ 264 кмРезекне ~ 91 км |
|||||||
 Клайпеда ~ 411 км Шяуляй ~ 239 км |
 |
Москва ~ 780 км |
|||||||
Вильнюс ~ 174 км Калининград ~ 463 км Варшава ~ 611 км Берлин ~ 882 км |
 Минск ~ 288 км |
Витебск ~ 275 км Киев ~ 845 км |
|||||||
Климат
Климат в Даугавпилсе по сравнению с другими регионами Латвии является более континентальным. Температура воздуха летом сравнительно выше, а зимой — ниже, чем в других регионах Латвии.[9] В Даугавпилсе были зафиксированы самая высокая (+36,4 °C - 4 августа 1943) и самая низкая (−43,2 °C - 8 февраля 1956) температуры в Латвии.[10] Солнечное сияние — 1809 часов в году.[11]
| Климат Даугавпилса | |||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Показатель | Янв. | Фев. | Март | Апр. | Май | Июнь | Июль | Авг. | Сен. | Окт. | Нояб. | Дек. | Год |
| Абсолютный максимум, °C | 10,2 | 13,1 | 18,4 | 26,5 | 30,2 | 32,2 | 34,0 | 36,4 | 31,3 | 23,9 | 16,1 | 10,6 | 36,4 |
| Средний максимум, °C | −3,8 | −2,5 | 2,4 | 10,4 | 18,1 | 21,4 | 22,4 | 21,5 | 16,1 | 9,9 | 3,2 | −1,3 | 9,8 |
| Средняя температура, °C | −6,7 | −5,9 | −1,8 | 5,2 | 12,1 | 15,7 | 16,9 | 15,9 | 11,2 | 6,1 | 1,0 | −3,8 | 5,5 |
| Средний минимум, °C | −10 | −9,4 | −5,7 | 0,7 | 6,3 | 10,1 | 11,7 | 10,9 | 7,2 | 2,9 | −1,3 | −6,7 | 1,4 |
| Абсолютный минимум, °C | −37,2 | −43,2 | −30 | −18,9 | −6,1 | −1,1 | 2,9 | −1,5 | −5 | −15 | −23,9 | −39 | −43,2 |
| Норма осадков, мм | 36 | 27 | 34 | 40 | 51 | 73 | 83 | 74 | 66 | 52 | 52 | 46 | 634 |
| Источник: [www.climate-charts.com/Locations/l/LV26544.php World Climate] | |||||||||||||
История
В составе Ливонии
Старый Динабург (сейчас Вецпилс, Науенская волость) был основан рыцарями-меченосцами на берегу реки Двины, в 19 км вверх по течению от нынешнего города. В исторических источниках замок впервые упоминается в 1275 году. В 1275 году[12] магистр Ливонского ордена барон Эрнст фон Ратцебург поставил каменный замок Динабург, который стал центром комтурии[4].
Вскоре после основания нового замка литовский князь Тройден осаждал его несколько недель. Несколько лет спустя штурм, предпринятый преемником Тройдена, князем Витенем, оказался более успешным, и замок был в первый раз разрушен. В 1313 году магистр ордена Герд фон Йорк вновь отстроил Динабург, а в 1347 году магистр Госвин фон Герике пристроил ещё четыре башни. В 1481 году замок был взят войсками Ивана III; позже войска были отведены.
В составе Речи Посполитой
В 1558 году началась Ливонская война. В 1559 году Динабург был уступлен ливонцами королю польскому и великому князю литовскому Сигизмунду II Августу. По договору между Сигизмундом II и ландмейстером Тевтонского ордена в Ливонии Готхардом Кетлером, заключённому в 1561 году, Динабург вошёл в состав Великого княжества Литовского. В 1569 году герцог Готхард Кетлер окончательно отказался от замка в пользу Речи Посполитой[4].
В ходе Ливонской войны в июле 1577 года замок был взят войсками Ивана Грозного, который повелел построить шанец в 19 км от разрушенного ливонского замка — в устье речки Шуница напротив селения Иерусалимка. Однако в 1578 году Иван Грозный был вынужден отказаться от Ливонской области, вернув её Речи Посполитой.
Во время войны за шведский престол между королём Сигизмундом и герцогом Карлом Седерманландским, а также при Густаве II Адольфе, шведы дважды брали Динабург, но каждый раз возвращали его Польше[4].
В результате Кейданской унии в 1655 году город был занят шведами. Однако год спустя, в ходе русско-шведской войны 1656—58, Динабург был осаждён и взят войском царя Алексея Михайловича, который переименовал город в Борисоглебов. В 1666 году в ходе русско-польской войны под Борисоглебовым было отражено польское наступление, однако по результатам Андрусовского перемирия город вновь вошёл в состав Речи Посполитой.
В составе Российской империи
По результатам первого раздела Речи Посполитой Динабург был включён в 1772 году в состав Псковской губернии Российской империи, с 1802 года уездный город Витебской губернии. В 1810—1878 годах в городе строится по тем временам современная Динабургская крепость.
Со второй половины XIX века город являлся одним из торговых центров Западной России[13].
Новое значение город приобрёл со строительством участков железной дороги Санкт-Петербург — Варшава в 1860—1862 годах, линии из Риги (1861), Витебска (1866) и Радзивилишков (1873) (подробнее см. Даугавпилсский железнодорожный узел). С середины XIX века начинается бурное развитие промышленности (см. Промышленный переворот в России).
14 января 1893 года указом императора Александра III город Динабург переименован в Двинск.
В 1897 году население города составляло 69 675 человек, в том числе евреи — 32 064, русские — 19 153, поляки — 11 420, немцы — 3 126, белорусы — 1 525, латыши — 1 274[14].
В годы Первой мировой войны и Гражданской войны
В ходе Первой мировой войны большая часть промышленности была эвакуирована во внутренние регионы России. Фронт приблизился к городу осенью 1915 года, когда в ходе Свенцянского прорыва германские войска получили возможность двинуться к Двине и Двинску. Взятие Двинска, как важного стратегического пункта, открывало дорогу на столицу страны Петроград.
Вокруг города шли позиционные бои, в 1917 году после Февральской революции началось братание на фронте, к осени 1917 года разложение фронта, появление «двинцев», усиление влияния большевиков в войсках.
После Октябрьской революции и перемирия на фронте (Декрет о мире) в ноябре через Двинск проследовала полномочная делегация СНК из Петрограда в Брест-Литовск для ведения мирных переговоров с Германией. 31 декабря 1917 года постановлением СНК РСФСР Двинский уезд Витебской губернии был передан в состав Советской Латвии (Республики Исколата). 18 февраля 1918 года город заняли германские войска.
После Ноябрьской революции в Германии 9 декабря 1918 года германские войска без боя оставили Двинск в пользу Красной Армии. Двинск вошёл в состав Латвийской Социалистической Советской Республики, провозглашённой 17 декабря 1918 года.
Во время советско-польской войны в ходе боёв за Двинск 3 января 1920 года город был оккупирован польскими войсками под командованием генерала Рыдз-Смиглы. По Рижскому мирному договору с Советской Россией от 11 августа 1920 года город и уезд были закреплены за независимой Латвией и в том же году город был переименован в Даугавпилс («зáмок на Даугаве»).
В составе 1-й Латвийской Республики
В 1935 году открыт первый стальной мост в Прибалтике — мост Единства, соединяющий Даугавпилс с Гривой.
В начале декабря 1939 года через город по железной дороге проследовал в Германию персонал эвакуированного посольства Финляндии в Москве, из-за начавшейся войны 1939—1940 годов. Посол Финляндии прожил несколько дней в одной из гостиниц города.
В годы Второй мировой войны
С началом войны 1 сентября 1939 года Германии с Польшей на территорию Латвии в районе Даугавпилса перешли части польской армии, в крепости осенью был устроен лагерь для интернированных поляков.
17 июня 1940 года со стороны города Грива в Даугавпилс вступили части Красной Армии.
26 июня 1941 года город заняли немецкие войска. В Погулянском лесу происходили массовые расстрелы. За северным валом крепости находился лагерь для советских военнопленных «Шталаг-340» (Stalag 340)[15].
В августе—октябре 1944 года, после освобождения города 27 июля от немецких войск, город исполнял роль столицы Латвийской ССР.
Во время Второй мировой войны на территории города было уничтожено более 165 тысяч человек, а город был разрушен более чем на 70 %[16].
В составе СССР
5 ноября 1946 года пущен трамвай. В течение периода с 8 апреля 1952 года по 25 апреля 1953 года город был областным центром Даугавпилсской области ЛатССР. 30 мая 1953 года Указом Президиума Верховного Совета ЛатССР город Грива присоединён к городу Даугавпилс.
В 1957 году заработала даугавпилсская телебашня высотой 180 метров. В 1980-х годах было надстроено с помощью вертолёта ещё 24 метра, сейчас её высота составляет 204 метра. В 1959 году Всесоюзная перепись населения СССР отметила в городе 65,5 тыс.человек. Были построены новые жилые районы, Даугавпилсский завод приводных цепей, завод химического волокна, авторемонтный завод, мебельный комбинат, Латремстанок и другие предприятия, например, мясокомбинат, консервный завод.
В 1970 году Всесоюзная Перепись населения СССР зафиксировала в городе 100,6 тыс. человек. В послевоенный период город входил в список НАТО ста объектов, подлежащих ядерной бомбардировке по своей значимости и военно-стратегическому положению, так как в городе находился важный железнодорожный узел, военные склады, военное училище, военный аэродром (ныне Даугавпилсский международный аэропорт).
В 1979 году начато строительство Даугавпилсской ГЭС в районе Ругели, стройка остановлена в 1987 году. В 1989 году на старых быках смонтирован новый настил моста Единства. В 1989 году Всесоюзная перепись населения СССР зафиксировала в городе 126,7 тыс.человек. На 1 января 1992 года в городе проживало 127 619 человек, затем население начало сокращаться (численность на 1 января): 1995 г.: 120 897; 2000 г.: 115 574; 2005 г.: 107 269; 2010 г. : 95 962; 2015 г.: 86 435 человек[17].
Население
По состоянию на 1 января 2015 года по данным Центрального статистического управления численность населения города составила 86 435 жителей[5] или 96 792 человек по данным Регистра населения (Управление по делам гражданства и миграции, МВД)[18].
С 2004 по 2008 год население Даугавпилса сократилось на 6374 человека и согласно данным латвийского [www.csb.gov.lv/ центрального статистического управления], на 1 января 2009 года составило 104 857 человек. Основной язык общения — русский, являющийся по переписи 2000 года родным языком для 80,4 % жителей города[19][20]. Смертность составляет 67 человек на тысячу, рождаемость — 39 на тыс., количество браков — 29 на тыс., приезд на постоянное место жительства — 62 на тыс., выезд на ПМЖ 19 на тысячу человек.[21].
По данным переписи 2011 года 1 марта этого года в городе было 93 312 жителей[22].
Национальный состав
Национальный состав города согласно переписей 1989 и 2011 годов[1][23][24][25][26]:
| национальность | чел. (1989) |
% | чел. (2011) |
% |
|---|---|---|---|---|
| всего | 124910 | 100,00 % | 93312 | 100,00 % |
| русские | 72775 | 58,26 % | 50013 | 53,60 % |
| латыши | 16243 | 13,00 % | 18447 | 19,77 % |
| в том числе латгальцы[27] | 7673 | 8,22 % | ||
| поляки | 16338 | 13,08 % | 13278 | 14,23 % |
| белорусы | 11385 | 9,11 % | 6674 | 7,15 % |
| украинцы | 3903 | 3,12 % | 1795 | 1,92 % |
| литовцы | 1118 | 0,90 % | 891 | 0,95 % |
| цыгане | 353 | 0,28 % | 375 | 0,40 % |
| евреи | 1373 | 1,10 % | 311 | 0,33 % |
| другие | 1422 | 1,14 % | 1528 | 1,64 % |
В Российской Империи Двинск входил в черту еврейской оседлости и до Второй мировой войны был населён преимущественно евреями. В истории города евреи составляли до 46 % населения города. Во время немецкой оккупации в городе было еврейское гетто. Большинство населения — русские; большую долю составляют также латыши, поляки и белорусы.
Национальный состав населения города Двинск (Даугавпилс) по родному языку (перепись 1897 года):[28]
| национальность | чел. (1897) |
% |
|---|---|---|
| всего | 69 675 | 100,00 % |
| евреи | 32 064 | 46,02 % |
| великорусы | 19 153 | 27,49 % |
| поляки | 11 420 | 16,39 % |
| немцы | 3 126 | 4,49 % |
| белорусы | 1 525 | 2,19 % |
| латыши | 1 274 | 1,83 % |
| татары | 521 | 0,75 % |
| малорусы | 196 | 0,28 % |
| литовцы | 190 | 0,27 % |
Современность
|
Эта статья или раздел нуждается в переработке. Пожалуйста, улучшите статью в соответствии с правилами написания статей.
|
Даугавпилс сегодня это современный и развивающийся город Латвии, являющийся одним из важнейших культурных центров страны.
Даугавпилс знают благодаря крупнейшему фортификационному сооружению в Балтии — Даугавпилсской крепости, а также его известному уроженцу, художнику-абстракционисту Марку Ротко.
Даугавпилс — важный транспортный узел между Россией и Евросоюзом.
В городе имеются железнодорожная и автобусная станции, в Лоциках, рядом с городом, восстанавливается бывший советский военный аэродром, который будет преобразован в аэропорт государственного значения.
В Даугавпилсе находятся как государственные так и частные университеты, театр, в котором проводятся спектакли на русском и латышском языках, краеведческий и художественный музей. Главной достопримечательностью города является хорошо сохранившаяся Даугавпилсская крепость начала XIX века, построенная под руководством инженер-генерал-майора Е. Ф. Гекеля.
Для проведения свободного времени в Даугавпилсе работает Ледовый дворец, боулинг-центр в молодёжном развлекательном центре «Orange Bowling» в торговом центре «Ditton Nams», а также Даугавпилсский музей, выставочные пространства, множество ресторанов, кафе и баров. Летом работает Стропская база отдыха «Stropu Vilnis», находящаяся у Стропского озера. В 2008 году началось строительство Даугавпилсского мультифункционального спортивного комплекса, который был сдан в эксплуатацию 29 октября 2009 года.
Зимой есть возможность посетить лыжный комплекс отдыха Эглюкалнс, находящийся недалеко от Даугавпилса. С 11 сентября 2009 года в городе доступен для посещения шестизальный кинотеатр «Silver Screen» на 1200 мест, на данный момент являющийся единственным кинотеатром в Восточной Европе с технологией показа фильмов в Sony CineAlta 4K и RealD 3D. Кинотеатр расположен в торговом центре «Ditton Nams». Ведётся реставрация архитектурной доминанты города — Даугавпилсской крепости. В сентябре 2010 года была закончена реставрация одного из самых значительных зданий города — Дома Единства.
В ближайшее время в Даугавпилсе планируется начать строительство первой в Прибалтике солнечной электростанции.
4-6 июня 2010 года Даугавпилс отметил свой юбилей — 735 лет. Юбилей ознаменовался праздником песни, в котором приняли участие более 3 000 участников со всей Латвии. Среди почётных гостей праздника были президент страны Валдис Затлерс, премьер-министр Валдис Домбровскис и выдающийся латышский композитор Раймонд Паулс.
В 2010 году Даугавпилсская крепость отметила свой 200 летний юбилей, с начала её строительства.[29]
В городе функционируют два исправительных учреждения, расположенных на разных берегах Даугавы. Одно из них является крупнейшим в Латвии. Даугавпилсская тюрьма, известная под названием «Белый Лебедь», была построена в 1863 году на окраине города. В настоящее время она оказалась около современного центра.
Территориальное деление
Территориально Даугавпилс делится на 25 микрорайонов:[30][31]
- Визбули (латыш. Vizbuļi)
- Гаёк (латыш. Gajoks)
- Грива (латыш. Grīva)
- Дзинтари (латыш. Dzintari)
- Железнодорожник (Дзелзцельниекс, латыш. Dzelzceļnieks)
- Калкуны (латыш. Kalkūni)
- Крепость (латыш. Cietoksnis)
- Крыжи (латыш. Križi)
- Лигинишки (латыш. Liginišķi)
- Малые Стропы (латыш. Mazstropi)
- Межциемс (латыш. Mežciems)
- Нидеркуны (латыш. Nīderkūni)
- Новое Строение (латыш. Jaunbūve)
- Новые Стропы (латыш. Jaunstropi)
- Новый Форштадт (латыш. Jaunā Forštate или Jaunā Forštadte; до апреля 1992 года — Первомайский[32] (латыш. Pirmā maija ciemats), в просторечии — Первомайка)
- Ругели (латыш. Ruģeļi)
- Средняя Погулянка (латыш. Viduspoguļanka)
- Старые Стропы (латыш. Vecstropi)
- Старый Форштадт (латыш. Vecā Forštate или Vecā Forštadte)
- Химия (латыш. Ķīmija) или Посёлок Химиков (латыш. Ķīmiķu ciemats)
- Центр (латыш. Centrs)
- Черепово (латыш. Čerepova)
- Эзермала (латыш. Ezermala)
- Эспланада (латыш. Esplanāde)
- Юдовка (латыш. Judovka)
Политика и власть
 |
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Комтуры Динабургского замка
Ливонский орден заложив замок, назначал комтуров управлять округой.
Список комтуров:
- 1367: Дитрих Фрейтаг (Dietrich Freitag);
- 1387—1390: Бернхард Хевельман (Bernhard Hövelmann);
- 1414—1417: Иоганн Швартхоф (Johan Schwarthof);
- 1422—1427: Хейнрих фон Ферст (Heinrich von der Vaerst);
- 1431: Вольтер фон Лоэ (Wolter von Loe);
- 1436—1437: Бруно фон Хиршберг (Bruno von Hirschberg);
- 1439—1442/1445: Хейнрих Шпренге (Heinrich Sprenge);
- 1445—1446: Хейнрих Вельдеге (Heinrich Weldege);
- около 1450 Иоганн фон Крикенбек, которого также именовали Шпором фон Гертен;
- 1451: Конрад фон Фиттингоф (Konrad von Vietinghoff);
- 1471: Эберхард Лаппе фон Рур (Eberhard Lappe von der Ruhr);
- 1473—1476: Энгельберт Лаппе фон Кёнинген (Engelbrecht Lappe von Köningen);
- 1481—1484: Вильгельм фон Беннингсгаузен (Wilhelm von Bönninghausen);
- 1495—1501: Иоганн Финке фон Оверберг (Johann Vincke von Overberg);
- 1502—1510: Вальтер фон Плеттенберг (Wolter von Plettenberg);
- 1513—1525: Хейнрих Платер (Heinrich Plater);
- 1527—1535: Иоганн фон Эйкель (Johann von Eickel);
- 1535—1554: Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг (Wilhelm Fürstenberg);
- 1554—1558: Готтхард Кеттлер (Gotthard Kettler);[33]
- 1558—1559: Георг фон Зебург цу Вишлинген (Georg von Syburg zu Wischlingen).
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Старосты
В польское время (1561—1772) назначались старосты.
