Сашич, Селия

Селия Сашич
Селия Сашич (Окойино да Мбаби) в форме сборной Германии в матче против сборной Исландии 14 июля 2013 года
Общая информация
Родилась	27 июня 1988(1988-06-27) (35 лет) Бонн, ФРГ
Гражданство	Германия
Рост	174 см
Позиция	нападающий
Информация о команде
Команда	Франкфурт
Номер	9
Карьера
Молодёжные клубы
1993—2000	Хермания Херсель
2000—2001	Виддиг
2002—2003	Пуцхен 05
2003—2004	Св. Августин
Клубная карьера*
2004—2013	Бад-Нойенар	136 (97)
2013—н.в.	Франкфурт	20 (20)
Национальная сборная**
2004	Германия (до 17)	13 (15)
2004—2005	Германия (до 19)	12 (11)
2006	Германия (до 20)	4 (2)
2005—н.в.	Германия	94 (50)
Международные медали
Олимпийские игры
Бронза	Пекин 2008	футбол
Чемпионаты Европы
Золото	Финляндия 2009
Золото	Швеция 2013
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов, откорректировано по состоянию на межсезонье 2014/2015. ** Количество игр и голов за национальную сборную в официальных матчах, откорректировано по состоянию на 10 апреля 2014.

Селия Сашич (хорв. Célia Šašić, 27 июня 1988), в девичестве Окойино да Мбаби (фр. Okoyino da Mbabi) — немецкая футболистка камерунского происхождения, выступающая на позиции нападающего, игрок женского футбольного клуба «Франкфурт», игрок национальной сборной Германии. Двукратный чемпион Европы (2009 и 2013), бронзовый призер летних Олимпийских игр (2008). Лучший бомбардир Чемпионата мира по футболу 2015 года с 6 голами.

Ранние годы

Селия Окойино да Мбаби родилась 27 июня 1988 года в Бонне, Западная Германия. Её отец — камерунец, а мать — француженка. Её девичья фамилия примерно означает «(дочь) из Мбаби», в то время как Окойино — имя бабушки её отца. Фамилия футболистки была слишком длинной для написания на майке, поэтому во время её выступлений в Бундеслиге на форме писали только имя — «Селия», хотя на майке национальной сборной писалась вся фамилия целиком.

Карьера

Клубная

Да Мбаби начала свою футбольную карьеру в возрасте пяти лет в составе команды «Хермания Херсель». После смены нескольких клубов на низком уровне в 2004 году она попадает в состав футбольного клуба «Бад-Нойенар», выступающего в Первой Бундеслиге. В марте 2007 года Селия была награждена медалью Фрица Вальтера в бронзе. В 2012 году да Мбаби удостоилась звания футболистки года в Германии. В 2013 году перешла в футбольный клуб «Франкфурт».

В сборной

С 2004 года выступала за юношеские и молодёжные сборные Германии. 28 января 2005 года дебютировала в составе основной национальной сборной в матче против Австралии. Первый гол забила 4 сентября 2005 года в ворота сборной Канады. В составе сборной стала двукратным чемпионом Европы (2009, 2013), бронзовым призёром летних Олимпийских игр 2008 и трёхкратным обладателем кубка Алгарве (2006, 2012, 2014).

Личная жизнь

В 2007 году Селия окончила гимназию Фридриха Эберта в Бонне. С октября 2009 года занимается изучением культурологии в университете Кобленц-Ландау. В августе 2013 года вышла замуж за хорватского футболиста Марко Сашича, сына футбольного тренера Милана Сашича. Селия взяла фамилию мужа и теперь выступает под именем Селия Сашич.

Достижения

В сборной

• Чемпионат Европы: победитель (2) 2009, 2013
• Олимпийские игры: бронзовый призёр (1) 2008
• Кубок Алгарве: победитель (3) 2006, 2012, 2014
• Чемпионат мира (до 20 лет): победитель (1) 2004

Индивидуальные

• Медаль Фрица Вальтера в бронзе
• Футболистка года в Германии: 2012

Ссылки

• [fifa.com/worldfootball/statisticsandrecords/players/player=218358 Статистика на сайте FIFA] (англ.)
• [www.dfb.de/index.php?id=131&no_cache=1&action=showPlayer&player=okoyino%20da%20Mbabi_celia Профиль Селии Сашич (Окойино да Мбаби) на сайте Немецкого футбольного союза]

Отрывок, характеризующий Сашич, Селия

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.



Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.