Кошта, Мануэл да

Мануэл да Кошта
Общая информация
Полное имя	Мануэл Маруан да Кошта Триндади Сеносси
Родился	6 мая 1986(1986-05-06) (37 лет) Сен-Макс, Лотарингия, Франция
Гражданство	Марокко Франция Португалия
Рост	194.542 см
Вес	85 кг
Позиция	центральный защитник
Информация о клубе
Клуб	Олимпиакос (Пирей)
Номер	6
Карьера
Клубная карьера*
2004—2006	Нанси	11 (1)
2006—2008	ПСВ	20 (1)
2008—2009	Фиорентина	1 (0)
2009	→  Сампдория	2 (0)
2009—2011	Вест Хэм Юнайтед	31 (3)
2011—2013	Локомотив (Москва)	15 (2)
2012—2013	→  Насьонал	16 (2)
2013—2015	Сивасспор	49 (8)
2015—н.в.	Олимпиакос (Пирей)	3 (0)
Национальная сборная**
2006—2008	Португалия (до 21)	22 (0)
2014—н.в.	Марокко	8 (0)
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на 18 сентября 2015. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 20 июня 2014.

Мануэ́л Маруа́н да Ко́шта Тринда́ди Сено́сси (порт. Manuel Marouane da Costa Trindade Senoussi; 6 мая 1986, Сен-Макс, Лотарингия, Франция) — марокканский футболист, центральный защитник греческого клуба «Олимпиакос». Имеет паспорта гражданина Франции и Португалии.

Карьера

Отец да Кошты — португалец, мать — наполовину марокканка, наполовину француженка.

Да Кошта начал карьеру в клубе «Нанси». В сезоне 2005/2006 годов дебютировал в основе клуба и провёл 10 матчей в Лиге 1, а также один матч в полуфинале Кубка французской Лиги, в котором забил свой единственный гол в составе «Нанси», поразив ворота клуба «Ле-Ман». В мае 2006 года играл в составе молодёжной сборной Португалии на турнире в Тулоне. После того как португальцы выиграли турнир, да Кошту захотели приобрести несколько клубов. Среди кандидатов на покупку защитника значились английский клуб «Ньюкасл Юнайтед», французские «Пари Сен-Жермен» и «Бордо».

Выбрав из нескольких предложений, да Кошта перешёл в нидерландский клуб ПСВ, чтобы играть в Лиге чемпионов. С ПСВ да Кошта подписал пятилетний контракт, а за трансфер португальца нидерландский клуб выплатил «Нанси» 1 миллион евро. В Нидерландах да Кошта провёл полтора сезона, сыграв в 16 матчах чемпионата и 4 матчах Лиги чемпионов, в которой он дебютировал 12 сентября 2006 года в матче с английским «Ливерпулем». В середине сезона 2007/2008 годов появились слухи о переходе да Кошты в один из итальянских клубов; в числе претендентов назывались «Ювентус», «Интер» и «Милан». 29 января 2008 года да Кошта был куплен клубом «Фиорентина» за 4,5 миллиона евро, подписав пятилетний контракт. В основном составе «Фиорентины» да Кошта дебютировал только 8 месяцев спустя — 14 сентября в матче с «Наполи». 30 января 2009 года да Кошта был арендован на полгода итальянским клубом «Сампдория», в составе которого сыграл две игры — 15 февраля с «Ювентусом» в чемпионате Италии и 26 февраля в матче Кубка УЕФА с «Металлистом» из Харькова. После окончания сезона да Кошта вернулся в «Фиорентину».

31 августа 2009 года да Кошта подписал трёхлетний контракт с английским клубом «Вест Хэм Юнайтед»; сумма трансфера разглашена не была, но известно, что, помимо денежной компенсации, за переход да Кошты «Фиорентина» получила полузащитника «Вест Хэма» Савио Нсереко. 22 сентября да Кошта дебютировал в составе клуба в матче Кубка Лиги с «Болтон Уондерерс», а 28 сентября Мануэл сыграл свой первый матч в чемпионате Англии с «Манчестер Сити». 21 ноября да Кошта забил свой первый гол за клуб, поразив ворота «Халл Сити» (матч окончился со счётом 3:3). В декабре португалец получил предложение о переходе от московского «Спартака», однако отверг его, так как чемпионат России не был для него «достаточно привлекательным».