Градоначальники
Городские головы, председатели исполкома городского совета, председатель управы, председатели городской думы:[34] Портреты 20-21 век[35] Руководство с 13 века[36]
- Гагельстром, Николай Иванович городской голова Динабурга 1865 −1870; 1874—1876
- Дубровин, Павел Фёдорович городской голова Динабурга июнь1876 — май 1890
- Субботин, Василий Григорьевич городской голова Динабурга 1891—1892
- Антонов, Дмитрий Антонович городской голова Динабурга-Двинска 1892—1894
- Молчанов, Иван Кондратьевич городской голова Двинска 1894—1898
- Гаген, Август Иванович (Фридрих Август фон Хаген) и. о. городского головы Двинска 1898—1899
- Пфейффер, Арвид Яковлевич (Карл Якоб Арвид Пфейффер) городской голова Двинска 1899—1915
- Молчанов, Яков Кондратьевич городской голова Двинска 1915—1917
- Чешейко-Сохацкий, Вацлав Владиславович и. о.городского головы Двинска 1917
- Имшенецкий, Е. городской голова Двинска 1917
- Чешейко-Сохацкий, Стефан Вацлавович председатель исполкома Двинского Совета рабочих депутатов, председатель Двинского ревкома 1917; 1918—1919
- Рабинович, М. городской голова Двинска 1918
- Минус, Карл Вильгельмович городской голова Двинска 1918
- Коритц, Андор Игнатьевич 2-й городской голова Двинска 1918
- Мовшензон, Яков Львович председатель городской коллегии Двинска 1918
- Балодис, (Балод) Карл Карлович председатель уездного исполкома Двинского Совета рабочих депутатов, председатель Двинского ревкома 1919
- Аллен, Пётр Яковлевич председатель Двинского ревкома 1919
- Зинкель, Эйженс городской голова Даугавпилса 1920—1923
- Волонтс, Янис городской голова Даугавпилса 1923—1937
- Швиркст, Андрейс городской голова, затем старшина Даугавпилса 1938—1940
- Анцанс, Янис городской старшина Даугавпилса 1940
- Шкапарс, Бернардс городской старшина Даугавпилса, председатель временного исполнительного комитета депутатов трудящихся Даугавпилса 1940—1941
- Петерсон, Эдуардс городской старшина Даугавпилса 1941—1942
- Ниедре, Янис городской старшина Даугавпилса 1942—1944
- Бриедис, Янис (Иван) председатель исполнительного комитета депутатов трудящихся Даугавпилса 1944 −1946
- Синченко, Алексей председатель исполнительного комитета депутатов трудящихся Даугавпилса 1946—1950
- Пакалнс, Янис председатель исполнительного комитета депутатов трудящихся Даугавпилса 1950—1952; 1952—1962
- Дзенис, Карлис председатель исполнительного комитета депутатов трудящихся Даугавпилса 1952
- Трейманис, Зигфридс председатель исполнительного комитета депутатов трудящихся Даугавпилса 1962—1968
- Азан, Владислав председатель исполнительного комитета депутатов трудящихся Даугавпилса 1968—1977
- Гросс, Эдуард председатель исполнительного комитета народных депутатов Даугавпилса 1977—1981
- Ванагс, Леопольд председатель исполнительного комитета народных депутатов Даугавпилса 1981—1985
- Жарков, Владимир председатель исполнительного комитета народных депутатов Даугавпилса 1985—1987;1991
- Видавский, Алексей Антонович председатель исполнительного комитета народных депутатов Даугавпилса, председатель городской думы Даугавпилса 1987—1991; 1994—2001
- Лаускис, Валдис председатель временной Управы Даугавпилса, 1991—1994
- Эйгим, Рихард председатель городской думы Даугавпилса 2001—2003
- Шкинч, Ивар председатель городской думы Даугавпилса с апреля по август 2003 года
- Строде, Рита Альбертовна председатель городской думы Даугавпилса с 2003 по 2009 год
- Эйгим, Рихард председатель городской думы Даугавпилса с июля 2009-24 сентября 2009 года
- Янковская, Ливия и. о. председателя городской думы, первый зам. председателя исполняла его обязанности несколько часов между заседанием в 13 часов до заседания в 18.30 1 сентября 2009 года.
- Янковская, Ливия и. о.председателя городской думы с 24 сентября по 28 сентября 2009 года до избрания нового мэра.
- Лачплесис, Янис председатель городской думы с 28 сентября 2009 — 24 марта 2011[37]
- Азаревич, Виталий и. о. председателя городской думы 24 марта 2011 года 16.00-19.30
- Кулакова, Жанна председатель городской думы с 24 марта 2011 по 1 июля 2013 года[38] -
- Лачплесис, Янис председатель городской думы с 1 июля 2013 года
Транспорт
Автобус
Междугороднее сообщение упоминается в 1914 году между Двинском и Ново-Александровском (Зарасай). Автобусное сообщение существовало в городе до войны и осуществлялось частными перевозчиками. Имелись маршруты в Стропы и Погулянку (Межциемс). После Второй Мировой войны, в 1946 году было восстановлено движение автобусов по первому маршруту. В 1954 году открыто здание автовокзала на перекрёстке улиц Виестура и Лачплеша. В 2004 старое здание было снесено и на его месте 2004—2005 годах выстроен новый автовокзал.
В данный момент в городе действуют 27 маршрутов городского автобуса и 5 маршрутного такси. Автопарк в основном состоит из автобусов Solaris Urbino 15, Volvo B10MA-55 и микроавтобусов Mersedes-Benz Sprinter.
С 23 июля 2012 года начат ремонт ул. 18 ноября, от ул. Варшавас до Валкас. Планируется открыть движение 31 октября 2012 года. Параллельно идёт ремонт трамвайных путей на участках ул. Виенибас -ул. Виестура, ул. Вентспилс — Тукума. С 27 августа по октябрь 2012 года идет ремонт одной полосы моста через реку Лауцесе на Гриве. Вторая полоса моста будет отремонтирована весной 2013 года.
Трамвай
Даугавпилсский трамвай — один из трёх в Латвии (другие находятся в Риге и Лиепае).
В городе существует три трамвайные линии связывающие различные микрорайоны города. Первый маршрут: Посёлок Химиков и Центр города. Второй маршрут: Посёлок Химиков и Старый Форштадт. Третий маршрут: Старые Стропы — Крепость.
1-й маршрут. Открыт в 1946 году. Первоначально соединял Кожзавод с центральным вокзалом. В начале 1960-х в связи со строительством завода Химволокна и нового микрорайона принято решение продлить трамвайные пути до Стропского леса. В 1962 году маршрут продлён на 2,2 км и заканчивается в депо. В середине 1970-хх 1-й маршрут стал полностью двухпутным.
2-й маршрут. Открыт в 1947 году как вторая очередь трамвая в городе. От основного маршрута (1-й маршрут) проложена ветка длиной 2,7 км до Старого Форштадта. Существуют планы продлить маршрут на 1,9 км до Нового Форштадта.
3-й маршрут. Открыт в 1949 году. Линия длиной 1,3 км соединила Крепость и Центральный рынок. Позднее была соединена с основным маршрутом. В 1959 году проложена ветка до Стропской эстрады. В 1960 году линия продлена до Стропского озера. Начиная от Кожзавода, идёт одиночная линия с двумя разъездами: Кладбище, Эстрада.
До 1987 года было 4 маршрута. В августе-сентябре после пробного движения маршруты № 3 «Вокзал — Стропы» и № 4 «ЗХВ — Крепость» объединили в постоянный маршрут № 3 «Крепость — Стропы».
Трамвайному парку принадлежат 47 вагонов типов РВЗ-6 (27 вагонов) Рижского вагоностроительного завода, КТМ-5 (13 вагонов) и КТМ-8 (1 вагон) Усть-Катавского вагоностроительного завода и «Tatra» чешского производства (10 вагонов).В 2014 году куплены 8 новых УКВЗ 71-623,и 4 новых УКВЗ 71-631 вагона Усть-Катавского вагоностроительного завода. Кроме этого в депо находятся 3 служебных вагона (на линию практически не выходят).
Речной транспорт
В городе существовал речной трамвай, обеспечивавший переправу жителей города через Даугаву. В 1920—1930 годах работал перевоз с Гривы в Даугавпилс, осуществлялся на корабле «Орёл» в латинице название OROL(фото 1931 года приведено на сайте dinaburg.ru-Dvinsk стр.10,сообщение № 547). Пристани находились у ТЭЦ-1 (начало Красноармейской улицы) и напротив у речфлота на Гриве. Работал с 1960-х по начало 1990-х годов, билет стоил 5 копеек. Время работы с 7 до 20 часов.
В настоящее время речной транспорт не функционирует.
Железнодорожный транспорт
См. также: Даугавпилсский железнодорожный узел
В черте города находятся станции Даугавпилс 1 Пассажирский, Даугавпилс 2 Товарный, Грива (станция), есть обход через Свентский мост соединяющие направления ж.д. Ведётся подготовка к празднованию 150-летия (2010 год) прихода в город железной дороги 8/20 ноября 1860 года. 10 ноября прошло торжественное собрание 220 человек в ЦЛК,подготовленное ЛДЖ,приглашены были гости из Белоруссии,Литвы,России. 8/20 ноября в 150-летие появления железной дороги в Динабурге Русский исторический клуб возложил памятный венок с лентой и надписью: «8/20 ноября 1860—2010 гг. 150 лет железной дороге в Динабурге (участок Остров-Динабург) Петербургско-Варшавской ж.д.» возле фундаментов ранее существовавшего Петербургско-Варшавского вокзала между Первомайкой и Новостроением. Сделаны фотографии.
Даугавпилсский железнодорожный узел возник за 13 лет в 1860—1873 годах в городе Даугавпилс (ранее Динабург). Ниже приводятся названия железных дорог, участки, длина в вёрстах, дата открытия движения по старому стилю/новому стилю, год. Петербургско-Варшавская железная дорога. Участок Остров—Динабург 191 верста 8/20 ноября 1860 года. Дорога строилась участками в 1851—1862 годах. Полностью сдана 15/27 декабря 1862 года. Риго-Динабургская железная дорога. Участок Рига—Динабург 204 версты 12/24 сентября 1861 года. Строилась в 1858—1861 годах. Петербургско-Варшавская железная дорога Участок Динабург—Ковно/Каунас 257 верст 9/21 мая 1862 года. Динабурго-Витебская железная дорога. Открывалась двумя участками 1. Динабург—Полоцк 150 верст 24 мая/6 июня 1866 года. 2. Полоцк—Витебск 94 версты, сдан в составе всей дороги 244 версты 5/17 октября 1866 года. Строилась в 1861—1866 годах. Либаво-Роменская железная дорога. Участок Калкуны/Грива—Радзивилишки/Радвилишкис 186 верст 1/13 ноября 1873 года. Станция Калкуны названа по находящемуся рядом имению Калкуны. Таким образом образовалось пять направлений в/из железнодорожного узла Динабург (Даугавпилс). Станция Калкуны находилась рядом с поселением/слободой Грива, которая в 1912 году получила городские права. С 1921 года станция Калкуны переименована по городу Грива. В 1963—1968 годах сооружён совмещённый авто-железнодорожный Свентский мост (по названию посёлка Свенте) через реку Даугава (Западная Двина) на окружной железной дороге в обход Даугавпилса.
На данный момент железнодорожное сообщение связывает Даугавпилс с Ригой (4 пары рейсов дизель-поезда в день),и Минском,(поезда Рига — Минск. По нечётным числам из Минска, по чётным из Риги.
Воздушное сообщение
На левом берегу Западной Двины находится аэродром Грива-Западный, на котором раньше располагался клуб ДОСААФ.
Ведётся работа по превращению бывшего военного аэродрома (основная взлётно-посадочная полоса длиной 2 500, шириной 46 метров, аэродром был первого класса, способный принимать все производимые в СССР самолёты, до конца 1994 года с этого аэродрома взлетали большегрузные самолеты Ан-22(Антей) и Ил-72) в Лоциках в Даугавпилсский международный аэропорт регионального значения, который планируется открыть в 2013 год. В конце 1990-х годов с этого аэродрома короткое время взлетали пассажирские самолёты были рейсы в Ригу, Лиепаю и Копенгаген, затем аэродром прекратил своё существование, здание аэропорта использовалось как кафе «Пилот», сейчас все объекты (кроме ещё действующей метеостанции) в нерабочем состоянии (большинство разрушены).[39][40].
По состоянию на лето 2010 г. основная часть Взлётно-Посадочной Полосы была разобрана на плиты.
История
В 1958—1986 годы в городе в Ругели существовал гражданский аэропорт, метеостанция, радиостанция выполнялись рейсы в Ригу, Лиепаю, Минск, Москву (с промежуточной посадкой), Глубокое, в 1980-х годах существовали рейсы Даугавпилс-Рига, Минск — Нарочь — Даугавпилс, Лиепая — Даугавпилс — Москва (Быково) и обратно, Лиепая — Даугавпилс — Симферополь. Начал он свою деятельность в 1958 году, тогда в мае в Ригу на самолёте ЛИ-2 были перевезёны первые 24 пассажира. Затем несколько десятилетий аэропорт развивался, менялись самолёты, появлялись новые маршруты. До этого было только лётное поле, на которое садились лишь почтовые да санитарные ПО-2. Ориентировочно 1986 год — последний год работы аэропорта. Самолёт до Риги летел 45 минут, билет стоил 8 рублей — взрослый и 4 руб.- детский. Имелось расписание полётов. Использовали Ли-2, Ил-14, Ан-24 (А и Б), также вертолёты Ми-2. В город Минск летал АН-2 (кукурузник). Взлётно-посадочная полоса была грунтовая. Касса Аэрофлота находилась в Нардоме, по улице Гоголя (ныне Саулес) 23а. Сообщение — автобус № 10 (Автостанция-Аэропорт), цена билета 5 копеек. В 1980-х годах аэропорт закрыли, лётное поле ушло позднее под частную жилищную застройку, были образованы четыре новых улицы и им были присвоены имена.
Мосты Даугавпилса
В Даугавпилсе находится несколько мостов через Даугаву и небольшие речки.
Коммуникации
Средства массовой информации
Телевидение
В городе работает один телеканал:
- ТВ Даутком-вещание производится в кабельных сетях города.
- Скоро на 24.ТВ канале наземного цифрового ТВ (DVB-T) начнёт вещать новый городской телеканал Alise Plus TV.
- На 27.ТВ канале наземного цифрового ТВ (DVB-T) Вещают 5 бесплатных,общедоступных Латвийских ТВ каналов.
Радио
В городе работают 17 радиостанций в диапазоне FM
- Latvijas Radio 3 88,1 FM.
- Latvijas Radio 4 88,7 FM.
- Divu krastu radio 90,1 FM.
- Latvijas Radio 1 90,6 FM.
- Top Radio 92,4 FM.
- EHR 92,9 FM.
- Latgales Radio 95,2 FM.
- EHR SUPER HITS 96,7 FM.
- Авто Радио 99,4 FM.
- Latvijas Kristigais Radio 99,9 FM.
- Latvijas Radio 2 100,7 FM.
- Алиса Плюс 101,6 FM.
- Star FM 103,2 FM.
- Pieci.lv 104,0 FM.
- SWH 105,2 FM.
- Radio Skonto 106,1 FM.
- SWH Plus 107,2 FM.
Новостные порталы
- Daugavpils.lv
- Dvinsk.lv
- Gorod.lv
- «D-fakti.lv»
- Nasha.lv
- D-pils.lv
- Grani.lv
Печатные издания
В настоящее время в городе издаются следующие газеты:
- «Tabloid» — еженедельная информационно-развлекательная бесплатная газета с 2011 года издается в Даугавпилсе, директор и основатель Виктор Михайлович Добкевич. Рекламный отдел tabloid.marketing@gmail.com
- «Даугавпилс» 1994—2006, 2009—
- [www.dinaburg.eu «Динабург вести»] 1917—2014 № 34(9 окт) последний номер.
- «Daugavpils ziņas» (Даугавпилс зиняс) 2006 — издание городской Думы, параллельный текст латышский и русский язык
- «Латгалес лайкс» (Латгальское время) 1992 — на двух языках латышском, русском
- «Миллион» 1992—
- «Наша газета» 1998—2014 , далее Наш город 2014-
- «Православная жизнь» 1993 — газета Даугавпилсского благочиния Латвийской православной церкви
- «Сами о себе» 1993 — газета Русского лицея / Русской гимназии
- «The School Telegraph» 1999 — газета Даугавпилсской средней школы № 9. В 2008 году заняла 2-е место в республиканском конкурсе школьных газет, организованном крупнейшей латвийской русскоязычной газетой «Вести».
- «Сейчас» 1998—
- «Щит Веры» 2000— Изд. Новостроенской старообрядческой общины Даугавпилса
- Экспресс неделя Д с 7 января 2009 года (первый номер тираж 10—12 экз.), вместо прежней Экспресс неделя, закрылась 17 ноября 2009 года
К выборам 2009 года появились городские издания партий:
- Cita Daugavpils/Другой Даугавпилс № 1 май/июнь 2009 Газета партии «Общество за другую политику» на 2 языках — латышском и русском
- Daugavpils/Даугавпилс Народная партия на 2 языках — латышском и русском
Выходили ранее или поменяли название:
- «Автообоз» 1996—
- «Блок-инфо» 1998—1999 вышло 27 номеров
- «Вестник ЗаПЧЕЛ (Даугавпилс)» 2002 2 номера
- «Голос Эвереста» — 1999 2 номера
- «Daugavas Vēstnesis» 1938—1940 на латышском языке
- «Daugavas Vēstnesis» 1941—1944 на латышском языке
- «Даугавпилс вестнесис» НФЛ Даугавпилсское отд. 1992—1993 на латышском, русском языках
- «Daugavpils Latviešu Avīze» 1941 № 1 15 июля — 30 сентября на латышском языке профашистское издание, далее с 1 октября сменило название Daugavas Vēstnesis Подробнее о газете см. Олехнович Д. Периодическая печать-один из инструментов пропаганды: DAUGAVPILS LATVIEŠU AVĪZE в 1941 году // Humanitāro Zinātņu Vēstnesis Daugavpils universitāte. — 2003. — № 3. — С.91—103
- «Daugavpils vēstnesis» 1990—1992 на латышском языке, далее Латгалес лайкс
- «Двинская мысль» 1912—1915
- «Двинский голос» 1912 17 номеров
- «Двинский курьер» 1912 3 номера
- «Двинский курьер. Телеграммы Петроградского телеграфного агентства 1914—1915»
- «Двинский Листок» 1900—1915 годы
- «Двинский Вестник» 1942—1944 годы профашистское издание времен оккупации
- «Двинское слово» 1917
- «Двинское эхо» 1913
- «Ditton info» издание Ditton Grupa 2002 5 номеров
- «До востребования» ЛРЗ 1990 вышло 4 номера
- «Домино» Прил. газеты Автообоз 2001
- «Западная Двина» 1910—1912 далее Новая Западная Двина
- «Земниекс» (Крестьянин) на двух языках латышском, русском 1994 год вышло 17 номеров
- «За коммунистический труд» многотиражка Завода химического волокна 1961 с декабря—1991, далее «Химик» 1996—1997 годы
- «Клёв» 1998 5 номеров
- «Клич» 1917 год
- «Красное Знамя» 1945—1992 годы
- «Латвияс комунарс стрелниекс» 1919 на латышском языке
- «Латгальская правда»
- «Latgolas Bolss» (Голос Латгалии) 1943—1944 на латгальском языке 69 (?) номеров
- «Latgolas bolss» (Голос Латгалии) 1993 на латгальском языке 9 номеров
- «LIF info» 2005 2 номера
- «Локомотив» 1955—1961, 1988—2006 годы многотиражка локомотиворемонтного завода
- «М3-инфо» (М куб) 2000
- «Мир и город» 1994—1995 вышло 50 номеров
- «На досуге» Прил.газеты Автообоз 2001
- «Наши факты» 2001—2002 14 номеров
- «Новый Двинский Листок» 2000 1 номер
- «Объявления двинских торгово-промышленных фирм» −1900, сменила газета «Двинский Листок»
- «Padomju Skolotājs» (Советский учитель) на двух языках русском, латышском многотиражка Даугавилсского пединститута 1959—1961 годы
- «Прогресс» 1988—1991 многотиражка Завода приводных цепей
- «Строитель» 1985—1991 многотиражка Даугавпилсского общестроительного треста
- «Czas Łatgalii» (Время Латгалии) 1995—1997 на польском языке
- «Телеграммы Двинской жизни» 1914
- «Телеграммы газеты Двинский Листок»
- «Телеграммы газеты Двинская мысль»
- «Ūdensvads» (Уденсвадс) 1997—1998 газета предприятия Водоканал на русском языке
- «Уникум» 2000 2 номера школьная газета Даугавпилса
- «Фитнес в Латвии» 2001—2002 3 номера
- «Футбол плюс спорт» 1999 5 (?) номеров
- «Черный Понедельник» 1997—2000, 2005— неформальная молодёжная газета
- «Экспресс неделя» 2006—2008
- «Express вестник» 2005—2006 13 номеров
Издаются журналы:
- «Acta biologica Universitatatis Daugapiliensis» 2001 — журнал Даугавпилсского Университета
- «Baltic journal of Coleopterology» 2001 — журнал Даугавпилсского Университета
- «Humanitāro zinātņu vēstnesis» 1999 — журнал Даугавпилсского Университета
- «Sociālo zinātņu vēstnesis» 2004 — журнал Даугавпилсского Университета
- «Reģionālais Ziņojums» 2004 — журнал Даугавпилсского Университета, периодическое научное издание на латышском, русском и английском языках
- «Капитал регион» 1997 — начальное название «Капитал Латгалии»
- «Провинциальный альманах „Хронос“». 2002 — вышло 11 номеров, в декабре 2011 года вышел последний 12 номер, издание закрыто.
- «Политика и Капитал» журнал, приложение к газете «Даугавпилс» 2003—2005, 2009—
- «Приветик!» детский журнал, выходит с 2012 года[41].
Выходили ранее:
- «Вчера, Сегодня, Завтра. Двинск» 2002—2003 вышло 5 номеров
- «Двинская жизнь» 1914 14 номеров
- «Двинский огонёк» 1912 14 номеров
- «Дело №» 2002 вышло 2 номера
- «Latgale» 2001—2003 вышло 7 номеров
- «Невген-Невгин» 1998—2002 вышло 4 номера
- «Будьте здоровы!» 1990 вышло 3 номера
Связь
 |
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Наука и образование
Даугавпилс является центром науки и образования юго-восточной области Латвии Латгалии.
