Дацзыбао

Дацзыба́о (кит. трад. 大字報, упр. 大字报, пиньинь: dàzìbào — «газета, написанная большими иероглифами») — рукописная стенгазета в Китае, используемая для пропаганды, выражения протеста и т. д. Право на написание дацзыбао было закреплено в конституции КНР 1975 года.

Широкое распространение эти газеты получили во время культурной революции, после того, как 25 мая 1966 года аспирантка Пекинского университета Не Юаньцзы и другие студенты и аспиранты вывесили дацзыбао, где ректор университета и другие преподаватели были названы «чёрными антипартийными бандитами». Мао Цзэдун назвал эту дацзыбао «первой марксистской дацзыбао в Китае» и дал указание распространить её текст в средствах массовой информации, что послужило началом массовых гонений на «ревизионистов» и «бандитов». В одной из песен, посвящённых культурной революции, Владимир Высоцкий пел:

А кто не чтит цитат — тот ренегат и гад!
Тому на задницу наклеим дацзыбао!
Кто с Мао вступит в спор, тому дадут отпор
Его супруга вместе с другом Линем Бяо!

В феврале 1980 г. пленум ЦК КПК постановил: с целью способствовать ликвидации «факторов нестабильности» предложить Всекитайскому собранию народных представителей аннулировать положение статьи 45 конституции КНР относительно права граждан на «высказывание мнений, изложение взглядов, проведение дискуссий и вывешивание дацзыбао». Тем самым дацзыбао были фактически запрещены.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Дацзыбао

Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!