21 июня 2011 года да Кошта перешёл в московский «Локомотив», подписав контракт на 4 года; сумма трансфера составила 1,5 миллиона евро. По словам президента клуба Ольги Смородской, португальский футболист был куплен на замену покинувшему команду Марко Баше. 10 сентября португалец забил первые голы за «Локомотив». Его дубль (первый в карьере) в матче с «Зенитом» принёс «Локомотиву» победу со счётом 4:2.

31 августа 2012 года Мануэл да Кошта был отдан в годичную аренду в португальский «Насьонал». По возвращении в «Локомотив» был продан в турецкий «Сивасспор». Контракт с футболистом рассчитан на три года.

Национальная сборная

Мануэл да Кошта играл за молодёжную сборную Португалии с 2006 по 2008 год. В ноябре 2006 года, в марте 2007 года и в августе 2011 года да Кошта вызывался в состав национальной сборной Португалии, но на поле не выходил.

Да Кошта предпочёл играть за Португалию потому, что чувствует себя португальцем, а не французом, несмотря на то что по-португальски говорит не очень хорошо.

23 мая 2014 года да Кошта дебютировал в составе национальной сборной Марокко в товарищеском матче против Мозамбика.

Достижения

• Чемпион Нидерландов: 2007, 2008
• Чемпион Греции: 2016

Личная жизнь

В январе 2011 года да Кошта был обвинён в сексуальных домогательствах и попытке изнасилования женщины в ночном клубе Faces в Илфорде (пригородном районе Лондона) в ночь на 17 октября 2010 года. Футболист был помещён под стражу, а затем выпущен из тюрьмы под залог. На судебном заседании футболист не признал себя виновным в сексуальных домогательствах, однако подтвердил факт нападения на женщину. 18 апреля, на втором судебном заседании, да Кошта вновь был освобождён под залог до нового заседания. Суд присяжных, состоявшийся 16 сентября 2011 года, оправдал да Кошту, однако обязал его выплатить истцам 250 фунтов стерлингов за то, что он ударил женщину при самообороне.

У футболиста на руках несколько татуировок, рисунок каждой из которых связан со впечатлениями да Кошты от жизни в той или иной стране. Одну из татуировок сделал итальянский мастер, другую — французский, третью — английский. Также да Кошта планирует сделать татуировку у русского мастера.

Ссылки

• [www.transfermarkt.co.uk/en/spieler/37398/manuel-da-costa/transferdaten.html Профиль на transfermarkt.co.uk]
• [www.psv.nl/web/show/id=56100/dbid=52001/typeofpage=55009 Профиль на psv.nl]
• [www.sampdoria.it/index.php?option=com_content&task=view&id=4323&Itemid=38 Статья на sampdoria.it]