В Даугавпилсе действует 13 средних общеобразовательных учебных заведений, 6 основных школ, 3 специальные учебные заведения, 29 дошкольных учебных заведений, 7 профессиональных училищ, 5 внешкольных заведений[42].
В городе действует девять высших учебных заведений:
|
|
В 1948—1993 годах действовало Даугавпилсское высшее военное авиационное инженерное училище.
Культура
Архитектура
Исторический центр
Исторический центр Даугавпилса (застройка кварталов центра города XIX — начала XX веков) является памятником градостроительства государственного значения, внесённый в свод охраняемых объектов, памятников Латвийской Республики в 1998 году[43]. В Латгалии тесно переплелись все ветви христианской культуры. Вот перечень исторических событий, пронесшихся над Двинской землёй. Старый Орденский замок был возведён немецкими рыцарями в XIII веке выше по течению Двины, и окончательно разрушен шведами в 1655 году. Нынешний исторический центр города в границах так называемого «Большого Форштадта», впервые упоминаемого в письменных источниках в XVI веке, связан с событиями Ливонской войны царя Ивана Грозного. Затем последовали русско-шведская война, осада шведами, взятие немецкого городка Динабург в 1656 году войсками царя Алексея Михайловича (накануне дня памяти святых Бориса и Глеба) и 11-летнее существование городка Борисоглебова. За этим последовало возвращение поляков, формирование центра воеводства и строительство резиденции Ордена иезуитов. В 1710 году город охватила страшная эпидемия чумы, в результате которой вымер весь русский гарнизон, находившийся тогда в маленькой крепости.
После 1 раздела Польши в 1772 году Латгалия вошла в состав Российской Империи. За этим последовало бурное развитие города, и его особенность состоит в том, почти весь город был заново построен на протяжении XIX века. Была построена крепость (1810—1878), дамба для защиты города от наводнений, через город была проложена новая трасса дороги С.-Петербург — Варшава. Был возведён мост через Двину, открыт телеграф, проложены магистральные линии железных дорог.
В 1826 году был утверждён план застройки города по оригинальной градостроительной концепции: главная площадь примыкала к магистрали, переходила в эспланаду, замыкалась валами крепости и вертикалью иезуитского собора. Полагают, что дальнейшее развитие площади предполагало симметричное размещение на двух её концах двух соборов — католического и православного. Однако позже постройка рынка нарушила этот план. Католический собор построили, а для православного пришлось искать новое место.
В 1820—1830-х годах XIX века по проектам петербургского архитектора A. Е. Штауберта в глубине главной площади города, в стиле позднего ампира, были построены двухэтажные здания уездных присутственных мест и гимназии. В середине площади кипела торговая жизнь округи. Деревянные лавки и лабазы нескольких рынков занимали это пространство, торговыми павильонами постепенно перекрывая монументальную перспективу с видом на крепость. В 1856—1864 годах в центре площади был построен Александро-Невский собор. Он стал её доминантой, словно возвышаясь над суетой рынка и олицетворяя противостояние и победу духовного над материальным. На купол православного собора была ориентирована перспектива улицы Саулес. Позднее, во времена Латвийской республики, в 1836—1937 году на месте рынка был построен многофункциональный комплекс Дома Единства, замкнувший площадь и изменивший её монументальный масштаб. Скромное пространство позади собора было ранее превращено в сквер, благоустроено, здесь устроили фонтан. Исторический центр города удивляет своим стилистическим разнообразием и особой формы фасадами домов, в том числе из красного кирпича, в стиле так называемого «латгальского барокко».
Застройка из красного кирпича
В застройке Даугавпилса встречается необычно большое количество зданий, выполненных из красного кирпича. В Даугавпилсе данный подвид эклектики шире всего представлен в зданиях, спроектированных архитектором немецкого происхождения Вильгельмом Нейманом, который с 1878 по 1895 год был главным архитектором города. Ярким примером красной кирпичной архитектуры являются здания в полуквартале улиц Ригас—Института—Саулес, на ул. Саулес, 1/3, Ригас, 4, Института, 4, 3 и Музея, 6. Характерные для эклектизма формообразующие приемы, использованные в фасадах этих зданий, даже спустя многие десятки лет поражают качеством и точностью проработки деталей.
Крепость
Символ города Даугавпилса. Выдающееся фортификационное сооружение, занимающее площадь более 150 га. Единственная крепость первой половины XIX века в Восточной Европе, которая сохранилась почти без изменений. Ломаную линию укреплений формирует крепостной вал с 8 бастионами, 6 равелинами, 6 контргардами и другими защитными сооружениями: люнетами, редутами и рвом. На левом берегу Даугавы находится предмостное укрепление. Каждая деталь крепости разработана с применением строительного опыта лучших архитектурных школ царской России и Европы. Планировка внутренней части крепости была выполнена по традиционному образцу военных городков: в центре — парадная площадь, вокруг которой располагались кварталы административных и жилых зданий. Все фасады зданий выдержаны в стиле ампир, за исключением Николаевских ворот и водонапорной башни, сооруженных в псевдо-готическом стиле.
Деревянная архитектура
Даугавпилс уникален сохранившейся деревянной архитектурой 19-го века. Почти полностью деревянной архитектурой застроены микрорайоны Грива и Старый Форштадт, а также Старая Погулянка и Старые Стропы, где сохранились редкие образцы деревянных дач 19-го века. Помимо данных построек в городе можно встретить редкий образец национально-фольклорной линии архитектора Ивана Ропета — Церковь Александра Невского, построенную без единого гвоздя и являющаяся памятником деревянного зодчества. К сожалению постепенно из-за неуважения людей к историческому наследию постройки уничтожаются или перестраиваются теряя свой первоначальный облик.
Югендстиль
В городе можно встретить здания в югендстиле (арт-нуво, модерн). В первую очередь это здание Даугавпилсского краеведческого музея на улице Ригас, 8 два здания на улице Саулес № 41, 55 (исторический центр города), а также здание на улице Фебруара, 24 (Гаёк). Часть зданий данного архитектурного стиля была утрачена во время Второй Мировой войны (как дом на улице Зелёной).
Советский модернизм
В городе есть возможность увидеть и осмотреть редкие экземпляры советского модернизма. В число примеров данного архитектурного стиля входит здание бывшего кинотеатра «Ренессанс» (до 1991 года «Октобрис», затем «Аустра»), построенный в 1970-е года архитектором Ольгертом Крауклисом, за этот проект он получил Государственную премию в области архитектуры (известен как архитектор множества выдающихся построек, в том числе: Дворец спорта в Риге) и Даугавпилсский дворец культуры и спорта. Дворец известен в том числе и своим витражом. Автор витража, созданного в 1971 году, — акварелист и витражист Эгонс Цесниекс (1915—1978) посвятил работу памяти Райниса в его родной Латгалии, а сделан «Огонь и ночь» был по заказу Министерством культуры Москвы к столетию рождения В. И. Ленина. Витраж автором и архитектором Андрисом Пурвиньшем был задуман как идейный центр Дворца: место, где должны были начинаться все мероприятия.[44]
Советский период в архитектуре города
Помимо построек выполненных в стиле модернизма в городе встречается множество примеров типовой застройки «спальных» районов 1970-х и 1980-х годов, типовых учебных заведений, а также большое количество удивительных примеров «сталинской» архитектуры 1950-х и 1960-х годов: Даугавпилсская школа № 9, № 8, № 3, № 7, старый корпус Даугавпилсского университета (как здание несостоявшегося обкома партии), Даугавпилсский железнодорожный вокзал, бывший кинотеатр «Даугава» и утраченное в 2000-е года здание автобусной станции. Среди этих зданий встречается больше количество примеров «сталинок» сталинского ампира, которые отличаются разработкой традиций русского классицизма, использованием архитектурных ордеров, барельефов с геральдическими композициями и изображениями трудящихся, а также оптимистическим настроем всего произведения.
Современная архитектура
Даугавпилс всё время строится и меняется, поэтому в нём можно встретить большое количество современных зданий. Среди них множество построек лишены архитектурной ценности и имеют только утилитарное назначение: торговый комплекс Ditton Nams, торговый парк Solo, автобусная станция и т. д.. Есть и более удачные примеры: Многофункциональный спортивный центр и авто-центр Renault, оба строения находятся на Эспланаде.
Скульптуры и памятники
Крест в память павшим польским воинам, бетон, увенчан орлом, Новое Строение, скульптор Ромуальд Гибовский, архитектор Ванда Баулина.- Памятник, посвящённый руководителю польского восстания графу Леону Плятеру, открыт 9 июня 2013 года в Даугавпилсской крепости, скульптор Ромуальд Гибовский.
- Памятник «полякам-сибирякам», депортированным в Сибирь (римско-католическое кладбище), 17 сентября 2009 год, открыт Центром польской культуры, скульптор Ромуальд Гибовский.[45][46]
- Скульптура черепахи (улица Ригас), светлый гранит, 21 мая 2009 г., скульптор Иво Фолкманис.
- Памятник Летучей мыши — открыт 15 июня 2012 года на перекрёстке улиц Ригас/Михоэлса.
- Скульптура кота, на улице Ригас у дома 51, тёмный гранит, открыта 10 июня 2011 года, скульптор Дмитрий Якимчук (Волков)[47]
- Памятник градоначальнику Павлу Дубровину (парк Дубровина), бронза, 2007, скульптор Александр Тартынов.
- Памятник латгальской керамике единственный в мире, открыт 19 мая 2012 года, в рамках трёхдневного фестиваля, на ул. Ригас, рядом со скульптурой Черепахе
- Памятная доска и барельеф, посвящённый актёру и режиссёру Соломону Михоэлсу на здании, в котором родился Михоэлс. Улица Михоэлса (бывшая Постоялая), 4.
- Памятная доска с барельефом, посвящённая польскому композитору, дирижёру и музыканту Гжегожу Фительбергу на здании по адресу Михоэлса, 58, 2005 г. (у входа в Центральную детскую библиотеку), в котором он родился и провёл своё детство.[48]
- Памятник посвящённый Марку Ротко, набережная Даугавы в Даугавпилсе, 2003 г., автор Ромуальд Гибовский.
- Бюст посвящённый 100-летию латышского народного поэта Райниса. Бронза, 1967, скульптор Индулис Фолкманис.
- Бюст посвящённый Андрею Пумпуру. Скульптор И.Круминя, 1966 год, 20 мая. Сквер Андрея Пумпура.
- Памятная доска 80-летия белорусской государственной гимназии, Варшавас, 16.
- Памятник эпосу Лачплесис, первоначально установлен на Новом Строении, перенесён к 1 начальной школе после её реконструкции.
- Горельеф на здании городского ЗАГС-а, 1980, Индулис Фолкманис.
- Памятник защитникам города (Грива), 1975, скульптор Индулис Фолкманис, архитектор В. А. Калниньш.
- Горельеф на здании музыкальной школы, 1972, Индулис Фолкманис.
- Обелиск в Сквере Славы (Новое Строение), 14-метровое рельефное медное кольцо и штык выполнено скульптором Индулисом Фолкманисом. 1969 г.
- «Девочка с лилией». Бронза, 1950-е года, фонтан в сквере Андрея Пумпура, центр города.
- Монумент «Чайка», 1976, художник-оформитель даугавпилсского Молочного комбината — Фелстер.
- Скульптурная композиция у школы Сасканяс, лесные животные и ребёнок.
- Группа скульптур в сквере на улице Ригас, в Саду скульптур рядом с костёлом Святого Петра.
- Мемориальная доска о встрече Ю.Пилсудского и Я.Балодиса в январе 1920 года, ул. Гимназияс, 11.
- Скульптура оленя, ранее была установлена напротив Братского кладбища советским воинам, на данный момент установлена в Погулянке, улица Вентас.
- Скульптура девочки, берег озера Губище со стороны улицы 18 ноября,197
- Чугунные львы, установлены у входов в Даугавпилсский краеведческий и художественный музей со стороны улиц Ригас, 8 и Музея. Скульптор неизвестен.
- Солнечные часы напротив старого корпуса Даугавпилсского Университета. 1910, чёрный мрамор, автор учитель физики Двинского реального училища Аркадий Яськов. Нет основания — четырёх гранитных плит.
- Мемориальная доска архитектору В.Витанду, автор проекта Vienības Nams. Ул. Гимназияс, на здании Vienības Nams, установлена взамен ранее украденной в 1994 году со стены входа в театр на Виенибас. 2004 год, 8 сентября.
- Памятная доска об испытаниях пиницилина в госпиталях города осень 1944 — весна 1945 гг. 1984 г., улица Саулес 1/3.
- Памятная доска латгальскому издательству Владислава Лочса 1943—1944 на стене дома № 5 по Аллеяс.
- Стела «Двинцы» на привокзальной площади. Чеканка по меди, 1967 год, скульптор Индулис Фолкманис.
- Мемориал жертвам фашизма, Межциемс. Стела, ранее скульптура авторства Индулиса Фолкманиса.
- Обелиск 360-й стрелковой дивизии, чьи войны первые вошли в город 27 июля 1944 года. 1967 год 6 ноября. Напротив Братского кладбища, улица 18 ноября, Старые Стропы.
- Памятник Императору Николаю II в память его пребывания в Двинске 29 октября 1904 года, открыт в июле 1913 года, в Черепово. На данный момент сохранился постамент памятника. Пушка с вензелем Императора и государственном гербом Р. И. разорены в 1930-х годах. Нуждается в реставрации. 26 июня 2012 года постамент памятника перевезён из Ругели в Крепость, установлен на газоне у Водоподъёмного здания.
- 17 ноября 2011 года открыта мемориальная доска посвящённая Андрею Швирксту, руководителю Даугавпилсского уезда (1928—1938) и Даугавпилса (1938—1940). Находится на стене Дома единства, автор — Иво Фолкманис[49].
- 3 мая 2012 года открыта памятная доска на стене бывшего Консульства РП в Даугавпилсе, ул. Музея 6[50], что в этом доме в период 1930—1939 годов находилось Консульство Республики Польша. Надпись на латышском и польском языках[51].
- Символический памятник Леониду Добычину, начат в июне 2012 года сбор средств на его сооружение, будет размещён в ограде могилы отца писателя на православном кладбище Даугавпилса. Горожане поддержали акцию[52] Открыт 2 сентября 2012 года на православном кладбище.
- Памятник евреям, узникам Даугавпилсского гетто(1941—1942) возле Предмостного укрепления Динабургской крепости, открыт 6 сентября 2015 года[53][54][55].
- Мемориальная доска Фридриху Бриедису[56], открыта 6 ноября 2015 года на здании ул. Музея,6[57].
Утраченные:
- Памятник Владимиру Ленину на площади Виенибас (ранее площадь Ленина), гранит, 1970, скульптор А. Н. Черницкий, архитектор В. Калнынь.
- Памятник Владимиру Ленину и Иосифу Сталину напротив главного входа в городской театр (Дом Единства).
- Мемориал жертвам фашизма в Межциемсе (Даугавпилс), в данные момент на месте скульптуры установлена стела. Первоначальный вариант: известковый туф, 1960, скульптор Х. Спринцис, архитектор З. Абелите. Реконструкция: 1976—1979, Индулис Фолкманис.
- Танк Т-34, шоссе P67, въезд в город со стороны Погулянки.
- МиГ-19, у Михайловский ворот (Даугавпилсская крепость). Был убран в 1994 году. В данный момент сохранился постамент.
Музеи
- Даугавпилсский краеведческий и художественный музей
Даугавпилсский краеведческий и художественный музей — один из старейших и крупнейших музеев Латгалии. Он основан в 1938 году и находится в красивейшем здании города с 1959 года, являющемся памятником истории культуры и архитектуры (югендстиль). Адрес: улица Ригас,8
Миссия музея — собирая, храня, исследуя и популяризируя коллекции, отражающие историю, культуру, искусство и природу Даугавпилсского края, способствовать изучению культурно-исторического наследия и современного опыта с целью усиления интереса общества к истории края, воспитания уважения к духовному наследию прошлого и его традициям.
Даугавпилсский краеведческий и художественный музей (ДКХМ) — доступное для общества исследовательское и просветительное учреждение — единственный музея городского самоуправления. Его деятельность охватывает Даугавпилсский край — территорию современного города Даугавпилса и района, и шире (в историческом аспекте) — Динабурга, Двинска, Даугавпилсского уезда.[58]
- Художественный зал Леонида Баулина
В зале даугавпилсского художника Леонида Баулина (1945—2002) экспонируются произведения, созданные в 1972—1998 годах, характеризующие уникальный почерк и разные направления творчества этого выдающегося мастера колорита, формы и линии. Созданные художником образы уводят зрителя в утончённый и наполненный музыкой мир, раскрывающий также своеобразие и красоту Даугавпилса. Время работы: понедельник -суббота с 10.00 до 18.00
- Музей военной техники
В поселке Свенте, недалеко от города расположен музей военной техники находящийся в ангаре рядом с гостевым домом «Sventes muiža». Здесь можно увидеть тяжёлый танк ИС-2 — «Иосиф Сталин», танк Т-34, бронированные разведывательно-дозорные машины БРДМ1 и БРДМ 2, Jeep Willys — «Виллис», ГАЗ-64 — «Газик», пушки.
- Музей Даугавпилсского водоканала
Находится в помещениях водонасосной станции Гаёк, построенной в 1889 году, которая 111 лет снабжала Даугавпилс водой из Двины. После полного перехода на подземные источники воды, станция законсервирована, устроена экспозиция по истории городского водопровода. Музей открыт в 2002 году 17 сентября[59] Адрес: улица Уденсвада,3 в Гайке.
- Музей ЛРЗ
На локомотиворемонтом заводе, история которого начинается в 1866 году как железнодорожные мастерские, в начале августа 1978 года открылся заводской музей предприятия[60], который был размещён в ДК ЛРЗ. В 1990-х года закрыт и в 2000-х годах открыт вторично, в здании старой заводской проходной, два зала, при входе валун с датой 1866 г. Адрес: улица Марияс, 1 на Новом Строении.
- Музей Даугавпилсского отделения ж.д.
В Железнодорожном клубе по ул. Двинцев, 44 на 3 этаже здания с 1990 года размещался общественный музей Даугавпилсского отделения Прибалтийской железной дороги. Создан к 50-летию отделения (1940—1990), имелась богатая экспозиция документов, наград, материалов и предметов ж.д. При создании Латвийского железнодорожного музея в Риге, был его филиалом, (последний руководитель Ян Янович Балтайцис) позднее всё вывезли в Ригу. Не существует в настоящее время.
- Музей атлетики Латвии
При фитнес-центре О.Буринского существует исторический музей атлетики Латвии, где собрана коллекция тредметов, наград, документов по атлетике Латвии. Адрес ул. Ригас, 22а.
- Музей шахмат и шашек Латвии
В шахматно-шашечном клубе Даугавпилса в мае 2014 года открылся музей шахмат и шашек Латии. Адрес ул. Райня, 69[61][62][63].
- Музей Райниса
Дом Райниса в Беркенеле находится в Калкунской волости, на расстоянии восьми километров от Даугавпилса. Это место в Латвии известно как край детства Райниса. Его отец Кришьян Плиекшанс с 1872 по 1881 года был арендатором имения Беркенхеген, — так в давние времена называли Беркенеле. Девять лет Беркенеле была местом обитания будущего поэта Райниса.
Здесь же начинаются его школьные года, в течение которых он учился в пасторате Вилкамиестс (Египетском) с 1874—1875, а также в Гривской немецкой школе (1875—1879)- и тут он проводил каникулы во время учёбы в Рижской гимназии.
В Беркенеле формируется личность будущего поэта, его мировоззрение, рождаются первые стихи Райниса. Позже он описал детские впечатления в своих стихах. В сборнике «Пять эскизных тетрадей Дагды» раздел «Неповторимая картина» полностью посвящён Беркенеле.
Беркенеле пережила целую эпоху в жизни народа: сменились хозяева, в здании своё пристанище нашла и библиотека, и дом культуры, и даже контора колхоза.
9 ноября 1996 года, после многих лет разрухи здание снова открыло двери для посетителей.
За годы своей деятельности Дом Райниса в Беркенеле стал значимым культурным центром, где происходят творческие встречи, организуются ежегодные Дни поэзии, праздник Лиго, пленэры и выставки профессиональных художников.
Дом Райниса в Беркенеле предлагает:
- Обзор экспозиции Райнис и Беркенеле.
- Осмотр художественных объектов в окрестностях музея.
- Выставки прикладного и современного искусства.
- Аренда помещений.
- Гостиничные номера.
- Выставки профессиональных художников.
- Экскурсии.
- Музей палеонтологии
26 ноября ??г. в Даугавпилсской 10-й средней школе был открыт школьный музей палеонтологии. В основе музея личная коллекция Пётра Худобченока, который является известным художником, мастером керамики.
