Даханавар
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
| Даханавар (Դախանավար) | |
|---|---|
| Мифология: | Армянская мифология |
| Пол: | Мужской |
| Занятие: | Пил кровь у чужеземцев |
| Связанные понятия: | "366 долин" |
Даханавар, также Дашнавар (арм. Դախանավար) — в древнеармянской мифологии вампир, который проживает в горах Ултиш Альто-тэм. Он прославился тем, что никогда не убивал жителей, которые жили на его землях[1][2][3].
Описание
Даханавар, по легенде, владел 366 долинами и никогда не пускал к себе чужаков. Обладая нечеловеческой мощью, он долгие годы защищал людей, не давая врагам пройти горное ущелье Ултиш Альто-тэм и захватить Армению: когда кто-то вторгался на его земли, он нападал на них в ночное время, убивал их, выпивая кровь.
В истории, написанной в 1854 году бароном Августом фон Акстаусеном, рассказывается о двух путешественниках, которые попали во владения Даханавара. Эти путешественники знали, что Даханавар пил кровь чужеземцев только в ночное время, и поэтому они заснули ногами подложенными под головы друг друга. Озадаченный этим странным существом с двумя головами и без ног, Даханавар покинул эти земли, и о нём никогда больше не слышали.
В художественной литературе
- Vampyres of Hollywood, Adrienne Barbeau, Michael Scott, Macmillan, 2009, ISBN 1429991860, 9781429991865
- Цикл "Киндрет", Алексей Пехов, Елена Бычкова и Наталья Турчанинова[4]
См. также
Напишите отзыв о статье "Даханавар"
Примечания
- ↑ [web.archive.org/web/20091022110729/www.gisher.ru/armyanskaya-mifologiya-t6639.html gisher.ru]
- ↑ [archive.is/20121127075710/vampir.ru/forum/viewtopic.php?t=3115&sid=1db62c7e7c08b663efdee79ee2c07f14 vampir.ru]
- ↑ [www.monstropedia.org/index.php?title=Dakhanavar monstropedia.org]
- ↑ [fantlab.ru/work3978 Цикл "Киндрет"]
Литература
- Transcaucasia: Sketches of the nations and races between the Black sea and the Caspian, Armenian Research Center collection, August Haxthausen (Freiherr von), перевод John Edward Taylor, Chapman and Hall, 1854[1]
- The Vampire in Lore and Legend, Dover Occult, Montague Summers, Courier Dover Publications, 2012, ISBN 0486121046, 9780486121048
- The Vampire Book: The Encyclopedia of the Undead, Visible Ink Series, J. Gordon Melton, Visible Ink Press, 2010, ISBN 157859281X, 9781578592814
Ссылки
- [www.ianyanmag.com/?p=1020 ianyanmag.com - Dakhanavar: The Armenian Vampire]
|
Это заготовка статьи по армянской мифологии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
- ↑ [books.google.ru/books?id=nMslAQAAMAAJ&pg=PA191&dq=dakhanavar&hl=ru&sa=X&ei=9HZTU7O1D4fL4ASfwIGgAQ&ved=0CGcQ6AEwBw#v=onepage&q=dakhanavar&f=false Transcaucasia: Sketches of the nations and races between the Black sea and the Caspian]
Отрывок, характеризующий Даханавар
«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
– Ах, мой друг, как я привязалась к Жюли последнее время, – говорила она сыну, – не могу тебе описать! Да и кто может не любить ее? Это такое неземное существо! Ах, Борис, Борис! – Она замолкала на минуту. – И как мне жалко ее maman, – продолжала она, – нынче она показывала мне отчеты и письма из Пензы (у них огромное имение) и она бедная всё сама одна: ее так обманывают!
Борис чуть заметно улыбался, слушая мать. Он кротко смеялся над ее простодушной хитростью, но выслушивал и иногда выспрашивал ее внимательно о пензенских и нижегородских имениях.
Жюли уже давно ожидала предложенья от своего меланхолического обожателя и готова была принять его; но какое то тайное чувство отвращения к ней, к ее страстному желанию выйти замуж, к ее ненатуральности, и чувство ужаса перед отречением от возможности настоящей любви еще останавливало Бориса. Срок его отпуска уже кончался. Целые дни и каждый божий день он проводил у Карагиных, и каждый день, рассуждая сам с собою, Борис говорил себе, что он завтра сделает предложение. Но в присутствии Жюли, глядя на ее красное лицо и подбородок, почти всегда осыпанный пудрой, на ее влажные глаза и на выражение лица, изъявлявшего всегдашнюю готовность из меланхолии тотчас же перейти к неестественному восторгу супружеского счастия, Борис не мог произнести решительного слова: несмотря на то, что он уже давно в воображении своем считал себя обладателем пензенских и нижегородских имений и распределял употребление с них доходов. Жюли видела нерешительность Бориса и иногда ей приходила мысль, что она противна ему; но тотчас же женское самообольщение представляло ей утешение, и она говорила себе, что он застенчив только от любви. Меланхолия ее однако начинала переходить в раздражительность, и не задолго перед отъездом Бориса, она предприняла решительный план. В то самое время как кончался срок отпуска Бориса, в Москве и, само собой разумеется, в гостиной Карагиных, появился Анатоль Курагин, и Жюли, неожиданно оставив меланхолию, стала очень весела и внимательна к Курагину.
