Даукша, Леон Францевич

Леон Францевич Даукша
Основные сведения
Имя при рождении	Леон-Франциск Даукша
Страна	Российская империя Российская империя
Дата рождения	19 июня 1866(1866-06-19)
Место рождения	Вильна
Дата смерти	19 сентября 1917(1917-09-19) (51 год)
Место смерти	Москва
Работы и достижения
Учёба:	Рижский Политехникум МУЖВЗ
Работал в городах	Москва, Малаховка
Архитектурный стиль	модерн, псевдорусский стиль
Важнейшие постройки	Театр в Малаховке

Лео́н Фра́нцевич (Лев, Леон-Франци́ск) Да́укша (19 июня 1866, Вильна — 19 сентября 1917, Москва) — русский архитектор, мастер московского модерна.

Биография

Потомственный дворянин. С 1879 по 1887 годы учился в Рижском Политехникуме, окончив его с дипломами инженера-механика и инженера-технолога. В 1888 году поступил Московское училище живописи, ваяния и зодчества, которое окончил в 1893 году с Малой и Большой серебряными медалями за конкурсный проект пожарной каланчи и званием классного художника архитектуры. С 1895 года Даукша состоял участковым архитектором Московской городской управы, ведая двумя Серпуховскими и одним Якиманским участками. В 1905—1908 годах являлся инженером-техником Дамского попечительства о бедных, состоял членом Строительного отдела Московской городской управы. Даукша являлся одним из самых широких специалистов в Москве того времени: имел дипломы инженера-механика, инженера-технолога и звание архитектора-художника. Член Московского архитектурного общества.

Работал помощником архитекторов А. П. Попова, А. Е. Вебера, А. С. Каминского, И. И. Митина, В. Н. Карнеева, А. В. Красильникова. Состоял сотрудником и казначеем Всероссийского Союза городов помощи больным и раненым воинам. Жил в Аптекарском переулке, 4.

Постройки

• Часовня Иконы Божией Матери Всех Скорбящих Радость (в имении Гарелина) (1895, д. Беляницы Ивановского района Ивановской области);
• Церковь (1895, Ивашкино Холм-Жирковского района Смоленской области);
• Дома во владении Г. К. Горбунова (1897, Москва, Улица Девятая Рота);
• Особняк наследников Яни Панайот (1903, Москва, Денисовский переулок, 34);
• Перестройка фабричных корпусов для Ермаковского отделения Работного дома (1905, Москва, Колодезный переулок, 3);
• Дом крестьянина А. Л. Васильева с фотоателье в верхнем этаже (1909—1910, Москва, Столешников переулок, 16), снесён в 1997 году, приблизительно воссоздан в 1998 году;
• Богадельня при Покровской общине сестёр милосердия (1900-е, Москва, Бакунинская улица, 81, во дворе);
• Театр (1911, Малаховка), сгорел в 1999 году;
• Перестройка дома под театр (1911, Москва, Мамоновский переулок, 10);
• Ограда Собора Непорочного Зачатия Пресвятой Девы Марии (1911, Москва, Малая Грузинская улица, 27);
• Здание скульптурной мастерской во владении В. И. Чернопятова (1916, Москва, Брюсов переулок, 2/1);
• Дачи и жилые дома в Подмосковье.

Литература

• Нащокина М. B. Архитекторы московского модерна. Творческие портреты. — Издание 3-е. — М.: Жираф, 2005. — С. 167-168. — 2 500 экз. — ISBN 5-89832-043-1.
• Зодчие Москвы времени эклектики, модерна и неоклассицизма (1830-е — 1917 годы): илл. биогр. словарь / Гос. науч.-исслед. музей архитектуры им. А.В.Щусева и др. — М.: КРАБиК, 1998. — С. 89. — 320 с. — ISBN 5-900395-17-0.

Ссылки

• [www.snor.ru/?an=pers_120 Даукша Лев Францевич] (рус.). Справочник научных обществ России. Проверено 19 декабря 2010. [www.webcitation.org/66w3SyCvv Архивировано из первоисточника 15 апреля 2012].

Отрывок, характеризующий Даукша, Леон Францевич

Опять остановив лошадей, Николай оглянулся кругом себя. Кругом была всё та же пропитанная насквозь лунным светом волшебная равнина с рассыпанными по ней звездами.
«Захар кричит, чтобы я взял налево; а зачем налево? думал Николай. Разве мы к Мелюковым едем, разве это Мелюковка? Мы Бог знает где едем, и Бог знает, что с нами делается – и очень странно и хорошо то, что с нами делается». Он оглянулся в сани.
– Посмотри, у него и усы и ресницы, всё белое, – сказал один из сидевших странных, хорошеньких и чужих людей с тонкими усами и бровями.
«Этот, кажется, была Наташа, подумал Николай, а эта m me Schoss; а может быть и нет, а это черкес с усами не знаю кто, но я люблю ее».
– Не холодно ли вам? – спросил он. Они не отвечали и засмеялись. Диммлер из задних саней что то кричал, вероятно смешное, но нельзя было расслышать, что он кричал.
– Да, да, – смеясь отвечали голоса.
– Однако вот какой то волшебный лес с переливающимися черными тенями и блестками алмазов и с какой то анфиладой мраморных ступеней, и какие то серебряные крыши волшебных зданий, и пронзительный визг каких то зверей. «А ежели и в самом деле это Мелюковка, то еще страннее то, что мы ехали Бог знает где, и приехали в Мелюковку», думал Николай.
Действительно это была Мелюковка, и на подъезд выбежали девки и лакеи со свечами и радостными лицами.
– Кто такой? – спрашивали с подъезда.
– Графские наряженные, по лошадям вижу, – отвечали голоса.


Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…