Экспонаты музея художником и исследователем природы были собраны в течение 30 лет. Большая часть экспонатов найдена у берегов Даугавы и Гауи, но есть и такие экспонаты, которые были получены путём обмена в Польше, России и других странах.
Экспозиция сделана при поддержке Латвийского Музея природы.
В школе рассказали, что Музей открыт для всех посетителей, а его руководителями назначены учительницы Рита Сенькане и Галина Коренёва. На экскурсии требуется записываться заранее.[64]
Библиотеки
1857 году Якуб Падежин открыл в Динабурге первый книжный магазин, а рядом была открыта первая библиотека, где книги и журналы выдавались за определённую плату. Она стала первой библиотекой Динабург и действовала на протяжении более 80 лет. В декабре 1903 года губернатор Витебской губернии подписал разрешение на открытие библиотеки. 1904 году по просьбам горожан в Двинске была открыта бесплатная библиотека имени Н. В. Гоголя.
В данный момент в городе находится шесть библиотек: Центральная Латгальская библиотека в Доме Единства, детская библиотека «Zīlīte» (обе — в центре города), библиотека Нового Строения, Пардаугавская библиотека, библиотека Ceriņu и библиотека Piekrastes.
Театры
История театра начинается в 19 веке, когда в провинциальном Двинске создаётся любительская труппа Медведева. Театр закрывали и возрождали. Театр работал в годы фашистской оккупации. В 1944 году, когда ещё шли бои под Ригой, была организована русская драматическая труппа. В 1959 году театр был реорганизован в музыкально-драматический театр с латышской и русской труппой. В штат театра был включён оркестр и хор. В театре, помимо драматических спектаклей, начинают ставиться оперы и оперетты, которые впоследствии оказались непосильной ношей, в результате чего в 1963 году театр был закрыт.
Во время Атмоды в 1988 году начинается возрождение театра. Было создано четыре актёрских курса (два латышских и два русских), которые и составили костяк двух трупп. Ho в 1995 году актеры латышской труппы переходят на работу в Рижские театры и Даугавпилсский театр снова прекращает своё существование.
В 1996 году театр был восстановлен. Осенью 1999 года при поддержке Даугавпилсской думы в Даугавпилсском Университете набирают новый актерский курс. Многие актёры играют на двух языках. Спектакли ставятся и на латгальском языке. Выпускница самого первого курса Инесе Лайзане с 2001 года была директором театра. Директор, Миервалдиc Бродовс, работал дo 2011 года. С 2011 года директором и творческим руководителем театра является Олег Шапошников. Несколькo paз театр получал призы на фестивале Блауманиса в Валмиере и на фестивале Ночь лицедеев[65].
Спорт
В городе существовало несколько футбольных команд участвовавших в Еврокубках, неоднократно становившиеся чемпионами и призёрами чемпионатов Латвии (Латв. ССР) и обладателями кубка Латвии (Даугавпилс, Локомотив, Химик, Строитель, Вилан-д, Динабург, Даугава) . В начале февраля 2009 года принято решение об объединении выступавших в 2008 году в Высшей лиге чемпионата Латвии по футболу «Даугава» и «Динабург» в условиях кризиса и создании единой команды Динабург. Первым чемпионом Латвии по футзалу стала Даугавпилсская команда «Спидвей». В городе есть своя хоккейная команда «Латгале» — призёр чемпионата Латвии. В городе сильные волейбольные традиции, команда «Химик» участвовала в чемпионатах СССР, юношеские команды СДЮСШОР неоднократно выигрывали первенство СССР, команды «Электроинструмент» (Дауэр), Химик, ДПУ-Магистр, участники Еврокубков неоднократные чемпионы Латвии (Латв. ССР). Ежегодно в городе проходят международные соревнования по спидвею, 4 года в Даугавпилсе проходил этап чемпионата мира «ГРАН-ПРИ Латвии». Местная команда «Локомотив» — лидер первой польской лиги, победитель и призёр спартакиад народов СССР, чемпионатов СССР и России, 3-кратный обладатель кубка СССР.
4-14 июня 2012 года в городе проходит Чемпионат Европы по снукеру 2012[66]. В чемпионате принимают участие 153 человека, из 34 стран мира[67] Объявлены чемпионы 12 Чемпионата Европы по снукеру 2012 года ими стали Скотт Доналдсон (Шотландия), 18 лет среди взрослых; Даррен Морган (Уэльс) среди мастеров-сениоров; Татьяна Васильева (Латвия) среди женщин[68]
Религия
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Город является центром трёх епископств (имена епископов приведены по состоянию на 15 апреля 2008 года):
- Даугавпилсская епархия. Правящий архиерей — Епископ Даугавпилсский Александр Матрёнин
- Семь православных храмов
- Борисоглебский кафедральный собор
- Церковь Александра Невского
- Церковь успения Пресвятой Богородицы[69]. Основана в 1877 году, приходская жизнь возрождена в 2007 году
- Архиепископ Даугавпилсский и Латвийский Виктор Контузоров[70], глава Латвийской свободной православной церкви
- Шесть старообрядческих храмов
- Главный храм — Моленная 1-й Даугавпилсской старообрядческой общины
- Николо-Покровский Старофорштадский старообрядческий храм
- Католичество
- По реке Западная Двина проходит церковная граница двух епископств — Резекненско-Аглонского и Елгавского — Католической церкви Латвии, делящая город пополам: к северу от реки расположено Резекненско-Аглонское епископство, к югу от реки — Елгавское епископство.
- Четыре католических храма
- Костёл Святого Петра в веригах
- Костёл Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии
- Другие направления
- Один лютеранский храм
- Даугавпилсская синагога. До войны было 45 синагог
- Одна баптистская церковь
- Действует буддийский центр направления «Алмазный путь»
- Действует зал царства Свидетелей Иеговы
- Церковь адвентистов седьмого дня
- Был храм кришнаитов, а при нём — вегетарианская столовая
- Христианская церковь «Новая жизнь»
- Церковь Иисуса Христа Святых последних дней (Церковь мормонов)
Список консульств иностранных государств, расположенных в городе
Генеральное консульство Российской Федерации
Адрес: ул. Краславас 46. Первоначально размещалось на ул. К.Валдемара, 13 (здание б. «Союзпечати»).
Консулы и Генеральные консулы:
- № 1 Казначеев Геннадий Васильевич 1994—1999. Начинал работу консульства с нуля — обустройство нового здания консульства и переезд в него
- № 2 Бондаренко Николай Петрович 1999—2002
- № 3 Тузов Валерий Николаевич 2002—2006
- № 4 Вихляев Николай Алексеевич август 2006 — 18 августа 2011[71]
- № 5 Рыбаков Олег Валентинович[71] 18 августа 2011 -
Сайт Генконсульства РФ в Даугавпилсе:[72]
Генеральное консульство Республики Беларусь
Расположено по адресу: ул. 18 ноября, 44. Первоначально размещалась в городской Думе (кабинет № 216)[73]. Открылось 7 октября 1994 года.
Консулы и Генконсулы:
- № 1 Желтовский, Анатолий 1994—1998
- № 2 Маркович, Василий Михайлович 1998[74] — 2002
- № 3 Концкий, Александр май 2002 — декабрь 2002 и.о Генконсула РБ
- № 4 Камышик, Николай Степанович декабрь 2002 —
- № 5 Ахрамович, Геннадий — октябрь 2008
- № 6 Гейсик, Виктор Михайлович октябрь 2008 — январь 2015
- № 7 Климов, Владимир Васильевич с 11 января 2015[75] -
Ранее существовавшие дипломатические представительства в городе
-
Консульство СССР в Даугавпилсе. Существовало в 1925—1933 по адресу ул. Зелёная (Zaļā) 3, сейчас ул. Имантас. - Консулы[76]
- № 1 Трутько-Гуль, Фёдор Иванович 4.- 9.1925 (первая цифра месяц)
- № 2 Сперанский, Валентин Иванович 9.1925 — 6.1929
- № 3 Карпович (Клярфельд), Владимир Иосифович 6.1929 — 10.1930 (Карпович — партийный псевдоним, не настоящая фамилия)
- № 4 Семёнов, Андрей Александрович 10.1930 — 11.1933
- Консульство Республики Польша 1919 — по сентябрь 1939 года размещалось в доме, современный адрес ул. Музея 6.
- Консульство Литовской республики — ?—1940. Во время 1-й ЛР.
- Консульство Литовской Республики
Ул. Театра, 8. Открылось 25 ноября 1994 года, закрыто 1 июня 2003. Во время 2-й ЛР.
Консулы:
- № 1 Буткус, Саулюс 1994[77] — 1998
- № 2 Шемешкевичус, Ромуальдас 1998[78] — 2001
- № 3 Купчикас, Дайнис 30 июля 2001 —
- № 4 Вайтекунас, Пятрас — 1 июня 2003
Город в межгосударственных отношениях
- 27 января 1920 года, встреча генерала Я. Балодиса и Ю. Пилсудского
- ноябрь 1997 года в ЦЛК (Центр латышской культуры) подписан протокол о делимитации 20-километрового участка границы Субате-Эглайне[79]
- февраль 1998 года заседание межправительственной делегации Латвии и Беларуси по демаркации латвийско-белорусской границы.
- 16 мая[80] 1998 года, встреча Премьер-министров Латвии и Белоруссии, Гунтара Крастса и Сергея Линга, подписание четырёх документов[81].
- 23—24 сентября 2009 года, первое заседание совместной комиссии дипломатов по демаркации государственной границы между ЛР и РФ, длина 270 километров.
- 11 сентября 2010 года Встреча и беседы Президентов ЛР и РП В.Затлерса и Б.Коморовского
- 9 июня 2013 года Президенты Латвии и Польши Я. Берзиньш Б. Коморовский открыли памятный знак Л.Плятеру в Даугавпилсской крепости.
- 10-11 декабря 2015 года — в Даугавпилсе XI заседание Латвийско-Белоруская межправительственная комиссия по экономическому и научно-техническому сотрудничеству[82]
Город в кинематографе
Съёмки фильмов киностудиями страны в городе и его окрестностях.
- «Михаил Строгов» Франция (1926). Режиссёр Туржанский Виктор. В главной роли Иван Мозжухин (съёмки 1925 года: Двинск и окрестности)
- «В Сибирь за кладом» (1934)
- «Сын народа» (1934)
- «Обманутые». В ролях: Астрида Кайриша
- «Там, где кончается море» (2007). Режиссёр Артур Дубокс.
- Центральная студия детских и юношеских фильмов им. Горького:
- «Фрак для шалопая» (1979). Режиссёр Эльдор Уразбаев первоначальное название «Приключения Грачёва» (кинотеатр «Октобрис» в фильме)
- Рижская киностудия:
- «Город на Даугаве» (1960). Документальный фильм режиссёр Лаймонс Гайгалс
- «Легенда Даугавы» (1968). Документальный фильм. Автор сценария и режиссёр-кинодокументалист Лаймонс Гайгалс
- «Стреляй вместо меня» (1970). Режиссёр Янис Стрейч. Главный оператор Рихард Пикс. В ролях: Бертулис Пизич, Астрида Кайриша, Николай Мерзликин, Артур Берзиньш съёмки на ул. Лудзас и А. Пумпура города, несколько кадров у вокзала станции Ликсна в районе, события 1918 года
- «Мой друг — человек несерьёзный» (1975). Режиссёр Янис Стрейч
- Ленфильм:
- «Комендантский час» (1980). Режиссёр Наталья Трощенко. Первоначальное название «Поезд смерти остановить нельзя»
- «Личной безопасности не гарантирую…» (1980). Режиссёр Анатолий Вехотко. Съёмки окрестности Вишки и Шпоги, здания райкома и горкома партии в Даугавпилсе, события 1946 года
- «Сон в руку, или Чемодан» (1985). Режиссёр Эрнест Ясан (Фильм снимали в Даугавпилсе)
- Беларусьфильм:
- «Записки охотника» ?? (1971). Экранизация тургеневских «Записок охотника» в районе
- «Зимородок» (1972). Режиссёр Вячеслав Никифоров, автор сценария писатель Юрий Яковлев, оператор Виталий Николаев. В ролях: Глеб Стриженов, Александр Хвыля, Владимир Самойлов, Антонина Максимова, Анна Адамович, дети — Саша Кузьмин, Миша Мустыгин, Ира Нарбекова (город, Свентский мост, партизан в войну взрывает мост, после войны бывший партизан — учитель)
- «Хлеб пахнет порохом» (1973). Режиссёр Вячеслав Никифоров. Первоначальное название «36 вагонов». 1918 год, город Орша, эшелон хлеба, 36 вагонов из Советской России в Германию. Съёмки в городе, на вокзале, станции в 1973 году
- «Белый вальс» (1978). Режиссёр Виктор Туров
- «Государственная граница» (1980). Режиссёр Борис Степанов. В ролях: Вия Артмане, Аристарх Ливанов, Марина Дюжева, Александр Денисов, Игорь Старыгин (1 серия: съёмки в городе, Крепости, Свентский мост)
- «Троянский конь», двухсерийный телефильм (1980). Режиссёр Валерий Пономарёв, артисты Георгий Бурков, Николай Ерёменко, Валерий Филатов, Ролан Быков
- «Раскиданное гнездо» (1981). Режиссёр Борис Луценко, артисты Ольга Сирина Вадим Ледогоров. По произведениям Янки Купалы. Съёмки в крепости
- «Фруза» (1981), телефильм. Режиссёр Вячеслав Никифоров. По рассказу Василя Быкова, съёмки в холле городского театра
- Одесская киностудия:
- «Взять живым» (1982)) 3 серии. Кёнигсберг 1945 год, съёмки в Крепости, у Михайловских и Николаевских ворот, рвы с водой, кирха на Красноармейской улице с часами. Третья роль Сергея Маковецкого.
- Таллинфильм:
- «Цену смерти спроси у мёртвых» (1978). Режиссёр Калье Кийск. В ролях Микк Микивер, Гедиминас Гирдвайнис, Элле Кулль (Восстание Компартии Эстонии 1 декабря 1924 года в Таллине, события после него Съёмки в Даугавпилсе, Новое Строение // Советский экран)
- документальный фильм о городе (10 мин.; (2003), снят Рижской студией документального кино AVE
- Центрнаучфильм:
- «Еврейское кладбище» (1989) режиссёры — Юрий Марьямов, Рафаил Нахманович (раскопки и перезахоронение расстрелянных узников Даугавпилсского гетто в Погулянке в июне 1989 года)
Фестиваль еврейских фильмов в Сан-Франциско(США). Иерусалимский кинофестиваль (Израиль). Лауреат премии «Ника» 1990 года в номинации Лучший научно-популярный фильм.
- 12 мая 2011 года в Крепости начинаются съёмки литовско-германской кинокомпанией о войне, Чернигов[83]. 1-3 марта 2013 года на телеканале германского телевидения прошла премьера фильма «Наши отцы, наши матери». 3 серии. Немецкий яз.
- В октябре 2011 года в окрестностях Даугавпилса режиссёр Сергей Лозница снимал некоторые эпизоды к своему новому фильму «В тумане» (по одноименной повести В. Быкова), выход фильма ожидается весной 2012 года[84]. Фильм вышел в свет и получил несколько наград на кинофестивалях, 3 апреля 2013 года в Даугавпилсе прошёл премьерный показ с участием Сергея Лозницы[85].
- 2015 год в городе и окрестностях идут съёмки фильма «Альтернатива Гутмана», посвященный событиям Великой Отечественной войны по повести «Альтернатива Вульфа Гутмана» Ал. Мирского, он же приглашён на главную роль[86]. 4 мая 2016 года в ДК прошла премьера фильма "Альтернатива Гутмана"[87]
- 2016 год лето идут съёмки в Крепости и окрестностях города фильма по произведению Ф.М. Достоевского "Кроткая", режиссёр С. Лозница[88][89][90]
Город в почтовых марках, конвертах, спецштемпелях гашения
- Город отражён в двух почтовых марках Первой и Второй республик ЛР
- Марка номиналом 35 сантимов в серии1939 года, выпущенной к 5-летию переворота К.Ульманиса 15 мая 1934 года — на ней изображение Виенибас намс/Дом Единства, построенного в городе 15 мая 1936 — 19 декабря 1937 годов.
- Марка номиналом 10 сантимов 2000 года в серии «Гербы городов Латвии», на ней изображён герб города 1925 года. Проводилось гашение штемпелем «Первого дня» в рамках празднования 725-летия основания города (1275), художник марки Э. Вилиам в почтовом отделении № 1, Циетокшня 28, 6 июля, четверг 2000 года, 11 часов.
- Выпущены маркированные почтовые конверты и открытка
- Конверт 1966 года «Латвийская ССР. Даугавпилс. Санаторий Межциемс» 07.02.1966.
- ДМПК (двухсторонняя маркированная почтовая открытка) 1970 года «Латвийская ССР. Даугавпилс. Сквер боевой славы». 26.5.1970.
- Конверт 1975 года «Daugavpils. Городу Даугавпилсу 700 лет + лат.яз.» с изображением ул. Титова/Химия/,Крепости. Проводилось специальное гашение «700 лет городу Даугавпилсу. 21.07.1975».
Город в сувенирных монетах
В серии монет о городе вышло пять монет. Изображение памятников и значимых зданий города. В упаковках/блистерах, тираж 1 тыс. экземпляров. Роспись по порядку:
- Церковная горка, где стоят храмы четырёх конфессий.
- Николаевские ворота Динабургской крепости.
- Даугавпилсский университет, здание на Виенибас, 13 (1956).
- Марк Ротко (110 лет со дня рождения).
- Последняя посвящена 740 летию (от основания замка Динабург), вышла в 2015 году[91]
Прозвища города
Город в обиходе имеет несколько прозвищ, складывающихся из исторических названий, из речи горожан, из интернетного подражания. Самое популярное — «Д-пилс» (произносится [дэ́пилс]).
- Динабург — историческое
- Невгин — историческое
- Борисоглебск, Борисоглебов — историческое
- Двинск — историческое
- Диттонбург (по местной строительной фирме «Ditton Būve», находящейся в привилегированном положении к городской думе по стройзаказам)
Почётные граждане города
Царское время
- Шишко Борис Оттонович (17.10.1879 — 31.03.1904), мичман Российского Флота Его Величества, эскадренный броненосец Петропавловск, погиб вместе с экипажем корабля при обороне Порт-Артура 31 марта 1904 года.
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Советский период
- Артюхин, Юрий Петрович (1930—1998) советский космонавт, бортинженер космического корабля «Союз-14» и орбитальной станции «Салют-3», полковник-инженер, Герой Советского Союза[92]
- Ерёменко, Андрей Иванович (1892—1970) командующий 2-м Прибалтийским фронтом, освободивший город, Маршал Советского Союза[93][94]
- Рождественский, Олег Константинович (1934) — ректор Даугавпилсского педагогического института
|
Этот раздел не завершён. Вы поможете проекту, исправив и дополнив его.
|
Постсоветский период
В 2000 году в рамках празднования 725-летия города, по решению Думы города опубликован список 114 даугавпилчан, награждённых «Знаком Почёта»[95]
9 июня 2005 года 31 человеку было присвоено звание Почётного даугавпилчанина:[96]
- Аузин Владислав — инспектор патрульно-постовой службы Управления полиции Даугавпилса
- Бейнарович Арнольд — ветеран спорта
- Бельченко Евгения — пенсионер, ветеран труда АО «Латвийская железная дорога»
- Богданова Героида — директор Русского Дома
- Брока Терезия — дирижёр
- Валевка Сергей Леонидович - музыкант
- Гаваре Гуна Яновна - адепт, философ, танцор, поэтесса
- Дробязко Алексей (1906—2006) — первый директор Завода химического волокна, руководил ЗХВ 11 лет.
- Жилко Алексей — настоятель 1-й Даугавпилсской (Новостроенской) старообрядческой общины
- Зуева София — председатель Даугавпилсского отделения Федерации пенсионеров Латвии
- Икере, Зайга — ректор Даугавпилсского Университета
- Кейран Леонид — профессор Даугавпилсского Университета
- Колесникова Нина — врач анестезиолог-реаниматолог
- Александр (Кудряшов) — митрополит Рижский и Всея Латвии Латвийской Православной Церкви
- Лиепа Анита — писательница
- Маделан Александр — декан Римско-католической храма святого Петра
- Малюхин Олег — спортсмен
- Михайлов Аврамий (1934—2007) — многолетний директор Даугавпилсского автобусного парка
- Осина Фаина — поэтесса
- Петашко Астрида (1927—2013) — учитель[97]
- Попов Георгий — настоятель собора святых Бориса и Глеба
- Рязанцев Геннадий — руководитель Центра ремонта локомотивов
- Рыбаков Александр Владимирович - музыкант, поэт
- Свердлов Беньямин — преподаватель
- Силов Хенрих — спортивный тренер
- Соловьёв Алексей — поэт
- Тимощенко Людмила — профессор Даугавпилсского Университета
- Фёдоров Иван — многолетний руководитель ООО «Уденсвадс»
- Фёдоров Фёдор — декан Кафедры русской литературы и культуры Даугавпилсского Университета
- Ходукин Валерий (1939—2009) — преподаватель Даугавпилсского музыкального колледжа, художественный руководитель и дирижёр Даугавпилсского оркестра аккордеонистов
- Чужанс Хенрикс — член правления Общества репрессированных
- Штейман Йосиф — профессор Даугавпилсского университета
- Юрьева Клавдия (род. 1926) — поэт
- Якуб Залман (1919—2009) — краевед
4 июня 2010 года в рамках празднования 735-летия города из 27 выдвинутых кандидатов звания «Почётный даугавпилчанин» удостоились 15 человек[98][99].
