Даурская пищуха

Даурская пищуха
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Животные Подцарство:  Эуметазои Без ранга:  Двусторонне-симметричные Без ранга:  Вторичноротые Тип:  Хордовые Подтип:  Позвоночные Инфратип:  Челюстноротые Надкласс:  Четвероногие Класс:  Млекопитающие Подкласс:  Звери Инфракласс:  Плацентарные Надотряд:  Euarchontoglires Грандотряд:  Грызунообразные Отряд:  Зайцеобразные Семейство:  Пищуховые Род:  Пищухи Вид:  Даурская пищуха
Международное научное название
Ochotona dauurica (Pallas, 1776)
Подвиды
Ochotona dauurica dauurica Ochotona dauurica annectens Ochotona dauurica bedfordi Ochotona dauurica mursaevi
Ареал
Охранный статус
Вызывающие наименьшие опасения IUCN 3.1 Least Concern: [www.iucnredlist.org/details/41259 41259 ]
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе

Дау́рская пищу́ха (лат.  Ochotona dauurica) — млекопитающее рода пищух отряда зайцеобразных.

Внешний вид

Длина тела даурской пищухи в среднем 180—195 мм Хвост очень короткий. Длина ступни — 29—31 мм; ступни задних лап светлые. Уши короткие — 16—25 мм. По краю ушной раковины располагается узкая светлая кайма. Вибриссы — 40—55 мм. Края губ и кончик носа покрыты светлыми волосами.

Цвет летнего меха — буроватый (у разных подвидов варьирует от бледного, желтовато- палево-серого до более тусклого и темного, палево-серого). Зимний мех однотонный серый с палевым оттенком. Линяет даурская пищуха два раза в год. Весенняя линька проходит в период с середины мая до конца июля; осенняя заканчивается в первой декаде октября.

Распространение

Ареал даурской пищухи весьма обширен и включает Юго-Восточный Алтайские горы, Туву, Джидинский, Кяхтинский, Селенгинский и Мухоршибирский районы Бурятии, юго-восток Читинской области (от Кыринского района на западе до Газимуро-Заводского на востоке), Монголию (за исключением горных лесов и пустынь южнее Монгольского и Гобийского алтая), Северный Китай (провинции: Внутренняя Монголия, Ганьсу, Шаньси, Шэньси, Хэбэй, Хэнань, Цинхай, Гуанси-Чжуанский автономный район).

Ископаемые остатки даурской пищухи встречаются повсеместно в Забайкалье в отложениях среднего и позднего плейстоцена и голоцена на территории от Джидинского и Кяхтинского районов на юге до Баргузинской котловины (за пределами современного ареала) на севере. Особенно многочисленны находки в слоях позднего плейстоцена, что свидетельствует о процветании вида в тот период.

Образ жизни

Даурская пищуха отличный землерой. Это один из немногих видов семейства, сумевший отлично приспособиться к постоянной жизни в норах.

Северная часть ареала пищух представляет собой злаковые и полынные степи. Здесь пищухи роют сложные, сильно разветвленные, но неглубокие (до 15 см) норы, имеющие 15 — 20 входов-выходов. Живут колониями, держатся на протяжении всего года парами. Внутренняя площадь, системы нор одной семьи — 25—36 м². Площадь же территории поверхности, занимаемой этой семьёй, может доходить до 700 квадратных метров. Кроме основного лабиринта на этой территории имеются и простые норы с 2—3 выходами, служащие временными убежищами от хищников. Системы нор соседних семей часто соединяются между собой — зверьки не агрессивны друг к другу, между особями в колониях преобладают дружелюбные отношения. Плотность пищух в некоторых местах ареала достаточно велика. О численности зверьков можно судить по количество их экскрементов на поверхности земли — в местах высокой концентрации пищух мелкие, как дробь, их фекалии сплошь усыпают все впадины почвы.

Южная, большая часть ареала пищух — полупустыня. Здесь пищухи поселяются на пониженных, более увлажненных участках, где богаче растительность. Соответственно и распространение пищух по территории здесь более спорадическое, — колонии удалены друг от друга иногда на значительные расстояния. Зверек избегает близости человеческих поселений, незакреплённых песков и щебнистых шлейфов.

