Даутов, Вилляр Юмагулович

Вилляр Юмагулович Даутов
Министр культуры Башкирской АССР
1980 — 1986
Рождение:	1 января 1933(1933-01-01) дер. Юлдашево, сейчас - Ишимбайский район Башкирской АССР
Смерть:	30 ноября 2007(2007-11-30) (74 года) г. Уфа
Партия:	КПСС
Образование:	Стерлитамакский педагогический институт, Высшая партийная школа при ЦК КПСС
Профессия:	журналистика
Награды:	«Заслуженный работник культуры Республики Башкортостан»

Вилляр Юмагулович Даутов (1 января 1933 года, деревня Юлдашево современного Ишимбайского района Башкирской АССР — 30 ноября 2007, Уфа) — башкирский журналист, государственный и общественный деятель. Министр культуры Башкирской АССР (1980-86). Председатель Союза журналистов БАССР (1976—1980), член правления Союза журналистов СССР.

Умер на 75 году жизни. Похоронен в Уфе.

Трудовая деятельность

Трудовая деятельность начиналась в колхозе «Алга» в годы Великой Отечественной войны.

В 1953 году поступил в Стерлитамакский педагогический институт, где был секретарем комитета комсомола и членом Стерлитамакского городского комитета ВЛКСМ.

После окончания института в 1959 году Вилляр Даутов начал работать заведующим отделом республиканской газеты «Башкортостан пионеры», затем стал редактором этой газеты. С 1971 года — заместитель редактора газеты «Совет Башкортостаны».

После завершения Высшей партийной школы при ЦК КПСС в Москве — заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации Башкирского обкома КПСС. С 1976 года — председатель Государственного комитета БАССР по телевидению и радиовещанию, с 1980 по 1986 годы — министр культуры Башкирской АССР. Позже назначается Секретарем Президиума Верховного Совета БАССР, начальником Секретариата Верховного Совета Башкирской ССР.

До ухода на пенсию работал заведующим редакционно-издательским отделом Секретариата Государственного Собрания — Курултая Республики Башкортостан.

Образование

В 1953 году поступил в Стерлитамакский педагогический институт, где одновременно был секретарем комитета комсомола и членом Стерлитамакского городского комитета ВЛКСМ.

В 1973—1975 годах — слушатель Высшей партийной школы при ЦК КПСС в Москве.

Общественная деятельность

Избирался депутатом Верховного Совета Башкирской АССР десятого и одиннадцатого созывов. Председатель Союза журналистов БАССР, член правления Союза журналистов СССР.

Член Конституционной комиссии Башкирской ССР (1990)

Поэзия

Автор стихов на башкирском языке. Одна из самых известных песен на его стихи — «Мой Урал», написанная композитором Талгатом Шариповым.

Награды

Удостоен медалей и других наград. За большие заслуги перед государством ему было присвоено почетное звание «Заслуженный работник культуры Республики Башкортостан».

Память

На доме 44 по улице Мустая Карима в г. Уфе 30 ноября 2010 года произошло торжественное открытие мемориальной доски.

Ссылки

Владимир Романов. Он был одним из организаторов печати и СМИ Башкортостана (К 80-летию со дня рождения Вилляра Даутова) // Башинформ, 1 января 2013 года. www.bashinform.ru/news/521912/

Альфия Аглиуллина. В Уфе увековечили память Вилляра Даутова. // Башинформ, 30 ноября 2010 года. www.bashinform.ru/news/321579/