- Баршевскис, Арвид, учёный, ректор Даугавпилсского университета
- Валюм Александр
- Вишневская Ингрида, учитель
- Денисов Юрий, строитель
- Доворецкая Татьяна, президент фирмы «Магистр»
- Иголниекс Раймонд
- Курмелёв Аркадий
- Лабецкий Владимир, начальник Даугавпилсского эксплуатационного участка Латвийской железной дороги
- Левша Анатолий, спортсмен
- Линарте Силва Вероника
- Окунева Зоя, детский хирург
- Покулис, Янис, учёный
- Рождественский, Олег Константинович
- Рыбников Владимир, президент спидвейного клуба Локомотив[100]
- Туронок Анатолий, врач
5 июня 2015 года в рамках празднования 740-летия города из 22 кандидатов звания «Почётный даугавпилчанин» удостоились 6 человек[101][102].
- Барковская Геновефа
- Видавский, Алексей Антонович
- Егоров Валерий
- Пупиньш Михаил
- Станкевич Ришард
- Тимошенко Евгений
Деятели культуры и искусства
Художники
- Гибовский, Ромуальд
- Баулин, Леонид Николаевич
- Добрайс, Карлис
- Добрая, Инта
- Межбарде, Валда — художник
- Петрусевич, Инара
Художники, иконописцы
- Михеев, Григорий Михеевич — художник, иконописец, реставратор
- Портнов, Николай Васильевич — иконописец
Скульпторы
Архитекторы
Писатели
Спорт
- Игорь Казанов — экс-рекордсмен мира, серебряный и бронзовый призёр чемпионатов мира, четырёхкратный чемпион Европы, (лёгкая атлетика).
- Анатолий Левша — четырёхкратный чемпион мира по ультратриатлону.
- Вячеслав Кочерягин — победитель командного кубка Европы, неоднократный чемпион СССР(лёгкая атлетика).
- Арнольд Бейнарович — победитель международных и всесоюзных соревнований (лёгкая атлетика).
- Эрик Барковский — победитель всесоюзных соревнований, серебряный призёр чемпионата СССР (лёгкая атлетика).
- Олег Малюхин — победитель и призёр этапов кубка мира, неоднократный чемпион Европы (биатлон).
- Анатолий Кузьмин — призёр командных чемпионатов мира, финалист личного и парного чемпионата мира по спидвею.
- Афанасий Кузьмин — олимпийский чемпион, неоднократный чемпион и рекордсмен мира (пулевая стрельба).
- Людмила Ившина — мастер спорта СССР международного класса (пулевая стрельба).
- Сергей Костарев — призёр олимпийских игр и чемпионатов мира (фехтование).
- Ольга Слапня — призёр чемпионатов мира (гребля).
- Лариса Недвига — призёр чемпионатов мира (гребля).
- Константин Бельский — мастер спорта СССР международного класса (гребля).
- Юрий Копасов — мастер спорта СССР международного класса (гребля).
- Михаил Кудряшов — мастер спорта СССР международного класса (гребля).
- Александр Шишко — мастер спорта СССР международного класса (гребля).
- Борис Природин — мастер спорта СССР, заслуженный тренер Латвийской ССР (гребля).
- Ирина Намовир — неоднократный участник чемпионатов мира, чемпионка СССР по спортивному ориентированию.
- Александр Жеребков — бронзовый призёр чемпионата Европы (тяжёлая атлетика).
- Валерий Петров — мастер спорта СССР (тяжёлая атлетика), заслуженный тренер Латвийской ССР.
- Анатолий Петровский — участник личного чемпионата мира, неоднократный призёр чемпионатов СССР по спидвею.
- Николай Лодин — призёр чемпионата Европы, чемпион СССР по боксу.
- Юрий Алиференко — мастер спорта СССР международного класса, чемпион мира среди железнодорожников, призёр чемпионата СССР (бокс).
- Юрий Читалкин — призёр спартакиады народов СССР и чемпионата СССР (бокс).
- Волда Трепша — многократный призёр чемпионатов СССР (бокс).
- Владислав Умбрасс — мастер спорта СССР, призёр чемпионата СССР (бокс).
- Александр Пурвинский — мастер спорта СССР (бокс), создатель спортивной школы по боксу «Локомотив», заслуженный тренер Латв. ССР
- Леонард Пурвинский — мастер спорта СССР, призёр чемпионата СССР, заслуженный тренер Латвийской ССР.
- Борис Реут — призёр чемпионата СССР по марафонскому бегу.
- Ульяна Семенова — одна из самых знаменитых баскетболисток мира.
- Вилцан, Павел — мастер спорта международного класса (2009)[103], дважды чемпион Латвии по плаванию 2011 года[104]
- Олег Ворслав, молодой профессиональный мастер по паркуру и фрирану, является частью организации «World Freerunning & Parkour Federation»[105].
Города-побратимы
-
Хадерслев (Дания) (1993)[106] - Радом (Польша) (1995)
- Наро-Фоминск (Россия)
-
Феррара (Италия) -
Мутала (Швеция) - Витебск (Белоруссия)
- Центральный административный округ Москвы (Россия)
-
Рамле (Израиль) -
Харбин (Китай) - Паневежис (Литва)
- Санкт-Петербург (Россия) (2002)
- Харьков (Украина) (2008)
- Бобруйск (Белоруссия) (2012)[107]
-
Алаверди (Армения) (2012) - Браслав (Белоруссия)
-
Бельцы (Молдавия) (2015)[108]
См. также
Напишите отзыв о статье "Даугавпилс"
Примечания
Источники
- ↑ 1 2 [www.csb.gov.lv/sites/default/files/dati/predef_tables_ts2011_fin2_lv.xlsx T 2.1 Постоянное население статистических регионов, республиканских городов и краёв Латвии по национальности по состоянию на 1 марта 2011 года (TSG11-061)] (Gatavas 2011. gada tautas skaitīšanas rezultātu tabulas) // [www.csb.gov.lv/statistikas-temas/2011gada-tautas-skaitisana-datubaze-33609.html Перепись населения Латвии 2011 года — База данных] (2011.gada tautas skaitīšana — Datubāze)
- ↑ [old.pasts.lv/lv/uzzinas/Indeksu_gramata/Indeksi_2014/Daugavpils.xls Книга почтовых индексов (2014 год)], [www.lursoft.lv/address-catalogue/catalog/search?q=LV-5419 LV-5419], [www.lursoft.lv/address-catalogue/catalog/search?q=LV-5421 LV-5421]
- ↑ [www.csb.gov.lv/node/29893/list/0/0 Классификатор административных территорий и территориальных единиц Латвии] - 16 февраля 2011 (латыш.)
- ↑ 1 2 3 4 Двинск / Военная энциклопедия. — СПб.: Т-во И. Д. Сытина, 1912. — Т. 9.
- ↑ 1 2 [data.csb.gov.lv/pxweb/lv/Sociala/Sociala__ikgad__iedz__iedzskaits/IS0042.px/table/tableViewLayout1/?rxid=09cbdccf-2334-4466-bdf7-0051bad1decd Численность постоянного населения по полу: города республиканского значения, края, города и волости в начале и в середине года] // [www.csb.gov.lv/statistikas-temas/iedzivotaji-datubaze-30028.html Iedzīvotāji — Datubāze (Население. База данных)] Centrālo statistikas pārvaldi (Центральное статистическое бюро Латвии) (латыш.)
- ↑ [www.pmlp.gov.lv/lv/assets/documents/statistika/IRD2016/ISPV_Pasvaldibas_iedzivotaju_skaits_pagasti.pdf Численность населения в самоуправлениях на 01.01.2016] (латыш.). Управление по делам гражданства и миграции. Проверено 22 февраля 2016.
- ↑ [www.lardi-trans.com/distance/ Расчёт расстояний между городами]. Транспортная компания «КСВ 911». Проверено 5 января 2010. [www.webcitation.org/60tIrKOQf Архивировано из первоисточника 13 августа 2011].
- ↑ [maps.google.com/ Карты Google]
- ↑ [www.daugavpils.lv/?load=80&set_lang=en About Daugavpils — Официальный сайт города Даугавпилса] (англ.)
- ↑ Latvijas ģeogrāfijas atlants / galv. red. Jānis Turlais; red.: Gints Milliņš, Mārtiņš Vimba, Ronalds Krūmiņš ; kartogrāfi: Ilze Antēna, Aldis Builis … [u.c.]; māksl. Gints Roderts. 5. izd. — Rīga : Karšu izdevniecība «Jāņa sēta», 2009. — 40 lpp. : il. ISBN 978-9984-07-477-1
- ↑ [www.gorod.lv/o_gorode/priroda Природа — Gorod.lv]
- ↑ Ранее разными авторами назывались различные даты основания замка: 1274, 1276, 1277 и 1278 года, однако сейчас в основном считается, что замок был основан в 1275 году.
- ↑ Даугавпилс // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=127 Демоскоп Weekly — Приложение. Справочник статистических показателей]
- ↑ [dinaburgascietoksnis.lcb.lv/satalagru.htm «Шталаг-340» на сайте Динабургской крепости]
- ↑ [dinaburgascietoksnis.lcb.lv/ekskursru.htm Экскурс в историю города Даугавпилса]
- ↑ [data.csb.gov.lv/pxweb/lv/Sociala/Sociala__ikgad__iedz__iedzskaits/IS0120.px/table/tableViewLayout1/?rxid=cdcb978c-22b0-416a-aacc-aa650d3e2ce0 Сайт Центрального статистического управления]
- ↑ [www.pmlp.gov.lv/lv/assets/documents/statistika/01.01.2015/ISPV_Pasvaldibas_iedzivotaju_skaits_pagasti.pdf Численность жителей Латвии в самоуправлениях. Дата — 01.01.2015] (латыш.)
- ↑ [data.csb.gov.lv/DATABASE/tautassk/databasetree.asp?lang=16 Данные переписи 2000 года о родном языке жителей, csb.gov.lv] — выбрать «2000. g. tautas skaitīšanas rezultati īsumā», затем «Iedzīvotāju dzimtā valoda un citu valodu prasme» (латыш.)
- ↑ [www.vvk.lv/index.php?sadala=129&id=388 Latvijas iedzīvotāju valodu prasme] (латыш.)
- ↑ Данные ЦСУ ЛР (Орлова П. Даугавпилс лидирует по числу эмигрантов)//Сейчас.—2009.—№ 34 (27 авг).—С.4).
- ↑ [data.csb.gov.lv/pxweb/lv/tautassk_11/tautassk_11__tsk2011/TSG11-01.px/table/tableViewLayout1/?rxid=cdcb978c-22b0-416a-aacc-aa650d3e2ce0 Сайт Центрального статистического управления]
- ↑ [pop-stat.mashke.org/latvia-ethnic1989.htm Ethnic composition: 1989 census]
- ↑ [data.csb.gov.lv/pxweb/lv/tautassk_11/tautassk_11__tsk2011/TSG11-060.px/table/tableViewLayout1/?rxid=cdcb978c-22b0-416a-aacc-aa650d3e2ce0 Сайт Центрального статистического управления]
- ↑ [data.csb.gov.lv/pxweb/lv/tautassk_11/tautassk_11__tsk2011/TSG11-060.px/table/tableViewLayout1/?rxid=992a0682-2c7d-4148-b242-7b48ff9fe0c2 Постоянное население по статистическим регионам, городам республиканского подчинения и краям по национальности на 1 марта 2011 года] (латыш.). Центральное статистическое управление. Проверено 23 ноября 2015. [data.csb.gov.lv/pxweb/en/tautassk_11/tautassk_11__tsk2011/TSG11-060.px/?rxid=992a0682-2c7d-4148-b242-7b48ff9fe0c2 Англоязычная версия] (Проверено 23 ноября 2015)
- ↑ [www.csb.gov.lv/sites/default/files/dati/predef_tables_ts2011_fin2_lv.xlsx T 2.3 Постоянное население статистических регионов, городов и краёв Латвии по повседневному использованию латгальского языка по состоянию на 1 марта 2011 года (TSG11-08)] (Gatavas 2011.gada tautas skaitīšanas rezultātu tabulas) // [www.csb.gov.lv/statistikas-temas/2011gada-tautas-skaitisana-datubaze-33609.html Перепись населения Латвии 2011 года — База данных] (2011.gada tautas skaitīšana — Datubāze)
- ↑ по числу постоянно использующих в повседневной жизни латгальский язык (перепись 2011 года)
- ↑ [demoscope.ru/weekly/ssp/rus_lan_97_uezd.php?reg=127 Первая всеобщая перепись населения Российской Империи 1897 г. Распределение населения по родному языку и уездам 50 губерний Европейской России] Демоскоп
- ↑ [www.grani.lv/daugavpils/3638-daugavpilsu-735.html Даугавпилсу — 735! Даугавпилсский новостной портал Грани. LV — новости Даугавпилса, Латвии. Политика, экономика и бизнес. Видеоновости и обзоры]
- ↑ [www.daugavpils.lv/userfiles/TP_grozijumi/Apbuves_noteikumi.pdf Графическая часть территориальной планировки города Даугавпилса и правила использования территории на 2006—2018 года, 4.1.]
- ↑ [www.daugavpils.lv/userfiles/TP_grozijumi/PI-2_rajonu%20karte.dwf Карта районов Даугавпилса]
- ↑ Якуб З. И. Даугавпилс в прошлом. Публикации краеведа. — Даугавпилс: A.K.A., 1998. ISBN 9984-582-08-6
- ↑ Салагубова Н. Последний и первый [ Готхард Кетлер, комтур Динабургского замка Ливонского ордена, последний магистр и первый герцог Курляндского герцогства, усыпальница рода в Митаве/Елгаве ] // Наш город.-2016.-№6(11 фев).-С.48 + фото
- ↑ Буклет: Руководители самоуправления Динабурга-Двинска-Даугавпилса. Сост. Л. Жилвинска. Даугавпилс, 2008
- ↑ [www.nasha.lv/article.php?id=5604345&comm_page=10&sort=0 МЭРский след в истории] // «Наша газета»
- ↑ wwhp.ru/daugavpils.htm
- ↑ [www.nasha.lv/rus/novosti/news/society/40986.html Лачплесиса с поста мэра сняли. Нового мэра будут выбирать сегодня вечером в 19.30]
- ↑ [www.nasha.lv/rus/novosti/news/politics/41014.html Свершилось: депутаты Думы выбрали нового мэра. Им стала… Жанна Кулакова!]
- ↑ [rus.delfi.lv/news/daily/business/daugavpils-gotovit-zamenu-rizhskomu-aeroportu.d?id=23931831 Даугавпилс готовит замену Рижскому аэропорту], DELFI (15 апреля 2009). Проверено 17 июня 2010.
- ↑ [www.d-fakti.lv/ru/news/article/1111/ Аэропорт ждёт частных инвестиций], D-fakti.lv (14 апреля 2009). Проверено 17 июня 2010.
- ↑ Маркарян К. «Приветик» из Даугавпилса. Детский журнал для русскоязычных читающих детей[вышло 9 номеров, редактор Жанна Романовская, три героя черепаха Матильда, летучая мышь Лора, котёнок Марсик]//Вести сегодня.-2012.-№ 173(1 ноя).-С.10+ фото
- ↑ [www.daugip.lv/Iestazu_tikls.htm Сеть заведений на сайте Даугавпилсского управления образования]
- ↑ [www.mantojums.lv/?cat=742&lang=lv&prod_sect=9&KS=OK&PROD=7429 Исторический центр города Даугавпилса на сайте Государственной инспекции по охране памятников культуры] (латыш.)