Встречается даурская пищуха и на горных лугах до 3000 м над уровнем моря, однако, в отличие от монгольской пищухи, она избегает скальных участков.

Как и большинство других пищух, даурская — дневное животное. Весной бодрствует весь световой день, летом же и осенью наибольшую активность проявляет утром и вечером, днем в жаркие часы почти не появляется из нор. В ветреные дни активность животных понижена, в пасмурные и безветренные она значительно возрастает.

Во время кормежки и заготовки запасов кормов на зиму пищуха часто издает длинную раскатистую, постепенно затихающую трель.

В зимнюю спячку даурская пищуха не впадает. Зимой в сильные морозы из нор зверьки не выходят, при небольших морозах в безветренные ясные дни показываются на поверхности, греются на солнце у входа или перебегают с места на место.

Продолжительность жизни пищух около трёх лет. Большинство гибнет в первый год жизни, становясь добычей различных хищников.

Питание

Рацион даурской пищухи разнообразен и включает в себя около 60 видов травянистых растений, а также грибы, листья и молодые побеги кустарников. Предпочтительными растениями являются: полынь холодная (Artemisia frigida), лапчатка бесстебельная (Potentilea acaulis), змеёвка (Cleistogenes), житняк (Agropyron), астрагал (Astragalus), желтушник (Erysimum), змееголовник (Dracocephalum), полукустарник кохия (Kochia).

На зиму даурская пищуха делает запасы корма: срезанные листья ириса, злаков, полыни и других трав зверьки складывают в стожки диаметром до 50 см и высотой 30—40 см. Запасенные листья и стебли время от времени перекладывают для просушивания. Стожки чаще всего располагаются у стволов деревьев или кустарников рядом со входами в нору. «Заготовка» сена начинается во всех частях ареала в июле—августе, в некоторых местах, возможно, раньше. Иногда при малом количестве корма случаются случаи воровства припасов у соседних семей.

Размножение

Размножаются зверьки с апреля по сентябрь. В год бывает 2 (иногда 3) выводка по 3—8 детенышей. Наибольшая интенсивность размножения наблюдается в июне—июле, когда в него включаются прибылые первого помета.

Беременность у даурской пищухи длится около 25 дней. Детенышей самка рожает в гнезде в специальной камере внутри норы. В помете 3—8 детенышей. Самца к новорожденным самка не подпускает — он в это время вынужден жить в удаленной от гнезда части норы.

Детеныши пищухи рождаются совершенно беспомощными: голыми, слепыми и глухими. Однако уже через несколько часов шкурка их темнеет, а через два дня покрывается серенькой детской шерсткой. К этому времени у пищушат появляются и первые зубы — резцы. Развитие молодых пищух происходит стремительно, буквально «не по дням, а по часам». В шестидневном возрасте ещё слепые детеныши бойко ползают. На восьмой день у них открываются глаза, и малыши начинают обследовать нору. На десятый-одиннадцатый день он и уже могут выбираться из норы, чтобы посидеть на солнышке. В это же время они знакомятся со своим отцом. При первой встрече самец долго обнюхивает детенышей, улавливая привычный запах своей норы, знакомый запах самки — матери малыша, запоминает новый для него запах самих малышей. В первые дни детеныши отходят от норы всего на несколько метров. Но постепенно отваживаются обследовать самые дальние уголки родительского участка, заходить на территории соседей. В это время молодые самцы начинают пробовать петь, и некоторое время их высокие хрупкие голоса выделяются среди уверенных и сильных голосов взрослых.

Молодые самки становятся половозрелыми уже в возрасте 21 день. Самцы немного позже. Приблизительно через месяц после рождения молодые пищухи покидают родительскую нору и разбредаются по округе в поисках пары и свободного места для норы. Иногда происходят стычки за территорию.

Численность

Даурская пищуха в пределах ареала довольно обычна, местами, например в Туве, многочисленна. Численность подвержена значительным колебаниям как локальным, так и охватывающим большие территории.