Отрывок, характеризующий Кошта, Мануэл да

Пелагея Даниловна Мелюкова, широкая, энергическая женщина, в очках и распашном капоте, сидела в гостиной, окруженная дочерьми, которым она старалась не дать скучать. Они тихо лили воск и смотрели на тени выходивших фигур, когда зашумели в передней шаги и голоса приезжих.
Гусары, барыни, ведьмы, паясы, медведи, прокашливаясь и обтирая заиндевевшие от мороза лица в передней, вошли в залу, где поспешно зажигали свечи. Паяц – Диммлер с барыней – Николаем открыли пляску. Окруженные кричавшими детьми, ряженые, закрывая лица и меняя голоса, раскланивались перед хозяйкой и расстанавливались по комнате.
– Ах, узнать нельзя! А Наташа то! Посмотрите, на кого она похожа! Право, напоминает кого то. Эдуард то Карлыч как хорош! Я не узнала. Да как танцует! Ах, батюшки, и черкес какой то; право, как идет Сонюшке. Это еще кто? Ну, утешили! Столы то примите, Никита, Ваня. А мы так тихо сидели!
– Ха ха ха!… Гусар то, гусар то! Точно мальчик, и ноги!… Я видеть не могу… – слышались голоса.
Наташа, любимица молодых Мелюковых, с ними вместе исчезла в задние комнаты, куда была потребована пробка и разные халаты и мужские платья, которые в растворенную дверь принимали от лакея оголенные девичьи руки. Через десять минут вся молодежь семейства Мелюковых присоединилась к ряженым.
Пелагея Даниловна, распорядившись очисткой места для гостей и угощениями для господ и дворовых, не снимая очков, с сдерживаемой улыбкой, ходила между ряжеными, близко глядя им в лица и никого не узнавая. Она не узнавала не только Ростовых и Диммлера, но и никак не могла узнать ни своих дочерей, ни тех мужниных халатов и мундиров, которые были на них.
– А это чья такая? – говорила она, обращаясь к своей гувернантке и глядя в лицо своей дочери, представлявшей казанского татарина. – Кажется, из Ростовых кто то. Ну и вы, господин гусар, в каком полку служите? – спрашивала она Наташу. – Турке то, турке пастилы подай, – говорила она обносившему буфетчику: – это их законом не запрещено.
Иногда, глядя на странные, но смешные па, которые выделывали танцующие, решившие раз навсегда, что они наряженные, что никто их не узнает и потому не конфузившиеся, – Пелагея Даниловна закрывалась платком, и всё тучное тело ее тряслось от неудержимого доброго, старушечьего смеха. – Сашинет то моя, Сашинет то! – говорила она.
После русских плясок и хороводов Пелагея Даниловна соединила всех дворовых и господ вместе, в один большой круг; принесли кольцо, веревочку и рублик, и устроились общие игры.
Через час все костюмы измялись и расстроились. Пробочные усы и брови размазались по вспотевшим, разгоревшимся и веселым лицам. Пелагея Даниловна стала узнавать ряженых, восхищалась тем, как хорошо были сделаны костюмы, как шли они особенно к барышням, и благодарила всех за то, что так повеселили ее. Гостей позвали ужинать в гостиную, а в зале распорядились угощением дворовых.
– Нет, в бане гадать, вот это страшно! – говорила за ужином старая девушка, жившая у Мелюковых.
– Отчего же? – спросила старшая дочь Мелюковых.
– Да не пойдете, тут надо храбрость…
– Я пойду, – сказала Соня.
– Расскажите, как это было с барышней? – сказала вторая Мелюкова.
– Да вот так то, пошла одна барышня, – сказала старая девушка, – взяла петуха, два прибора – как следует, села. Посидела, только слышит, вдруг едет… с колокольцами, с бубенцами подъехали сани; слышит, идет. Входит совсем в образе человеческом, как есть офицер, пришел и сел с ней за прибор.
– А! А!… – закричала Наташа, с ужасом выкатывая глаза.
– Да как же, он так и говорит?
– Да, как человек, всё как должно быть, и стал, и стал уговаривать, а ей бы надо занять его разговором до петухов; а она заробела; – только заробела и закрылась руками. Он ее и подхватил. Хорошо, что тут девушки прибежали…
– Ну, что пугать их! – сказала Пелагея Даниловна.
– Мамаша, ведь вы сами гадали… – сказала дочь.
– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.
– Ах, какая ты странная с этими усами и бровями, Наташа! Ты рада?
– Я так рада, так рада! Я уж сердилась на тебя. Я тебе не говорила, но ты дурно с ней поступал. Это такое сердце, Nicolas. Как я рада! Я бываю гадкая, но мне совестно было быть одной счастливой без Сони, – продолжала Наташа. – Теперь я так рада, ну, беги к ней.
– Нет, постой, ах какая ты смешная! – сказал Николай, всё всматриваясь в нее, и в сестре тоже находя что то новое, необыкновенное и обворожительно нежное, чего он прежде не видал в ней. – Наташа, что то волшебное. А?
– Да, – отвечала она, – ты прекрасно сделал.
«Если б я прежде видел ее такою, какою она теперь, – думал Николай, – я бы давно спросил, что сделать и сделал бы всё, что бы она ни велела, и всё бы было хорошо».
– Так ты рада, и я хорошо сделал?
– Ах, так хорошо! Я недавно с мамашей поссорилась за это. Мама сказала, что она тебя ловит. Как это можно говорить? Я с мама чуть не побранилась. И никому никогда не позволю ничего дурного про нее сказать и подумать, потому что в ней одно хорошее.