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/116252-vo_dvortse_kulturyi_otrestavrirovan_krupneyshiy_vitrazh_v_latvii_ogon_i_noch#ixzz16cMJTtBs Во Дворце культуры отреставрирован крупнейший витраж в Латвии «Огонь и ночь»]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/95842/pamyatnik_polyakam_zhertvam_stalinskogo_terrora «Памятник Полякам, жертвам сталинского террора»]
- ↑ [www.d-fakti.lv/ru/news/article/6557/ «Поляки установили памятник жертвам сталинского режима»]
- ↑ Иванцова Е. Кот, который хочет дружить [в пятницу,10 июня у кафе «Весма» на ул. Ригас появилась скульптура кота. Как сказала главный художник города Лига Чибле, автор даугавпилсский скульптор Дмитрий Якимчук, сын Елены Волковой, подарок на праздник города, называется «Будем дружить!»] // Латгалес лайкс. — 2011. — № 46 (14 июня). — С. 6 + фото
- ↑ [www.nasha.lv/rus/novosti/ng/novosti/gazeta-2005-06-22/1465.html Увековечено имя дирижёра Гжегожа]
- ↑ [www.nasha.lv/rus/novosti/news/society/81008.html Сегодня на Доме Единства открыта мемориальная доска голове Андрейсу Швирксту]
- ↑ [www.grani.lv/daugavpils/25301-zdanie-policii-samoupravleniya-ukrasit-pamyatnaya-doska.html Здание Полиции самоуправления украсит памятная доска " Новости Даугавпилса и Латвии. Видео новости дня на Грани. LV]
- ↑ Кирилова Л. В память о дипломатической миссии[3 мая на фасаде здания Муниципальной полиции Даугавпилса, в котором с 1930 по 1939 год находилось Консульское агентство Республики Польша, была открыта Памятная доска из чёрного гранита, гости из Посольства Польши в Латвии, общество поляков Промень, идею выдвинул Промень, 19 апреля обсуждали на заседании Думы, запросы к специалистам, окончательное решение принято депутатами в конце апреля]//Динабург вести.-2012 .-№ 18(8 мая).-С.2 + фото
- ↑ Корнилова О. Горожане поддержали акцию[о ходе сбора средств на памятник Леониду Добычину, первыми откликнулись члены Пушкинского общества, вторые хор Борисо-Глебского собора, третьими коллектив Дворца культуры, далее Дневной центр пенсионеров и местные поэты. Из газет города первые Динабург вести, вторые Сейчас]//Динабург вести.-2012.-№ 26(5 июля).-С.2
- ↑ [uaport.net/news/lv/t/1509/05/9149360 В Даугавпилсе установлен памятник узникам гетто (1) | UAport]
- ↑ [www.lsm.lv/ru/statja/samoupravlenija/novosti/v-daugavpilse-otkrili-pamjatnik-uznikam-getto.a144306/ Статья / В Даугавпилсе открыли памятник узникам гетто / Rus.lsm.lv]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/259639-v-pamyat-ob-uznikah-daugavpilsskogo-getto-na-grive-ustanovlen-memorialnyi-pamyatnik В память об узниках Даугавпилсского гетто на Гриве установлен мемориальный памятник]
- ↑ [www.grani.lv/daugavpils/59848-povesyat-pamyatnuyu-dosku-v-chest-polkovnika-briedisa.html Повесят памятную доску в честь полковника Бриедиса " Новости Даугавпилса и Латвии. Видео новости дня на Грани. LV]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/262138-otkrytie-pamyatnoi-doski-polkovniku-fridrihu-briedisu Открытие памятной доски полковнику Фридриху Бриедису]
- ↑ [www.dnmm.lv/ru/O_nas/ Даугавпилсский музей]
- ↑ У Водоканала свой музей[17 сентября в здании первой насосной станции «Даугавпилс уденс» открылся музей предприятия, в Дни Европейского культурного наследия, здание построено в 1889 году в Гайке]//Наша газета.-2002.-№ 37(19 сен).-С.4+фото
- ↑ Зариньш И.Открыт заводской музей[ЛРЗ]//Красное знамя.-1978.-9 авг.-С.2
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/210148-v-daugavpilse-teper-poyavyatsya-muzei-shahmat-i-ploschadka-dlya-plyazhnogo-voleibola В Даугавпилсе теперь появятся Музей шахмат и площадка для пляжного волейбола]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/232908-v-daugavpilse-otkrylsya-novyi-muzei В Даугавпилсе открылся новый музей]
- ↑ [www.visitdaugavpils.lv/ru/turism/daugavpilsskiy-muzey-shahmat-i-shashek Даугавпилсский музей шахмат и шашек]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/118538-dveri_otkryil_muzey_paleontologii#ixzz16iYxE5vk Двери открыл Музей палеонтологии]
- ↑ www.daugavpilsteatris.lv/par_teatri.php/ История Даугавпилсского театра
- ↑ Чернов А. Чемпионат по снукеру-подарок горожанам[154 участника, три номинации: мужчины 84 чел., женщины 24 чел., сениоры 46 чел. Участвуют около 30 стран]//Динабург вести.-2012.-№ 21(31 мая).-С.22
- ↑ Чернов А. Наш город-столица снукера[4 июня 2012 года в Даугавпилсском олимпийском центре стартовал Чемпионат Европы по снукеру среди мужчин, женщин и сениоров, 153 участника из 34 стран мира, мэр города Жанна Кулакова сделала первый удар на снукерном столе]//Динабург вести.-2012.-№ 22(7 июн).-С.3 + фото
- ↑ Чернов А. Т. Васильева стала чемпионкой Европы 2012 года//Динабург вести.-2012.-№ 24(21 июня).-С.22 + фото
- ↑ [www.tv-soyuz.ru/videonews/allvideos/265-pravoslavie-vne-rossii/28649-v-etom-godu-tserkov-uspeniya-presvyatoy-bogoroditsyi-v-daugavpilse-otmechaet-svoe-135-letie В этом году церковь успения Пресвятой Богородицы в Даугавпилсе отмечает своё 135-летие]
- ↑ [www.rpac.ru/episcopacy/ Виктор Архиепископ Даугавпилсский и Латвийский]
- ↑ 1 2 [www.nasha.lv/rus/novosti/news/politics/68281.html В связи с вступлением в должность нового Генконсула Даугавпилс посетит посол России]
- ↑ [ruscon.latg.lv/ Генеральное Консульство Российской Федерации в Даугавпилсе]
- ↑ Вавинский А. Собираясь в Беларусь, посетите её консульство[Генеральный консул Республики Беларусь в Даугавпилсе А.Желтовский пояснил, что все вопросы с визами и прочими документами будут решатся в консульстве, визы и документы на проезд через её территорию будут действительны лишь при наличии реквизитов Генконсульства и подписи консула. Консульство временно находится в помещении горуправы — в кабинете № 216, где будет вестись приём горожан четыре дня в неделю]//Динабург.-1994.-19 фев.-С.1
- ↑ Алёхина С. В Даугавпилсе почти как дома чувствует себя новый Генеральный консул Республики Беларусь Василий Маркович [срок командировки бывшего Генерального консула Анатолия Желтовского закончился, он вернулся в распоряжение МИДа, его преемник до своего назначения работал заместителем начальника Консульского управления МИДа Беларуси, 42 года, увлечение чтение] // Миллион.-1998.-№ 8(28 янв).-С.1 + фото
- ↑ Салагубова Н. Виктор Гейсик покидает Даугавпилс[Виктор Михайлович Гейсик Генеральный консул РБ завершил дипломатическую командировку, 11 января 2015 года представил своего преемника — Владимира Васильевича Климова]// Наша газета.-2015.-№ 2(15 янв).-С.3 + фото
- ↑ [www.knowbysight.info/6_MID/05729.asp Список консулов приводится по сайту Справочник по истории Коммунистической партии и Советского Союза 1898—1991, раздел Дипломатические представительства]
- ↑ Терин Д. Ещё одно консульство — литовское [25 ноября 1994 года состоялось торжественное открытие литовского консульства, консул Литвы в Даугавпилсе Саулюс Буткус, размещается на месте, где находилось до войны, рядом с городской Думой] // Динабург.-1994.-29 ноя.-С.1 + фото
- ↑ А. К. В литовском консульстве перемены [кадровые изменения в консульстве Литовской республики в Даугавпилсе, С.Буткуса проработавшего в нашем городе с момента открытия консульства [1994], сменит Ромуальдас Шемешкевичус, который до назначения в Латвию возглавлял отдел посольств в МИДе Литвы] // Динабург.-1998.-№ 32-35(30 янв).-С.1
- ↑ Ковалев А. Госприёмка на границе [комиссия Латвии и Литвы проверив устранение выявленных недостатков на границе в октябре месяце, констатировала порядок и представители погранвойск Латвии и Литвы скрепили протокол своими подписями ] // Динабург.-1997.-№ 336-340(15 ноя).-С.1
- ↑ Лавренов Б. Белорусский и латвийский премьеры встретятся в Даугавпилсе[в субботу,16 мая наш город станет местом встречи глав правительств Белоруссии и Латвии Сергея Линга и Гунтара Крастса, программа визита]//Динабург.-1998.-15 мая.-С.1
- ↑ Лавренов Б.,Сеньков П. Даугавпилсские встречи двух премьеров[отчет о встрече двух премьеров Сергея Линга и Гунтарса Крастса, подписано четыре документа, три из них посвящены границе]//Динабург.-1998.-19 мая.-С.1 + фото
- ↑ Чайкина Ж. С соседями надо дружить! // Сейчас.-2015.-№ 49(17 дек).-С.7
- ↑ [www.nasha.lv/rus/novosti/news/society/51534.html Завтра в Даугавпилсской крепости начинаются съёмки немецко-литовского фильма о войне]
- ↑ [www.grani.lv/daugavpils/19231-massovka-vash-vyhod-nemnogo-o-semkah-filma-sergeya-loznicy.html Массовка, ваш выход! Немного о съёмках фильма Сергея Лозницы " Новости Даугавпилса и Латвии. Видео новости дня на Грани. LV]
- ↑ [www.grani.lv/tags/%F1%E5%F0%E3%E5%E9+%EB%EE%E7%ED%E8%F6%E0/ Сергей Лозница » Новости Даугавпилса и Латвии. Видео новости дня на Грани.LV]. Проверено 30 апреля 2013. [www.webcitation.org/6GWJLwv03 Архивировано из первоисточника 11 мая 2013].
- ↑ [www.regnum.ru/news/cultura/1905901.html В окрестностях латвийского Даугавпилса стреляли советские танки — Культура / Образование Новости — ИА REGNUM]
- ↑ [www.grani.lv/daugavpils/67995-alternativa-gutmana-ne-ostavila-daugavpilchan-ravnodushnymi.html «Альтернатива Гутмана» не оставила даугавпилчан равнодушными » Новости Даугавпилса и Латвии. Видео новости дня на Грани.LV]
- ↑ [www.grani.lv/daugavpils/69337-v-daugavpilse-budut-snimat-film-po-proizvedeniyu-dostoevskogo.html В Даугавпилсе будут снимать фильм по произведению Достоевского » Новости Даугавпилса и Латвии. Видео новости дня на Грани.LV]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/271606-rezhisser-loznitsa-snimaet-v-daugavpilse-dostoevskogo Режиссёр Лозница снимает в Даугавпилсе фильм по Достоевскому]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/271996-i-snova-semki-filma-v-kreposti-voditelei-prosyat-ubrat-svoi-avtomobili И снова съемки фильма в Крепости: водителей просят убрать свои автомобили!]
- ↑ [www.daugavpils.lv/ru/47/read/10351 Daugavpils]
- ↑ [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=637 Герой Советского Союза Артюхин Юрий Петрович]
- ↑ Бердников Г. От рядового до маршала [Андрей Иванович Еременко-почётный гражданин Даугавпилса, 1892—1970, командующий 2-м Прибалтийским фронтом, освобождение Даугавпилса 27 июля 1944 года] // Миллион. — 2001. — 24 июля. — С. 6 + фото
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/55248-marshal_andrey_eremenko_grazhdanin_daugavpilsa Маршал Андрей Еременко — гражданин Даугавпилса]
- ↑ //Динабург.-2000.-1 июн.-С.4
- ↑ [www.daugavpils.lv/?load=204 Sākums |]
- ↑ [www.grani.lv/seychas/14572-doch-gradonachalnika.html Дочь градоначальника " Новости Даугавпилса и Латвии. Видео новости дня на Грани. LV]
- ↑ Кирилова Л. В полку «Почётных горожан» прибыло // Динабург вести. — 2010. — № 22 (3 июня). — С. 3
- ↑ [www.nasha.lv/article.php?id=5607849& Выбрали 15 почётных даугавпилчан]
- ↑ Амелька И."Это общая награда-команды, спонсоров и болельщиков"[Почётный гражданин, удостоен звания в 735-летие города,Владимир Рыбников, президент спидвейного клуба,МС СССР]//Сейчас.-2010.-№ 24(17 июня).-С.45+фото
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/256364-vo-dvortse-kultury-chestvovali-pochetnyh-daugavpilchan Во Дворце культуры чествовали почетных даугавпилчан]
- ↑ [www.grani.lv/daugavpils/54141-pochetnym-daugavpilchanam-vruchili-nagrady-video.html Почётным даугавпилчанам вручили награды (видео) " Новости Даугавпилса и Латвии. Видео новости дня на Грани. LV]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/100249-plavanie_pavel_viltsan_master_sporta_mezhdunarodnogo_klassa Плавание. Павел Вилцан — мастер спорта международного класса]
- ↑ [www.gorod.lv/novosti/132410-pavel_viltsan_vyiigral_vtoruyu_zolotuyu_medal Павел Вилцан выиграл вторую золотую медаль]
- ↑ [www.wfpf.com/users/ath_mgmt World Freerunning & Parkour Federation]
- ↑ [www.nasha.lv/rus/novosti/news/society/20494.html Из истории: 17 лет назад началась дружба с городом-побратимом Хадерслевом]
- ↑ Орлова П. У Даугавпилса новый побратим [8 июня в городской Думе был подписан договор о сотрудничестве с представителями администрации белорусского города Бобруйска, общее — построены в одно время крепости к войне 1812 года, руководство Думы получило приглашение на празднование 625-летия Бобруйска (1387) и 200-летний юбилей его Крепости] // Сейчас. — 2012. — № 24 (14 июня). — С. 4
- ↑ Белогрудова С. Будем дружить с молдавской северной столицей [10 октября мэр Даугавпилса Янис Лачплесис и глава второго по величине города Молдовы Бельцы Ренато Усатый подписали протокол о намерениях сотрудничества между двумя самоуправлениями, население Бельцы 114 тыс. человек, крупный промышленный центр, в переводе название города означает «болота» поскольку расположен в болотистой местности, носит неформальное звание северной столицы Молдовы] // Сейчас. — 2015. — № 40 (15 октября). — С. 4 + фото
</ol>
Литература
в хронологическом порядке выхода в свет
- Львов И. Н. Крепость-склад Двинск. Историческая справка. — Двинск: Тип. Двинского листка, 1915. — 114 с. Обложка
- Сахаров С. П. Православные церкви Латгалии (Историко-статистическое описание). — Р.: 1939. — С. Обложка
- Иешин Н. П. Из истории Даугавпилса (краткий очерк о родном городе для школьников). — Даугавпилс: Изд. Даугавпилсского Дома пионеров, (1957). — 16 с. Обложка
- Штейман И., Музыкантик Я., Пакалнс Я. Даугавпилс в прошлом и настоящем. — Р.: Латгосиздат, 1959. — 120 с. Обложка
- Халифман Л. Я. Даугавпилс и его окрестности. Экономическая характеристика. — Р.: Академия наук ЛССР , 1960. — 63 с. Обложка
- Из истории Даугавпилсского локомотиворемонтного завода / Под ред. Р. Гиндина. — Р.: Звайгзне, 1968. — 119 с. Переплёт
- Азан В., Барковкая Г., Гуков Г. Здесь, в краю озёр — Даугавпилс. — Р.: Лиесма, 1975. — 270 с. Переплёт
- За освобождение Даугавпилса, Резекне и Елгавы / Введ. Л. Сандалова; лит. запись Л. Н. Суслова. — Р.: Авотс, 1984. — 222 с. 4 л. ил. Переплёт
- Казак В. В. Даугавпилсская крепость: История и легенды от средневековья до наших дней. Исторический очерк. — Даугавпилс: ВВАИУ ПВО, 1987. — 92 с. Переплет
- Тайван Л. Л. По Латгалии. — М.: Искусство, 1988. — 168 с. Есть глава о Даугавпилсе, памятники и достопримечательности
- DAUGAVPILS. Fotoalbums. — R.: Avots, 1988. — 120 lpp. Переплёт. На лат., рус., англ. языках
- Даугавпилсское отделение (к 50-летию со дня образования) / МПС-СССР. Прибалтийская Ордена Октябрьской революции железная дорога. — Даугавпилс: 1990. — 39 с. Обложка.
- Капитанов И. Г. Возмездие. Очерки о Даугавпилсском подполье.-Рига: Avots,1990.-100 с. Переплет.
- Якуб З. И. Даугавпилс в прошлом. Публикации краеведа. — Даугавпилс: A.K.A., 1998. — 300 c. ISBN 9984-582-08-6
- Daugavpils laikam līdzi. Даугавпилс в ногу со временем. Daugavpils rough the ages. Fotoalbums. — R.: Daugavpils pilsētas dome, Puse plus, 2000. — 118 lpp. Переплёт. На лат., рус., англ. языках ISBN 9984-9360-2-3
- Якуб З. И. Город Даугавпилс. Хронологический обзор. 1275—2001. — Даугавпилс: А. К. А., 2002. — 102 с. ISBN 9984-582-12-4
- Кариус О. «Тигры» в грязи. [militera.lib.ru/memo/german/carius_o/index.html Воспоминания немецкого танкиста]. — М.: ЗАО «Центрполиграф», 2004. — 365 с. — (За линией фронта. Мемуары). Весь материал о городе С.196—228, 324—365 Июль 1944 года.
- Daugavpils XIX un XX gadsimta mijā. Pasta atklātne. [Albums] Даугвпилс на рубеже XIX—XX веков. Почтовая открытка. [Альбом] Daugavpils at the turn of the 19th-20th centuries. Poscard. [Album]. 1275—2005 / Сост. Е.Беликов. — Даугавпилс: Sali plus, Утяна: ЗАО «Утянос Индра», 2005. — 92 с. Переплёт. На трёх языках — латышском, русском, английском.
- Daugavpils 730. Daugavpils mirkļi. [Fotoalbums] — ?.:Daugavpils pilsetas dome, Puse plus, 2005. — 103 lpp. Переплёт
- Брежго Б., Привилегия города Динабурга от 1582 года [по изданию 1932 года на польском яз.]. — Даугавпилс: Latgales Pētniecības institūta izdevniecība, 2009. — 87 С. Переплёт. Тираж 300 экз. ISBN 978-9984-9041-1-5. На польском, латышском и русском языках.
Ссылки
Путеводитель «Даугавпилс» в Викигиде
- [www.daugavpils.lv/?load=1&set_lang=ru Официальный портал г. Даугавпилс]
- [www.dnevnik.lv/city.php Снимок со спутника]
- [dinaburgascietoksnis.lcb.lv/istorija.htm Динабургская крепость]
- [www.dvinsker.lv Прошлое и настоящее евреев Даугавпилса]
- [web.archive.org/web/20091119211631/pagesperso-orange.fr/vishki/rigavitalrecords.html The births, marriages, divorces and deaths records for Dvinsk from 1867 to 1905]
- [wars175x.narod.ru/doc/dc94_184.html Рапорт коменданта Г. Гулевича о блокаде М. Огинским г. Динабурга. 4 августа 1794 г.]
- [wars175x.narod.ru/doc/dc94_186.html Письмо М. Огинского к А. Хлевинскому с изложением своих действий под Динабургом. 12 августа 1794 г.]
| ||||||||||
| ||||||
Отрывок, характеризующий Даугавпилс
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.
– Христос с тобой! – повторил Кутузов и подошел к коляске. – Садись со мной, – сказал он Болконскому.
– Ваше высокопревосходительство, я желал бы быть полезен здесь. Позвольте мне остаться в отряде князя Багратиона.
– Садись, – сказал Кутузов и, заметив, что Болконский медлит, – мне хорошие офицеры самому нужны, самому нужны.
Они сели в коляску и молча проехали несколько минут.
– Еще впереди много, много всего будет, – сказал он со старческим выражением проницательности, как будто поняв всё, что делалось в душе Болконского. – Ежели из отряда его придет завтра одна десятая часть, я буду Бога благодарить, – прибавил Кутузов, как бы говоря сам с собой.
Князь Андрей взглянул на Кутузова, и ему невольно бросились в глаза, в полуаршине от него, чисто промытые сборки шрама на виске Кутузова, где измаильская пуля пронизала ему голову, и его вытекший глаз. «Да, он имеет право так спокойно говорить о погибели этих людей!» подумал Болконский.
– От этого я и прошу отправить меня в этот отряд, – сказал он.
Кутузов не ответил. Он, казалось, уж забыл о том, что было сказано им, и сидел задумавшись. Через пять минут, плавно раскачиваясь на мягких рессорах коляски, Кутузов обратился к князю Андрею. На лице его не было и следа волнения. Он с тонкою насмешливостью расспрашивал князя Андрея о подробностях его свидания с императором, об отзывах, слышанных при дворе о кремском деле, и о некоторых общих знакомых женщинах.
Кутузов чрез своего лазутчика получил 1 го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход.
Французы, как доносил лазутчик, перейдя мост в Вене, усиленным маршем шли на Цнайм, лежавший на пути отступления Кутузова, впереди его более чем на сто верст. Достигнуть Цнайма прежде французов – значило получить большую надежду на спасение армии; дать французам предупредить себя в Цнайме – значило наверное подвергнуть всю армию позору, подобному ульмскому, или общей гибели. Но предупредить французов со всею армией было невозможно. Дорога французов от Вены до Цнайма была короче и лучше, чем дорога русских от Кремса до Цнайма.
В ночь получения известия Кутузов послал четырехтысячный авангард Багратиона направо горами с кремско цнаймской дороги на венско цнаймскую. Багратион должен был пройти без отдыха этот переход, остановиться лицом к Вене и задом к Цнайму, и ежели бы ему удалось предупредить французов, то он должен был задерживать их, сколько мог. Сам же Кутузов со всеми тяжестями тронулся к Цнайму.
Пройдя с голодными, разутыми солдатами, без дороги, по горам, в бурную ночь сорок пять верст, растеряв третью часть отсталыми, Багратион вышел в Голлабрун на венско цнаймскую дорогу несколькими часами прежде французов, подходивших к Голлабруну из Вены. Кутузову надо было итти еще целые сутки с своими обозами, чтобы достигнуть Цнайма, и потому, чтобы спасти армию, Багратион должен был с четырьмя тысячами голодных, измученных солдат удерживать в продолжение суток всю неприятельскую армию, встретившуюся с ним в Голлабруне, что было, очевидно, невозможно. Но странная судьба сделала невозможное возможным. Успех того обмана, который без боя отдал венский мост в руки французов, побудил Мюрата пытаться обмануть так же и Кутузова. Мюрат, встретив слабый отряд Багратиона на цнаймской дороге, подумал, что это была вся армия Кутузова. Чтобы несомненно раздавить эту армию, он поджидал отставшие по дороге из Вены войска и с этою целью предложил перемирие на три дня, с условием, чтобы те и другие войска не изменяли своих положений и не трогались с места. Мюрат уверял, что уже идут переговоры о мире и что потому, избегая бесполезного пролития крови, он предлагает перемирие. Австрийский генерал граф Ностиц, стоявший на аванпостах, поверил словам парламентера Мюрата и отступил, открыв отряд Багратиона. Другой парламентер поехал в русскую цепь объявить то же известие о мирных переговорах и предложить перемирие русским войскам на три дня. Багратион отвечал, что он не может принимать или не принимать перемирия, и с донесением о сделанном ему предложении послал к Кутузову своего адъютанта.
Перемирие для Кутузова было единственным средством выиграть время, дать отдохнуть измученному отряду Багратиона и пропустить обозы и тяжести (движение которых было скрыто от французов), хотя один лишний переход до Цнайма. Предложение перемирия давало единственную и неожиданную возможность спасти армию. Получив это известие, Кутузов немедленно послал состоявшего при нем генерал адъютанта Винценгероде в неприятельский лагерь. Винценгероде должен был не только принять перемирие, но и предложить условия капитуляции, а между тем Кутузов послал своих адъютантов назад торопить сколь возможно движение обозов всей армии по кремско цнаймской дороге. Измученный, голодный отряд Багратиона один должен был, прикрывая собой это движение обозов и всей армии, неподвижно оставаться перед неприятелем в восемь раз сильнейшим.
Ожидания Кутузова сбылись как относительно того, что предложения капитуляции, ни к чему не обязывающие, могли дать время пройти некоторой части обозов, так и относительно того, что ошибка Мюрата должна была открыться очень скоро. Как только Бонапарте, находившийся в Шенбрунне, в 25 верстах от Голлабруна, получил донесение Мюрата и проект перемирия и капитуляции, он увидел обман и написал следующее письмо к Мюрату:
Au prince Murat. Schoenbrunn, 25 brumaire en 1805 a huit heures du matin.
