Дача Ольденбургского (Каменный остров)

Усадьба
Дача Ольденбургского
Страна	Россия
Санкт-Петербург	набережная Малой Невки, 11
Автор проекта	С. Л. Шустов, А. И. Штакеншнейдер
Строительство	1831—1833 годы
Известные насельники	Ольденбургский П. Г.
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810381001 восстановлен

Дача Ольденбургского (другое название — дача Долгорукова; Санкт-Петербург, набережная Малой Невки, 11) — одно из важнейших сооружений Каменного острова, памятник деревянной архитектуры эпохи русского классицизма, построенный в 1831—1833 архитектором С. Л. Шустовым.

Дача строилась на участке, принадлежавшем шталмейстеру двора князю В. В. Долгорукову и была продана в 1833 году, сразу после завершения строительства, принцу Петру Георгиевичу Ольденбургскому.

Дом расположен на высокой площадке с двумя пологими пандусами. Это квадратное в плане здание, в центре которого находится зал-ротонда, окруженный гостиными. Центральный зал перекрыт пологим куполом, разделен пилястрами на два яруса и декорирован растительным орнаментом. По проекту Шустова три фасада были украшены портиками с каннелированными дорическими колоннами, поддерживающими балконы, на которые можно было выйти из помещений второго этажа. Большие полуциркульные окна украшали главный фасад.

В конце 1830-х — начале 1840-х годов архитектор А. И. Штакеншнейдер частично перестроил здание, и заново декорировал интерьеры. Также по проекту Штакеншнейдера была создана ограда (в 1836 году) со стороны набережной Малой Невки и построен флигель из красного кирпича для персонала и личной охраны принца.

В 1928 году дачу Ольденбургского перепланировали под квартиры, уничтожив большую часть отделки интерьеров. В 1930 году при пожаре пострадал купол дачи, был восстановлен в 1936—1937 годах. В 1978 году в занятом под общежитие здании снова произошел пожар, сгорел купол и центральная часть. В 1982 году его полностью разобрали и начали восстанавливать заново в другом материале, с деревянной обшивкой. Работы были закончены в 1989 году.

Отрывок, характеризующий Дача Ольденбургского (Каменный остров)

Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся. Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.
– Le vicomte a ete personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.
Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.
– Переходите сюда, chere Helene, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.
Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную. Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне. Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно действующую красоту. Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты. Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел.
Как будто пораженный чем то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.
– Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.
Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что либо сказать. Она улыбаясь ждала. Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке. Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.
– Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, a quoi pensez vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez moi mon ridicule. [О чем вы думаете? Принесите мой ридикюль.]
Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.