Отрывок, характеризующий Даутов, Вилляр Юмагулович

[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…
– Виварика! Виф серувару! сидябляка… – повторил солдат, взмахнув рукой и действительно уловив напев.
– Вишь, ловко! Го го го го го!.. – поднялся с разных сторон грубый, радостный хохот. Морель, сморщившись, смеялся тоже.
– Ну, валяй еще, еще!
Qui eut le triple talent,
De boire, de battre,
Et d'etre un vert galant…
[Имевший тройной талант,
пить, драться
и быть любезником…]
– A ведь тоже складно. Ну, ну, Залетаев!..
– Кю… – с усилием выговорил Залетаев. – Кью ю ю… – вытянул он, старательно оттопырив губы, – летриптала, де бу де ба и детравагала, – пропел он.
– Ай, важно! Вот так хранцуз! ой… го го го го! – Что ж, еще есть хочешь?
– Дай ему каши то; ведь не скоро наестся с голоду то.
Опять ему дали каши; и Морель, посмеиваясь, принялся за третий котелок. Радостные улыбки стояли на всех лицах молодых солдат, смотревших на Мореля. Старые солдаты, считавшие неприличным заниматься такими пустяками, лежали с другой стороны костра, но изредка, приподнимаясь на локте, с улыбкой взглядывали на Мореля.
– Тоже люди, – сказал один из них, уворачиваясь в шинель. – И полынь на своем кореню растет.
– Оо! Господи, господи! Как звездно, страсть! К морозу… – И все затихло.
Звезды, как будто зная, что теперь никто не увидит их, разыгрались в черном небе. То вспыхивая, то потухая, то вздрагивая, они хлопотливо о чем то радостном, но таинственном перешептывались между собой.

Х
Войска французские равномерно таяли в математически правильной прогрессии. И тот переход через Березину, про который так много было писано, была только одна из промежуточных ступеней уничтожения французской армии, а вовсе не решительный эпизод кампании. Ежели про Березину так много писали и пишут, то со стороны французов это произошло только потому, что на Березинском прорванном мосту бедствия, претерпеваемые французской армией прежде равномерно, здесь вдруг сгруппировались в один момент и в одно трагическое зрелище, которое у всех осталось в памяти. Со стороны же русских так много говорили и писали про Березину только потому, что вдали от театра войны, в Петербурге, был составлен план (Пфулем же) поимки в стратегическую западню Наполеона на реке Березине. Все уверились, что все будет на деле точно так, как в плане, и потому настаивали на том, что именно Березинская переправа погубила французов. В сущности же, результаты Березинской переправы были гораздо менее гибельны для французов потерей орудий и пленных, чем Красное, как то показывают цифры.
Единственное значение Березинской переправы заключается в том, что эта переправа очевидно и несомненно доказала ложность всех планов отрезыванья и справедливость единственно возможного, требуемого и Кутузовым и всеми войсками (массой) образа действий, – только следования за неприятелем. Толпа французов бежала с постоянно усиливающейся силой быстроты, со всею энергией, направленной на достижение цели. Она бежала, как раненый зверь, и нельзя ей было стать на дороге. Это доказало не столько устройство переправы, сколько движение на мостах. Когда мосты были прорваны, безоружные солдаты, московские жители, женщины с детьми, бывшие в обозе французов, – все под влиянием силы инерции не сдавалось, а бежало вперед в лодки, в мерзлую воду.
Стремление это было разумно. Положение и бегущих и преследующих было одинаково дурно. Оставаясь со своими, каждый в бедствии надеялся на помощь товарища, на определенное, занимаемое им место между своими. Отдавшись же русским, он был в том же положении бедствия, но становился на низшую ступень в разделе удовлетворения потребностей жизни. Французам не нужно было иметь верных сведений о том, что половина пленных, с которыми не знали, что делать, несмотря на все желание русских спасти их, – гибли от холода и голода; они чувствовали, что это не могло быть иначе. Самые жалостливые русские начальники и охотники до французов, французы в русской службе не могли ничего сделать для пленных. Французов губило бедствие, в котором находилось русское войско. Нельзя было отнять хлеб и платье у голодных, нужных солдат, чтобы отдать не вредным, не ненавидимым, не виноватым, но просто ненужным французам. Некоторые и делали это; но это было только исключение.