В некоторых провинциях Китая даурских пищух истребляют ввиду причиняемого ими вреда сельскому хозяйству.

Даурские пищухи, как и другие представители семейства пищух могут являться переносчиками чумы, однако даурская пищуха, в отличие от монгольской, не относится к основным носителям.

Подвиды даурской пищухи

• Ochotona dauurica bedfordi (Thomas, 1908) — обитает в провинции Шаньси (Китай);
• Ochotona dauurica annectens (Miller, 1911) — обитает в провинции Ганьсу (Китай);
• Ochotona dauurica mursaevi (Bannikov, 1951) — обитает в Дарханском и Увэр-Хангайском аймаках Монголии;
• Ochotona dauurica altaina — обитает на Алтае, в Туве,
• Ochotona dauurica daurica (Pallas, 1776) — обитает в Южной Сибири, Забайкалье, Северо-западной, Центральной и Восточной Монголии;

Некоторые исследователи выделяют из Ochotona dauurica daurica подвид Ochotona dauurica altaina (Thomas, 1911) — обитает на Алтае, в Туве, Северо-западной Монголии (не путать с видом алтайская пищуха (Ochotona alpina).

См. также

• Даурский суслик
• Даурский ёж

Ссылки

• [www.sevin.ru/vertebrates/index.html?Mammals/84.html Позвоночные животные России: Пищуха даурская]
• [www.iucnredlist.org/details/41259/rangemap Ареал даурской пищухи]
• [zoomet.ru/grom/gromov_I_2_1_6.html Млекопитающие фауны России и сопредельных территорий: Даурская пищуха]
• [www.iucnredlist.org/details/41259 Даурская пищуха на сайте МСОП]
• [zooclub.ru/mouse/zayc/45.shtml Проскурина Н. Пищуха — родственница длинноухих]
• [fauna.su/daurskaya-pischuha.html Энциклопедия млекопитающих бывшего СССР. Даурская пищуха]

Отрывок, характеризующий Даурская пищуха

– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.
– Слушай, – сказал он, – о жене не заботься: что возможно сделать, то будет сделано. Теперь слушай: письмо Михайлу Иларионовичу отдай. Я пишу, чтоб он тебя в хорошие места употреблял и долго адъютантом не держал: скверная должность! Скажи ты ему, что я его помню и люблю. Да напиши, как он тебя примет. Коли хорош будет, служи. Николая Андреича Болконского сын из милости служить ни у кого не будет. Ну, теперь поди сюда.
Он говорил такою скороговоркой, что не доканчивал половины слов, но сын привык понимать его. Он подвел сына к бюро, откинул крышку, выдвинул ящик и вынул исписанную его крупным, длинным и сжатым почерком тетрадь.
– Должно быть, мне прежде тебя умереть. Знай, тут мои записки, их государю передать после моей смерти. Теперь здесь – вот ломбардный билет и письмо: это премия тому, кто напишет историю суворовских войн. Переслать в академию. Здесь мои ремарки, после меня читай для себя, найдешь пользу.
Андрей не сказал отцу, что, верно, он проживет еще долго. Он понимал, что этого говорить не нужно.
– Всё исполню, батюшка, – сказал он.
– Ну, теперь прощай! – Он дал поцеловать сыну свою руку и обнял его. – Помни одно, князь Андрей: коли тебя убьют, мне старику больно будет… – Он неожиданно замолчал и вдруг крикливым голосом продолжал: – а коли узнаю, что ты повел себя не как сын Николая Болконского, мне будет… стыдно! – взвизгнул он.
– Этого вы могли бы не говорить мне, батюшка, – улыбаясь, сказал сын.
Старик замолчал.
– Еще я хотел просить вас, – продолжал князь Андрей, – ежели меня убьют и ежели у меня будет сын, не отпускайте его от себя, как я вам вчера говорил, чтоб он вырос у вас… пожалуйста.
– Жене не отдавать? – сказал старик и засмеялся.
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.
– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.



В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.