Дауэрти

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Остров Дауэрти[1] (англ. Dougherty Island ) — остров-призрак в южной части Тихого океана (или в Тихоокеанском секторе Южного океана). Открыт в 1841 году. Последнее сообщение об острове датировано 1886 годом. Позже остров обнаружен не был.





История открытия

Однако тщательное исследование области, предпринятые в конце XIX (начиная с 1889 г.) и начале XX веков оказались безрезультатными.[3]:

  • Капитан Гринстрит между 1894 и 1910 гг. предпринял пять безуспешных попыток отыскать остров.
  • Капитан Р. Ф. Скотт делал промеры в том районе, где должен был находиться остров, которые показали глубину около трёх миль.
  • Эрнест Шеклтон в 1909 г. на «Нимроде» обследовал этот район и ничего не нашёл.
  • Исследовательское судно «Карнеги» в 1915 г., проходившее в районе предполагаемого расположения острова, также его не обнаружило.

Не известно, существовал ли в действительности этот остров. Возможно, остров затонул. Но наиболее вероятное объяснение заключается в том, что Дауэрти, Китс и Стеннард были обмануты атмосферными явлениями (скоплением тумана), оптическими иллюзиями или несколькими огромными айсбергами — во всяком случае, никто из них не утверждал, что высаживался на остров. Также существует гипотеза, что за остров ошибочно принимали другой остров-призрак — остров Свейна. .

Остров на карте

Остров Дауэрти попал на многие географические карты, включая морские карты британского Адмиралтейства (см. также: Немецкая карта 1906 г., показывающая о. Дауэрти; на карте «Полярные страны Южного полушария» в Энциклопедическом словаре Брокгаузе он отмечен как «о. Дугерти или Китес»), и отмечался, по крайней мере, ещё в 1939 г.


Напишите отзыв о статье "Дауэрти"

Примечания

  1. Название острова приводится по русскому переводу книги Р. Рамсея «Открытия, которых никогда не было». В разных диалектах английского слово Dougherty может звучать по-разному, от «Доэрти» до «Дохети» ([р] произносится слабо, ударение всегда на первый слог)
  2. Stommel Henry. Lost Islands: The Story of Islands That Have Vanished from Nautical Charts. — Vancouver: University of British Columbia Press, 1984. — ISBN 0774802103.
  3. Davis, J.K. (Dec 1910). «[www.jstor.org/stable/1776845 Voyage of the S. Y. "Nimrod.": Sydney to Monte Video Viâ Macquarie Island, May 8-July 7, 1909]». The Geographical Journal (Blackwell Publishing) 36 (6): 696–703. DOI:10.2307/1776845. Проверено May 6, 2009.

Источники

  • Hamilton-Paterson, James. The Great deep: the sea and its thresholds. New York: Holt, 1993. ISBN 0-8050-2776-9
  • Ramsay, Raymond H. No Longer on the Map: discovering places that never were. New York: Viking Press, 1972. ISBN 0-6705-1433-0
  • [lingua.russianplanet.ru/library/ramsey/ramse05.htm Рамсей Р. Открытия, которых никогда не было / Пер. с англ. — М:Прогресс, 1982]

Отрывок, характеризующий Дауэрти

– Parole d'honneur, sans parler de ce que je vous dois, j'ai de l'amitie pour vous. Puis je faire quelque chose pour vous? Disposez de moi. C'est a la vie et a la mort. C'est la main sur le c?ur que je vous le dis, [Честное слово, не говоря уже про то, чем я вам обязан, я чувствую к вам дружбу. Не могу ли я сделать для вас что нибудь? Располагайте мною. Это на жизнь и на смерть. Я говорю вам это, кладя руку на сердце,] – сказал он, ударяя себя в грудь.
– Merci, – сказал Пьер. Капитан посмотрел пристально на Пьера так же, как он смотрел, когда узнал, как убежище называлось по немецки, и лицо его вдруг просияло.
– Ah! dans ce cas je bois a notre amitie! [А, в таком случае пью за вашу дружбу!] – весело крикнул он, наливая два стакана вина. Пьер взял налитой стакан и выпил его. Рамбаль выпил свой, пожал еще раз руку Пьера и в задумчиво меланхолической позе облокотился на стол.
– Oui, mon cher ami, voila les caprices de la fortune, – начал он. – Qui m'aurait dit que je serai soldat et capitaine de dragons au service de Bonaparte, comme nous l'appellions jadis. Et cependant me voila a Moscou avec lui. Il faut vous dire, mon cher, – продолжал он грустным я мерным голосом человека, который сбирается рассказывать длинную историю, – que notre nom est l'un des plus anciens de la France. [Да, мой друг, вот колесо фортуны. Кто сказал бы мне, что я буду солдатом и капитаном драгунов на службе у Бонапарта, как мы его, бывало, называли. Однако же вот я в Москве с ним. Надо вам сказать, мой милый… что имя наше одно из самых древних во Франции.]
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.
– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.