Yes We Can
Поделись знанием:
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
(перенаправлено с «Да, мы можем»)
| «Yes We Can» | ||||
 | ||||
| Сингл will.i.am с альбома Change Is Now: Renewing America's Promise | ||||
|---|---|---|---|---|
| Выпущен | ||||
| Формат | ||||
| Записан |
| |||
| Жанр |
R&B, сall and response | |||
| Длительность |
4:05 | |||
| Продюсер | ||||
| Авторы песни |
William Adams, Барак Обама, Jon Favreau, George Pajon Jr, Nat Wolff | |||
| Лейбл | ||||
|
| ||||
|
| ||||
| Хронология синглов will.i.am | ||||
| ||||
«Yes We Can» (рус. Да, мы можем) — сингл рэпера will.i.am, первая песня в поддержку Барака Обамы в избирательной кампании выборов Президента США, выпущенная 2 февраля 2008 года.
Содержание
Создание песни
В основном производство песни на себя взял will.i.am. В песне использованы слова из выступления Обамы на праймериз в Нью-Гэмпшире[1] и его голос (хотя сам Обама и его предвыборный штаб в подготовке и записи песни не участвовали). Поэтому Обама и его спичрайтер Jon Favreau значатся авторами слов песни. Авторами музыки являются will.i.am, George Pajon Jr, и Nat Wolff. Спродюсировал песню уилл.ай.эм, микшировал Dylan "3-D" Dresdow.
В записи также приняли участие такие звёзды, как Скарлетт Йоханссон, Карим Абдул Джаббар, Джон Ледженд и многие другие.
Релиз
Релиз песни вместе с клипом состоялся на YouTube 2 февраля 2008 года. Однако, только после репоста видео другим пользователем (23 февраля) оно стало набирать популярность. К 22 июля клип посмотрели на YouTube и других сайтах более 21 миллиона человек[2]. Помимо YouTube релиз состоялся в социальной сети Dipdive. Благодаря «Yes We Can» и последующим релизам политических песен уилл.ай.эма, эта сеть стала популярной в США.
После появления песни слова «Да, мы можем» стали одним из предвыборных лозунгов Обамы. Песня была исполнена Джоном Леджендом и уилл.ай.эмом в последний день Национальной конвенции Демократической партии на стадионе «Спортс Ауторити эт Майл Хай» в Денвере (штат Колорадо).
Клип
На песню был снят чёрно-белый видеоклип, автором которого стал Джесси Дилан, сын Боба Дилана.
Во время всего видеоклипа появляются will.i.am и Барак Обама. Ниже приведён список остальных артистов-исполнителей (указано время их появления в клипе):
|
|
Оценка критиков
За песню will.i.am получил две премии:
- премию Webby в номинации «Исполнитель года»[7]
- премию Emmy в номинации «New Approaches in Daytime Entertainment»[8]
Интересные факты
За несколько лет до появления лозунга Обамы аналогичный девиз «Без булдырабыз!» (буквальный перевод с татарского — Мы можем!) был введён в оборот президентом республики Татарстан Минтимером Шаймиевым[9]. Когда во время визита Хиллари Клинтон в Татарстан ей рассказали об этом, она пошутила, что Обама позаимствовал свой лозунг у татар[10].
Напишите отзыв о статье "Yes We Can"
Примечания
- ↑ [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,1711094,00.html Inspiration vs. Substance - TIME]
- ↑ [www.nytimes.com/2008/03/27/us/politics/27voters.html?_r=2&hp=&adxnnl=1&oref=slogin&adxnnlx=1206666163-YpoMNe/u2DIXJ6Q+JgPlLQ New York Times]
- ↑ «Sí, podemos» — испанский аналог «Yes We Can» («Да, мы можем»)
- ↑ «כֵּן אָנוּ יְכוֹלִים» (Кен Эну Йэкуолийм) — на иврите «Да, мы можем»
- ↑ Оден Маккоу — сын Эмбер Валетты, которого она держит на руках
- ↑ «Sí se puede» — испанский аналог «Да, мы можем»
- ↑ www.vibe.com/news/news_headlines/2008/05/will_wins_webby/
- ↑ [www.reuters.com/article/2008/06/16/idUS145884+16-Jun-2008+MW20080616 will.i.am's Yes We Can Song Video Awarded Emmy(R) for New Approaches in Daytime Entertainment | Reuters]
- ↑ Шаймиев М. Ш. Шаймиев, Минтимер Шарипович. Татарстан — прогресс через стабильность = Татарстан тотрыклы үсештә / М. Ш. Шаймиев. — Казань : Идел-Пресс, 2001 — . — Текст парал. на рус. и татар. яз.. — Кн. 8 : Избранные статьи, выступления, интервью, материалы пресс-конференций, приветствия (вторая половина 2004 года и 2005 год) / [общ. ред., сост., коммент. и примеч. А. Х. Хасанова]. — 2006. — 783 с. : портр.. — ISBN 5-85247-051-1 : 00,00. С.212
- ↑ [blog.foreignpolicy.com/posts/2009/10/16/tatars_we_came_up_with_yes_we_can Tatars: We came up with "Yes we can"]. blog.foreignpolicy.com. Проверено 18 января 2011. [www.webcitation.org/66KDQjiEW Архивировано из первоисточника 21 марта 2012].
Ссылки
- [www.youtube.com/watch?v=SsV2O4fCgjk Клип «Yes We Can» на YouTube]
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Yes We Can
– Прикажите посадить, ради Бога.– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