«II m'est impossible de trouver des termes pour vous exprimer mon mecontentement. Vous ne commandez que mon avant garde et vous n'avez pas le droit de faire d'armistice sans mon ordre. Vous me faites perdre le fruit d'une campagne. Rompez l'armistice sur le champ et Mariechez a l'ennemi. Vous lui ferez declarer,que le general qui a signe cette capitulation, n'avait pas le droit de le faire, qu'il n'y a que l'Empereur de Russie qui ait ce droit.
«Toutes les fois cependant que l'Empereur de Russie ratifierait la dite convention, je la ratifierai; mais ce n'est qu'une ruse.Mariechez, detruisez l'armee russe… vous etes en position de prendre son bagage et son artiller.
«L'aide de camp de l'Empereur de Russie est un… Les officiers ne sont rien quand ils n'ont pas de pouvoirs: celui ci n'en avait point… Les Autrichiens se sont laisse jouer pour le passage du pont de Vienne, vous vous laissez jouer par un aide de camp de l'Empereur. Napoleon».
[Принцу Мюрату. Шенбрюнн, 25 брюмера 1805 г. 8 часов утра.
Я не могу найти слов чтоб выразить вам мое неудовольствие. Вы командуете только моим авангардом и не имеете права делать перемирие без моего приказания. Вы заставляете меня потерять плоды целой кампании. Немедленно разорвите перемирие и идите против неприятеля. Вы объявите ему, что генерал, подписавший эту капитуляцию, не имел на это права, и никто не имеет, исключая лишь российского императора.
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость. Идите, уничтожьте русскую армию… Вы можете взять ее обозы и ее артиллерию.
Генерал адъютант российского императора обманщик… Офицеры ничего не значат, когда не имеют власти полномочия; он также не имеет его… Австрийцы дали себя обмануть при переходе венского моста, а вы даете себя обмануть адъютантам императора.
Наполеон.]
Адъютант Бонапарте во всю прыть лошади скакал с этим грозным письмом к Мюрату. Сам Бонапарте, не доверяя своим генералам, со всею гвардией двигался к полю сражения, боясь упустить готовую жертву, а 4.000 ный отряд Багратиона, весело раскладывая костры, сушился, обогревался, варил в первый раз после трех дней кашу, и никто из людей отряда не знал и не думал о том, что предстояло ему.
В четвертом часу вечера князь Андрей, настояв на своей просьбе у Кутузова, приехал в Грунт и явился к Багратиону.
Адъютант Бонапарте еще не приехал в отряд Мюрата, и сражение еще не начиналось. В отряде Багратиона ничего не знали об общем ходе дел, говорили о мире, но не верили в его возможность. Говорили о сражении и тоже не верили и в близость сражения. Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно».
– Впрочем, нынче, вероятно, дела не будет, – сказал Багратион, как бы успокоивая князя Андрея.
«Ежели это один из обыкновенных штабных франтиков, посылаемых для получения крестика, то он и в ариергарде получит награду, а ежели хочет со мной быть, пускай… пригодится, коли храбрый офицер», подумал Багратион. Князь Андрей ничего не ответив, попросил позволения князя объехать позицию и узнать расположение войск с тем, чтобы в случае поручения знать, куда ехать. Дежурный офицер отряда, мужчина красивый, щеголевато одетый и с алмазным перстнем на указательном пальце, дурно, но охотно говоривший по французски, вызвался проводить князя Андрея.
Со всех сторон виднелись мокрые, с грустными лицами офицеры, чего то как будто искавшие, и солдаты, тащившие из деревни двери, лавки и заборы.
– Вот не можем, князь, избавиться от этого народа, – сказал штаб офицер, указывая на этих людей. – Распускают командиры. А вот здесь, – он указал на раскинутую палатку маркитанта, – собьются и сидят. Нынче утром всех выгнал: посмотрите, опять полна. Надо подъехать, князь, пугнуть их. Одна минута.
– Заедемте, и я возьму у него сыру и булку, – сказал князь Андрей, который не успел еще поесть.
– Что ж вы не сказали, князь? Я бы предложил своего хлеба соли.
Они сошли с лошадей и вошли под палатку маркитанта. Несколько человек офицеров с раскрасневшимися и истомленными лицами сидели за столами, пили и ели.
– Ну, что ж это, господа, – сказал штаб офицер тоном упрека, как человек, уже несколько раз повторявший одно и то же. – Ведь нельзя же отлучаться так. Князь приказал, чтобы никого не было. Ну, вот вы, г. штабс капитан, – обратился он к маленькому, грязному, худому артиллерийскому офицеру, который без сапог (он отдал их сушить маркитанту), в одних чулках, встал перед вошедшими, улыбаясь не совсем естественно.
– Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб офицер, – вам бы, кажется, как артиллеристу надо пример показывать, а вы без сапог. Забьют тревогу, а вы без сапог очень хороши будете. (Штаб офицер улыбнулся.) Извольте отправляться к своим местам, господа, все, все, – прибавил он начальнически.
Князь Андрей невольно улыбнулся, взглянув на штабс капитана Тушина. Молча и улыбаясь, Тушин, переступая с босой ноги на ногу, вопросительно глядел большими, умными и добрыми глазами то на князя Андрея, то на штаб офицера.
– Солдаты говорят: разумшись ловчее, – сказал капитан Тушин, улыбаясь и робея, видимо, желая из своего неловкого положения перейти в шутливый тон.
Но еще он не договорил, как почувствовал, что шутка его не принята и не вышла. Он смутился.
– Извольте отправляться, – сказал штаб офицер, стараясь удержать серьезность.
Князь Андрей еще раз взглянул на фигурку артиллериста. В ней было что то особенное, совершенно не военное, несколько комическое, но чрезвычайно привлекательное.
Штаб офицер и князь Андрей сели на лошадей и поехали дальше.
Выехав за деревню, беспрестанно обгоняя и встречая идущих солдат, офицеров разных команд, они увидали налево краснеющие свежею, вновь вскопанною глиною строящиеся укрепления. Несколько баталионов солдат в одних рубахах, несмотря на холодный ветер, как белые муравьи, копошились на этих укреплениях; из за вала невидимо кем беспрестанно выкидывались лопаты красной глины. Они подъехали к укреплению, осмотрели его и поехали дальше. За самым укреплением наткнулись они на несколько десятков солдат, беспрестанно переменяющихся, сбегающих с укрепления. Они должны были зажать нос и тронуть лошадей рысью, чтобы выехать из этой отравленной атмосферы.
– Voila l'agrement des camps, monsieur le prince, [Вот удовольствие лагеря, князь,] – сказал дежурный штаб офицер.
Они выехали на противоположную гору. С этой горы уже видны были французы. Князь Андрей остановился и начал рассматривать.
– Вот тут наша батарея стоит, – сказал штаб офицер, указывая на самый высокий пункт, – того самого чудака, что без сапог сидел; оттуда всё видно: поедемте, князь.
– Покорно благодарю, я теперь один проеду, – сказал князь Андрей, желая избавиться от штаб офицера, – не беспокойтесь, пожалуйста.
Штаб офицер отстал, и князь Андрей поехал один.
Чем далее подвигался он вперед, ближе к неприятелю, тем порядочнее и веселее становился вид войск. Самый сильный беспорядок и уныние были в том обозе перед Цнаймом, который объезжал утром князь Андрей и который был в десяти верстах от французов. В Грунте тоже чувствовалась некоторая тревога и страх чего то. Но чем ближе подъезжал князь Андрей к цепи французов, тем самоувереннее становился вид наших войск. Выстроенные в ряд, стояли в шинелях солдаты, и фельдфебель и ротный рассчитывали людей, тыкая пальцем в грудь крайнему по отделению солдату и приказывая ему поднимать руку; рассыпанные по всему пространству, солдаты тащили дрова и хворост и строили балаганчики, весело смеясь и переговариваясь; у костров сидели одетые и голые, суша рубахи, подвертки или починивая сапоги и шинели, толпились около котлов и кашеваров. В одной роте обед был готов, и солдаты с жадными лицами смотрели на дымившиеся котлы и ждали пробы, которую в деревянной чашке подносил каптенармус офицеру, сидевшему на бревне против своего балагана. В другой, более счастливой роте, так как не у всех была водка, солдаты, толпясь, стояли около рябого широкоплечего фельдфебеля, который, нагибая бочонок, лил в подставляемые поочередно крышки манерок. Солдаты с набожными лицами подносили ко рту манерки, опрокидывали их и, полоща рот и утираясь рукавами шинелей, с повеселевшими лицами отходили от фельдфебеля. Все лица были такие спокойные, как будто всё происходило не в виду неприятеля, перед делом, где должна была остаться на месте, по крайней мере, половина отряда, а как будто где нибудь на родине в ожидании спокойной стоянки. Проехав егерский полк, в рядах киевских гренадеров, молодцоватых людей, занятых теми же мирными делами, князь Андрей недалеко от высокого, отличавшегося от других балагана полкового командира, наехал на фронт взвода гренадер, перед которыми лежал обнаженный человек. Двое солдат держали его, а двое взмахивали гибкие прутья и мерно ударяли по обнаженной спине. Наказываемый неестественно кричал. Толстый майор ходил перед фронтом и, не переставая и не обращая внимания на крик, говорил:
– Солдату позорно красть, солдат должен быть честен, благороден и храбр; а коли у своего брата украл, так в нем чести нет; это мерзавец. Еще, еще!
И всё слышались гибкие удары и отчаянный, но притворный крик.
– Еще, еще, – приговаривал майор.
Молодой офицер, с выражением недоумения и страдания в лице, отошел от наказываемого, оглядываясь вопросительно на проезжавшего адъютанта.
Князь Андрей, выехав в переднюю линию, поехал по фронту. Цепь наша и неприятельская стояли на левом и на правом фланге далеко друг от друга, но в средине, в том месте, где утром проезжали парламентеры, цепи сошлись так близко, что могли видеть лица друг друга и переговариваться между собой. Кроме солдат, занимавших цепь в этом месте, с той и с другой стороны стояло много любопытных, которые, посмеиваясь, разглядывали странных и чуждых для них неприятелей.
С раннего утра, несмотря на запрещение подходить к цепи, начальники не могли отбиться от любопытных. Солдаты, стоявшие в цепи, как люди, показывающие что нибудь редкое, уж не смотрели на французов, а делали свои наблюдения над приходящими и, скучая, дожидались смены. Князь Андрей остановился рассматривать французов.
– Глянь ка, глянь, – говорил один солдат товарищу, указывая на русского мушкатера солдата, который с офицером подошел к цепи и что то часто и горячо говорил с французским гренадером. – Вишь, лопочет как ловко! Аж хранцуз то за ним не поспевает. Ну ка ты, Сидоров!
– Погоди, послушай. Ишь, ловко! – отвечал Сидоров, считавшийся мастером говорить по французски.
Солдат, на которого указывали смеявшиеся, был Долохов. Князь Андрей узнал его и прислушался к его разговору. Долохов, вместе с своим ротным, пришел в цепь с левого фланга, на котором стоял их полк.
– Ну, еще, еще! – подстрекал ротный командир, нагибаясь вперед и стараясь не проронить ни одного непонятного для него слова. – Пожалуйста, почаще. Что он?
Долохов не отвечал ротному; он был вовлечен в горячий спор с французским гренадером. Они говорили, как и должно было быть, о кампании. Француз доказывал, смешивая австрийцев с русскими, что русские сдались и бежали от самого Ульма; Долохов доказывал, что русские не сдавались, а били французов.
– Здесь велят прогнать вас и прогоним, – говорил Долохов.
– Только старайтесь, чтобы вас не забрали со всеми вашими казаками, – сказал гренадер француз.
Зрители и слушатели французы засмеялись.
– Вас заставят плясать, как при Суворове вы плясали (on vous fera danser [вас заставят плясать]), – сказал Долохов.
– Qu'est ce qu'il chante? [Что он там поет?] – сказал один француз.
– De l'histoire ancienne, [Древняя история,] – сказал другой, догадавшись, что дело шло о прежних войнах. – L'Empereur va lui faire voir a votre Souvara, comme aux autres… [Император покажет вашему Сувара, как и другим…]
– Бонапарте… – начал было Долохов, но француз перебил его.
– Нет Бонапарте. Есть император! Sacre nom… [Чорт возьми…] – сердито крикнул он.
– Чорт его дери вашего императора!
И Долохов по русски, грубо, по солдатски обругался и, вскинув ружье, отошел прочь.
– Пойдемте, Иван Лукич, – сказал он ротному.
– Вот так по хранцузски, – заговорили солдаты в цепи. – Ну ка ты, Сидоров!
Сидоров подмигнул и, обращаясь к французам, начал часто, часто лепетать непонятные слова:
– Кари, мала, тафа, сафи, мутер, каска, – лопотал он, стараясь придавать выразительные интонации своему голосу.
– Го, го, го! ха ха, ха, ха! Ух! Ух! – раздался между солдатами грохот такого здорового и веселого хохота, невольно через цепь сообщившегося и французам, что после этого нужно было, казалось, разрядить ружья, взорвать заряды и разойтись поскорее всем по домам.
Но ружья остались заряжены, бойницы в домах и укреплениях так же грозно смотрели вперед и так же, как прежде, остались друг против друга обращенные, снятые с передков пушки.
Объехав всю линию войск от правого до левого фланга, князь Андрей поднялся на ту батарею, с которой, по словам штаб офицера, всё поле было видно. Здесь он слез с лошади и остановился у крайнего из четырех снятых с передков орудий. Впереди орудий ходил часовой артиллерист, вытянувшийся было перед офицером, но по сделанному ему знаку возобновивший свое равномерное, скучливое хождение. Сзади орудий стояли передки, еще сзади коновязь и костры артиллеристов. Налево, недалеко от крайнего орудия, был новый плетеный шалашик, из которого слышались оживленные офицерские голоса.
Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. Прямо против батареи, на горизонте противоположного бугра, виднелась деревня Шенграбен; левее и правее можно было различить в трех местах, среди дыма их костров, массы французских войск, которых, очевидно, большая часть находилась в самой деревне и за горою. Левее деревни, в дыму, казалось что то похожее на батарею, но простым глазом нельзя было рассмотреть хорошенько. Правый фланг наш располагался на довольно крутом возвышении, которое господствовало над позицией французов. По нем расположена была наша пехота, и на самом краю видны были драгуны. В центре, где и находилась та батарея Тушина, с которой рассматривал позицию князь Андрей, был самый отлогий и прямой спуск и подъем к ручью, отделявшему нас от Шенграбена. Налево войска наши примыкали к лесу, где дымились костры нашей, рубившей дрова, пехоты. Линия французов была шире нашей, и ясно было, что французы легко могли обойти нас с обеих сторон. Сзади нашей позиции был крутой и глубокий овраг, по которому трудно было отступать артиллерии и коннице. Князь Андрей, облокотясь на пушку и достав бумажник, начертил для себя план расположения войск. В двух местах он карандашом поставил заметки, намереваясь сообщить их Багратиону. Он предполагал, во первых, сосредоточить всю артиллерию в центре и, во вторых, кавалерию перевести назад, на ту сторону оврага. Князь Андрей, постоянно находясь при главнокомандующем, следя за движениями масс и общими распоряжениями и постоянно занимаясь историческими описаниями сражений, и в этом предстоящем деле невольно соображал будущий ход военных действий только в общих чертах. Ему представлялись лишь следующего рода крупные случайности: «Ежели неприятель поведет атаку на правый фланг, – говорил он сам себе, – Киевский гренадерский и Подольский егерский должны будут удерживать свою позицию до тех пор, пока резервы центра не подойдут к ним. В этом случае драгуны могут ударить во фланг и опрокинуть их. В случае же атаки на центр, мы выставляем на этом возвышении центральную батарею и под ее прикрытием стягиваем левый фланг и отступаем до оврага эшелонами», рассуждал он сам с собою…
Всё время, что он был на батарее у орудия, он, как это часто бывает, не переставая, слышал звуки голосов офицеров, говоривших в балагане, но не понимал ни одного слова из того, что они говорили. Вдруг звук голосов из балагана поразил его таким задушевным тоном, что он невольно стал прислушиваться.
– Нет, голубчик, – говорил приятный и как будто знакомый князю Андрею голос, – я говорю, что коли бы возможно было знать, что будет после смерти, тогда бы и смерти из нас никто не боялся. Так то, голубчик.
Другой, более молодой голос перебил его:
– Да бойся, не бойся, всё равно, – не минуешь.
– А всё боишься! Эх вы, ученые люди, – сказал третий мужественный голос, перебивая обоих. – То то вы, артиллеристы, и учены очень оттого, что всё с собой свезти можно, и водочки и закусочки.
И владелец мужественного голоса, видимо, пехотный офицер, засмеялся.
– А всё боишься, – продолжал первый знакомый голос. – Боишься неизвестности, вот чего. Как там ни говори, что душа на небо пойдет… ведь это мы знаем, что неба нет, a сфера одна.
Опять мужественный голос перебил артиллериста.
– Ну, угостите же травником то вашим, Тушин, – сказал он.
«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.
Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.
– Вот хочет сраженье посмотреть, – сказал Жерков Болконскому, указывая на аудитора, – да под ложечкой уж заболело.
– Ну, полно вам, – проговорил аудитор с сияющею, наивною и вместе хитрою улыбкой, как будто ему лестно было, что он составлял предмет шуток Жеркова, и как будто он нарочно старался казаться глупее, чем он был в самом деле.
– Tres drole, mon monsieur prince, [Очень забавно, мой господин князь,] – сказал дежурный штаб офицер. (Он помнил, что по французски как то особенно говорится титул князь, и никак не мог наладить.)
В это время они все уже подъезжали к батарее Тушина, и впереди их ударилось ядро.
– Что ж это упало? – наивно улыбаясь, спросил аудитор.
– Лепешки французские, – сказал Жерков.
– Этим то бьют, значит? – спросил аудитор. – Страсть то какая!
И он, казалось, распускался весь от удовольствия. Едва он договорил, как опять раздался неожиданно страшный свист, вдруг прекратившийся ударом во что то жидкое, и ш ш ш шлеп – казак, ехавший несколько правее и сзади аудитора, с лошадью рухнулся на землю. Жерков и дежурный штаб офицер пригнулись к седлам и прочь поворотили лошадей. Аудитор остановился против казака, со внимательным любопытством рассматривая его. Казак был мертв, лошадь еще билась.
Князь Багратион, прищурившись, оглянулся и, увидав причину происшедшего замешательства, равнодушно отвернулся, как будто говоря: стоит ли глупостями заниматься! Он остановил лошадь, с приемом хорошего ездока, несколько перегнулся и выправил зацепившуюся за бурку шпагу. Шпага была старинная, не такая, какие носились теперь. Князь Андрей вспомнил рассказ о том, как Суворов в Италии подарил свою шпагу Багратиону, и ему в эту минуту особенно приятно было это воспоминание. Они подъехали к той самой батарее, у которой стоял Болконский, когда рассматривал поле сражения.
– Чья рота? – спросил князь Багратион у фейерверкера, стоявшего у ящиков.
Он спрашивал: чья рота? а в сущности он спрашивал: уж не робеете ли вы тут? И фейерверкер понял это.
– Капитана Тушина, ваше превосходительство, – вытягиваясь, закричал веселым голосом рыжий, с покрытым веснушками лицом, фейерверкер.
– Так, так, – проговорил Багратион, что то соображая, и мимо передков проехал к крайнему орудию.
В то время как он подъезжал, из орудия этого, оглушая его и свиту, зазвенел выстрел, и в дыму, вдруг окружившем орудие, видны были артиллеристы, подхватившие пушку и, торопливо напрягаясь, накатывавшие ее на прежнее место. Широкоплечий, огромный солдат 1 й с банником, широко расставив ноги, отскочил к колесу. 2 й трясущейся рукой клал заряд в дуло. Небольшой сутуловатый человек, офицер Тушин, спотыкнувшись на хобот, выбежал вперед, не замечая генерала и выглядывая из под маленькой ручки.
– Еще две линии прибавь, как раз так будет, – закричал он тоненьким голоском, которому он старался придать молодцоватость, не шедшую к его фигуре. – Второе! – пропищал он. – Круши, Медведев!
Багратион окликнул офицера, и Тушин, робким и неловким движением, совсем не так, как салютуют военные, а так, как благословляют священники, приложив три пальца к козырьку, подошел к генералу. Хотя орудия Тушина были назначены для того, чтоб обстреливать лощину, он стрелял брандскугелями по видневшейся впереди деревне Шенграбен, перед которой выдвигались большие массы французов.
Никто не приказывал Тушину, куда и чем стрелять, и он, посоветовавшись с своим фельдфебелем Захарченком, к которому имел большое уважение, решил, что хорошо было бы зажечь деревню. «Хорошо!» сказал Багратион на доклад офицера и стал оглядывать всё открывавшееся перед ним поле сражения, как бы что то соображая. С правой стороны ближе всего подошли французы. Пониже высоты, на которой стоял Киевский полк, в лощине речки слышалась хватающая за душу перекатная трескотня ружей, и гораздо правее, за драгунами, свитский офицер указывал князю на обходившую наш фланг колонну французов. Налево горизонт ограничивался близким лесом. Князь Багратион приказал двум баталионам из центра итти на подкрепление направо. Свитский офицер осмелился заметить князю, что по уходе этих баталионов орудия останутся без прикрытия. Князь Багратион обернулся к свитскому офицеру и тусклыми глазами посмотрел на него молча. Князю Андрею казалось, что замечание свитского офицера было справедливо и что действительно сказать было нечего. Но в это время прискакал адъютант от полкового командира, бывшего в лощине, с известием, что огромные массы французов шли низом, что полк расстроен и отступает к киевским гренадерам. Князь Багратион наклонил голову в знак согласия и одобрения. Шагом поехал он направо и послал адъютанта к драгунам с приказанием атаковать французов. Но посланный туда адъютант приехал через полчаса с известием, что драгунский полковой командир уже отступил за овраг, ибо против него был направлен сильный огонь, и он понапрасну терял людей и потому спешил стрелков в лес.
– Хорошо! – сказал Багратион.
В то время как он отъезжал от батареи, налево тоже послышались выстрелы в лесу, и так как было слишком далеко до левого фланга, чтобы успеть самому приехать во время, князь Багратион послал туда Жеркова сказать старшему генералу, тому самому, который представлял полк Кутузову в Браунау, чтобы он отступил сколь можно поспешнее за овраг, потому что правый фланг, вероятно, не в силах будет долго удерживать неприятеля. Про Тушина же и баталион, прикрывавший его, было забыто. Князь Андрей тщательно прислушивался к разговорам князя Багратиона с начальниками и к отдаваемым им приказаниям и к удивлению замечал, что приказаний никаких отдаваемо не было, а что князь Багратион только старался делать вид, что всё, что делалось по необходимости, случайности и воле частных начальников, что всё это делалось хоть не по его приказанию, но согласно с его намерениями. Благодаря такту, который выказывал князь Багратион, князь Андрей замечал, что, несмотря на эту случайность событий и независимость их от воли начальника, присутствие его сделало чрезвычайно много. Начальники, с расстроенными лицами подъезжавшие к князю Багратиону, становились спокойны, солдаты и офицеры весело приветствовали его и становились оживленнее в его присутствии и, видимо, щеголяли перед ним своею храбростию.
Князь Багратион, выехав на самый высокий пункт нашего правого фланга, стал спускаться книзу, где слышалась перекатная стрельба и ничего не видно было от порохового дыма. Чем ближе они спускались к лощине, тем менее им становилось видно, но тем чувствительнее становилась близость самого настоящего поля сражения. Им стали встречаться раненые. Одного с окровавленной головой, без шапки, тащили двое солдат под руки. Он хрипел и плевал. Пуля попала, видно, в рот или в горло. Другой, встретившийся им, бодро шел один, без ружья, громко охая и махая от свежей боли рукою, из которой кровь лилась, как из стклянки, на его шинель. Лицо его казалось больше испуганным, чем страдающим. Он минуту тому назад был ранен. Переехав дорогу, они стали круто спускаться и на спуске увидали несколько человек, которые лежали; им встретилась толпа солдат, в числе которых были и не раненые. Солдаты шли в гору, тяжело дыша, и, несмотря на вид генерала, громко разговаривали и махали руками. Впереди, в дыму, уже были видны ряды серых шинелей, и офицер, увидав Багратиона, с криком побежал за солдатами, шедшими толпой, требуя, чтоб они воротились. Багратион подъехал к рядам, по которым то там, то здесь быстро щелкали выстрелы, заглушая говор и командные крики. Весь воздух пропитан был пороховым дымом. Лица солдат все были закопчены порохом и оживлены. Иные забивали шомполами, другие посыпали на полки, доставали заряды из сумок, третьи стреляли. Но в кого они стреляли, этого не было видно от порохового дыма, не уносимого ветром. Довольно часто слышались приятные звуки жужжанья и свистения. «Что это такое? – думал князь Андрей, подъезжая к этой толпе солдат. – Это не может быть атака, потому что они не двигаются; не может быть карре: они не так стоят».
Худощавый, слабый на вид старичок, полковой командир, с приятною улыбкой, с веками, которые больше чем наполовину закрывали его старческие глаза, придавая ему кроткий вид, подъехал к князю Багратиону и принял его, как хозяин дорогого гостя. Он доложил князю Багратиону, что против его полка была конная атака французов, но что, хотя атака эта отбита, полк потерял больше половины людей. Полковой командир сказал, что атака была отбита, придумав это военное название тому, что происходило в его полку; но он действительно сам не знал, что происходило в эти полчаса во вверенных ему войсках, и не мог с достоверностью сказать, была ли отбита атака или полк его был разбит атакой. В начале действий он знал только то, что по всему его полку стали летать ядра и гранаты и бить людей, что потом кто то закричал: «конница», и наши стали стрелять. И стреляли до сих пор уже не в конницу, которая скрылась, а в пеших французов, которые показались в лощине и стреляли по нашим. Князь Багратион наклонил голову в знак того, что всё это было совершенно так, как он желал и предполагал. Обратившись к адъютанту, он приказал ему привести с горы два баталиона 6 го егерского, мимо которых они сейчас проехали. Князя Андрея поразила в эту минуту перемена, происшедшая в лице князя Багратиона. Лицо его выражало ту сосредоточенную и счастливую решимость, которая бывает у человека, готового в жаркий день броситься в воду и берущего последний разбег. Не было ни невыспавшихся тусклых глаз, ни притворно глубокомысленного вида: круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность.
Полковой командир обратился к князю Багратиону, упрашивая его отъехать назад, так как здесь было слишком опасно. «Помилуйте, ваше сиятельство, ради Бога!» говорил он, за подтверждением взглядывая на свитского офицера, который отвертывался от него. «Вот, изволите видеть!» Он давал заметить пули, которые беспрестанно визжали, пели и свистали около них. Он говорил таким тоном просьбы и упрека, с каким плотник говорит взявшемуся за топор барину: «наше дело привычное, а вы ручки намозолите». Он говорил так, как будто его самого не могли убить эти пули, и его полузакрытые глаза придавали его словам еще более убедительное выражение. Штаб офицер присоединился к увещаниям полкового командира; но князь Багратион не отвечал им и только приказал перестать стрелять и построиться так, чтобы дать место подходившим двум баталионам. В то время как он говорил, будто невидимою рукой потянулся справа налево, от поднявшегося ветра, полог дыма, скрывавший лощину, и противоположная гора с двигающимися по ней французами открылась перед ними. Все глаза были невольно устремлены на эту французскую колонну, подвигавшуюся к нам и извивавшуюся по уступам местности. Уже видны были мохнатые шапки солдат; уже можно было отличить офицеров от рядовых; видно было, как трепалось о древко их знамя.
– Славно идут, – сказал кто то в свите Багратиона.
Голова колонны спустилась уже в лощину. Столкновение должно было произойти на этой стороне спуска…
Остатки нашего полка, бывшего в деле, поспешно строясь, отходили вправо; из за них, разгоняя отставших, подходили стройно два баталиона 6 го егерского. Они еще не поровнялись с Багратионом, а уже слышен был тяжелый, грузный шаг, отбиваемый в ногу всею массой людей. С левого фланга шел ближе всех к Багратиону ротный командир, круглолицый, статный мужчина с глупым, счастливым выражением лица, тот самый, который выбежал из балагана. Он, видимо, ни о чем не думал в эту минуту, кроме того, что он молодцом пройдет мимо начальства.
С фрунтовым самодовольством он шел легко на мускулистых ногах, точно он плыл, без малейшего усилия вытягиваясь и отличаясь этою легкостью от тяжелого шага солдат, шедших по его шагу. Он нес у ноги вынутую тоненькую, узенькую шпагу (гнутую шпажку, не похожую на оружие) и, оглядываясь то на начальство, то назад, не теряя шагу, гибко поворачивался всем своим сильным станом. Казалось, все силы души его были направлены на то,чтобы наилучшим образом пройти мимо начальства, и, чувствуя, что он исполняет это дело хорошо, он был счастлив. «Левой… левой… левой…», казалось, внутренно приговаривал он через каждый шаг, и по этому такту с разно образно строгими лицами двигалась стена солдатских фигур, отягченных ранцами и ружьями, как будто каждый из этих сотен солдат мысленно через шаг приговаривал: «левой… левой… левой…». Толстый майор, пыхтя и разрознивая шаг, обходил куст по дороге; отставший солдат, запыхавшись, с испуганным лицом за свою неисправность, рысью догонял роту; ядро, нажимая воздух, пролетело над головой князя Багратиона и свиты и в такт: «левой – левой!» ударилось в колонну. «Сомкнись!» послышался щеголяющий голос ротного командира. Солдаты дугой обходили что то в том месте, куда упало ядро; старый кавалер, фланговый унтер офицер, отстав около убитых, догнал свой ряд, подпрыгнув, переменил ногу, попал в шаг и сердито оглянулся. «Левой… левой… левой…», казалось, слышалось из за угрожающего молчания и однообразного звука единовременно ударяющих о землю ног.
– Молодцами, ребята! – сказал князь Багратион.
«Ради… ого го го го го!…» раздалось по рядам. Угрюмый солдат, шедший слева, крича, оглянулся глазами на Багратиона с таким выражением, как будто говорил: «сами знаем»; другой, не оглядываясь и как будто боясь развлечься, разинув рот, кричал и проходил.
Велено было остановиться и снять ранцы.
Багратион объехал прошедшие мимо его ряды и слез с лошади. Он отдал казаку поводья, снял и отдал бурку, расправил ноги и поправил на голове картуз. Голова французской колонны, с офицерами впереди, показалась из под горы.
«С Богом!» проговорил Багратион твердым, слышным голосом, на мгновение обернулся к фронту и, слегка размахивая руками, неловким шагом кавалериста, как бы трудясь, пошел вперед по неровному полю. Князь Андрей чувствовал, что какая то непреодолимая сила влечет его вперед, и испытывал большое счастие. [Тут произошла та атака, про которую Тьер говорит: «Les russes se conduisirent vaillamment, et chose rare a la guerre, on vit deux masses d'infanterie Mariecher resolument l'une contre l'autre sans qu'aucune des deux ceda avant d'etre abordee»; а Наполеон на острове Св. Елены сказал: «Quelques bataillons russes montrerent de l'intrepidite„. [Русские вели себя доблестно, и вещь – редкая на войне, две массы пехоты шли решительно одна против другой, и ни одна из двух не уступила до самого столкновения“. Слова Наполеона: [Несколько русских батальонов проявили бесстрашие.]
Уже близко становились французы; уже князь Андрей, шедший рядом с Багратионом, ясно различал перевязи, красные эполеты, даже лица французов. (Он ясно видел одного старого французского офицера, который вывернутыми ногами в штиблетах с трудом шел в гору.) Князь Багратион не давал нового приказания и всё так же молча шел перед рядами. Вдруг между французами треснул один выстрел, другой, третий… и по всем расстроившимся неприятельским рядам разнесся дым и затрещала пальба. Несколько человек наших упало, в том числе и круглолицый офицер, шедший так весело и старательно. Но в то же мгновение как раздался первый выстрел, Багратион оглянулся и закричал: «Ура!»
«Ура а а а!» протяжным криком разнеслось по нашей линии и, обгоняя князя Багратиона и друг друга, нестройною, но веселою и оживленною толпой побежали наши под гору за расстроенными французами.
Атака 6 го егерского обеспечила отступление правого фланга. В центре действие забытой батареи Тушина, успевшего зажечь Шенграбен, останавливало движение французов. Французы тушили пожар, разносимый ветром, и давали время отступать. Отступление центра через овраг совершалось поспешно и шумно; однако войска, отступая, не путались командами. Но левый фланг, который единовременно был атакован и обходим превосходными силами французов под начальством Ланна и который состоял из Азовского и Подольского пехотных и Павлоградского гусарского полков, был расстроен. Багратион послал Жеркова к генералу левого фланга с приказанием немедленно отступать.
Жерков бойко, не отнимая руки от фуражки, тронул лошадь и поскакал. Но едва только он отъехал от Багратиона, как силы изменили ему. На него нашел непреодолимый страх, и он не мог ехать туда, где было опасно.
Подъехав к войскам левого фланга, он поехал не вперед, где была стрельба, а стал отыскивать генерала и начальников там, где их не могло быть, и потому не передал приказания.
Командование левым флангом принадлежало по старшинству полковому командиру того самого полка, который представлялся под Браунау Кутузову и в котором служил солдатом Долохов. Командование же крайнего левого фланга было предназначено командиру Павлоградского полка, где служил Ростов, вследствие чего произошло недоразумение. Оба начальника были сильно раздражены друг против друга, и в то самое время как на правом фланге давно уже шло дело и французы уже начали наступление, оба начальника были заняты переговорами, которые имели целью оскорбить друг друга. Полки же, как кавалерийский, так и пехотный, были весьма мало приготовлены к предстоящему делу. Люди полков, от солдата до генерала, не ждали сражения и спокойно занимались мирными делами: кормлением лошадей в коннице, собиранием дров – в пехоте.
– Есть он, однако, старше моего в чином, – говорил немец, гусарский полковник, краснея и обращаясь к подъехавшему адъютанту, – то оставляяй его делать, как он хочет. Я своих гусар не могу жертвовать. Трубач! Играй отступление!
Но дело становилось к спеху. Канонада и стрельба, сливаясь, гремели справа и в центре, и французские капоты стрелков Ланна проходили уже плотину мельницы и выстраивались на этой стороне в двух ружейных выстрелах. Пехотный полковник вздрагивающею походкой подошел к лошади и, взлезши на нее и сделавшись очень прямым и высоким, поехал к павлоградскому командиру. Полковые командиры съехались с учтивыми поклонами и со скрываемою злобой в сердце.
– Опять таки, полковник, – говорил генерал, – не могу я, однако, оставить половину людей в лесу. Я вас прошу , я вас прошу , – повторил он, – занять позицию и приготовиться к атаке.
– А вас прошу не мешивайтся не свое дело, – отвечал, горячась, полковник. – Коли бы вы был кавалерист…
– Я не кавалерист, полковник, но я русский генерал, и ежели вам это неизвестно…
– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.
Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «отрезали!», и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе.
– Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих.
Полковой командир, в ту самую минуту как он услыхал стрельбу и крик сзади, понял, что случилось что нибудь ужасное с его полком, и мысль, что он, примерный, много лет служивший, ни в чем не виноватый офицер, мог быть виновен перед начальством в оплошности или нераспорядительности, так поразила его, что в ту же минуту, забыв и непокорного кавалериста полковника и свою генеральскую важность, а главное – совершенно забыв про опасность и чувство самосохранения, он, ухватившись за луку седла и шпоря лошадь, поскакал к полку под градом обсыпавших, но счастливо миновавших его пуль. Он желал одного: узнать, в чем дело, и помочь и исправить во что бы то ни стало ошибку, ежели она была с его стороны, и не быть виновным ему, двадцать два года служившему, ни в чем не замеченному, примерному офицеру.
Счастливо проскакав между французами, он подскакал к полю за лесом, через который бежали наши и, не слушаясь команды, спускались под гору. Наступила та минута нравственного колебания, которая решает участь сражений: послушают эти расстроенные толпы солдат голоса своего командира или, оглянувшись на него, побегут дальше. Несмотря на отчаянный крик прежде столь грозного для солдата голоса полкового командира, несмотря на разъяренное, багровое, на себя не похожее лицо полкового командира и маханье шпагой, солдаты всё бежали, разговаривали, стреляли в воздух и не слушали команды. Нравственное колебание, решающее участь сражений, очевидно, разрешалось в пользу страха.
Генерал закашлялся от крика и порохового дыма и остановился в отчаянии. Всё казалось потеряно, но в эту минуту французы, наступавшие на наших, вдруг, без видимой причины, побежали назад, скрылись из опушки леса, и в лесу показались русские стрелки. Это была рота Тимохина, которая одна в лесу удержалась в порядке и, засев в канаву у леса, неожиданно атаковала французов. Тимохин с таким отчаянным криком бросился на французов и с такою безумною и пьяною решительностью, с одною шпажкой, набежал на неприятеля, что французы, не успев опомниться, побросали оружие и побежали. Долохов, бежавший рядом с Тимохиным, в упор убил одного француза и первый взял за воротник сдавшегося офицера. Бегущие возвратились, баталионы собрались, и французы, разделившие было на две части войска левого фланга, на мгновение были оттеснены. Резервные части успели соединиться, и беглецы остановились. Полковой командир стоял с майором Экономовым у моста, пропуская мимо себя отступающие роты, когда к нему подошел солдат, взял его за стремя и почти прислонился к нему. На солдате была синеватая, фабричного сукна шинель, ранца и кивера не было, голова была повязана, и через плечо была надета французская зарядная сумка. Он в руках держал офицерскую шпагу. Солдат был бледен, голубые глаза его нагло смотрели в лицо полковому командиру, а рот улыбался.Несмотря на то,что полковой командир был занят отданием приказания майору Экономову, он не мог не обратить внимания на этого солдата.
– Ваше превосходительство, вот два трофея, – сказал Долохов, указывая на французскую шпагу и сумку. – Мною взят в плен офицер. Я остановил роту. – Долохов тяжело дышал от усталости; он говорил с остановками. – Вся рота может свидетельствовать. Прошу запомнить, ваше превосходительство!
– Хорошо, хорошо, – сказал полковой командир и обратился к майору Экономову.
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.
– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
Из за оглушающих со всех сторон звуков своих орудий, из за свиста и ударов снарядов неприятелей, из за вида вспотевшей, раскрасневшейся, торопящейся около орудий прислуги, из за вида крови людей и лошадей, из за вида дымков неприятеля на той стороне (после которых всякий раз прилетало ядро и било в землю, в человека, в орудие или в лошадь), из за вида этих предметов у него в голове установился свой фантастический мир, который составлял его наслаждение в эту минуту. Неприятельские пушки в его воображении были не пушки, а трубки, из которых редкими клубами выпускал дым невидимый курильщик.
– Вишь, пыхнул опять, – проговорил Тушин шопотом про себя, в то время как с горы выскакивал клуб дыма и влево полосой относился ветром, – теперь мячик жди – отсылать назад.
– Что прикажете, ваше благородие? – спросил фейерверкер, близко стоявший около него и слышавший, что он бормотал что то.
– Ничего, гранату… – отвечал он.
«Ну ка, наша Матвевна», говорил он про себя. Матвевной представлялась в его воображении большая крайняя, старинного литья пушка. Муравьями представлялись ему французы около своих орудий. Красавец и пьяница первый номер второго орудия в его мире был дядя ; Тушин чаще других смотрел на него и радовался на каждое его движение. Звук то замиравшей, то опять усиливавшейся ружейной перестрелки под горою представлялся ему чьим то дыханием. Он прислушивался к затиханью и разгоранью этих звуков.
– Ишь, задышала опять, задышала, – говорил он про себя.
Сам он представлялся себе огромного роста, мощным мужчиной, который обеими руками швыряет французам ядра.
– Ну, Матвевна, матушка, не выдавай! – говорил он, отходя от орудия, как над его головой раздался чуждый, незнакомый голос:
– Капитан Тушин! Капитан!
Тушин испуганно оглянулся. Это был тот штаб офицер, который выгнал его из Грунта. Он запыхавшимся голосом кричал ему:
– Что вы, с ума сошли. Вам два раза приказано отступать, а вы…
«Ну, за что они меня?…» думал про себя Тушин, со страхом глядя на начальника.
– Я… ничего… – проговорил он, приставляя два пальца к козырьку. – Я…
Но полковник не договорил всего, что хотел. Близко пролетевшее ядро заставило его, нырнув, согнуться на лошади. Он замолк и только что хотел сказать еще что то, как еще ядро остановило его. Он поворотил лошадь и поскакал прочь.
– Отступать! Все отступать! – прокричал он издалека. Солдаты засмеялись. Через минуту приехал адъютант с тем же приказанием.
Это был князь Андрей. Первое, что он увидел, выезжая на то пространство, которое занимали пушки Тушина, была отпряженная лошадь с перебитою ногой, которая ржала около запряженных лошадей. Из ноги ее, как из ключа, лилась кровь. Между передками лежало несколько убитых. Одно ядро за другим пролетало над ним, в то время как он подъезжал, и он почувствовал, как нервическая дрожь пробежала по его спине. Но одна мысль о том, что он боится, снова подняла его. «Я не могу бояться», подумал он и медленно слез с лошади между орудиями. Он передал приказание и не уехал с батареи. Он решил, что при себе снимет орудия с позиции и отведет их. Вместе с Тушиным, шагая через тела и под страшным огнем французов, он занялся уборкой орудий.
– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.
Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.
В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
