Да Хун Пао

Дахунпао
Вид:	улун
Другие названия:	кит. 大红袍, пиньинь: Dàhóng páo юж.-миньск. Da Hong Pao
Происхождение:	провинция Фуцзянь

Дахунпао (кит. 大红袍, пиньинь: Dàhóng páo, юж.-миньск. Da Hong Pao) — «Большой Красный Халат», утёсный китайский чай, который производят на северо-западе провинции Фуцзянь, в горах Уи. По классу его относят к улунам средней ферментации или полуферментированным улунам.

Характеристики чая

По цвету высушенного листа чай бурый с бордовым и зелёным оттенками, имеет насыщенный, со сладким привкусом, вкус. При последующих заварках вкус, цвет и аромат чая изменяются: вначале насыщенный, с элементом терпкости, затем в нём проявляются более легкие, фруктовые оттенки. Цвет чайного настоя от тёмно-золотистого до насыщенно-янтарного.

Происхождение

Согласно одной из легенд, прописанной в записях монастыря Тянь Синь Сы (天心寺), чай обрёл своё название и популярность после случая, произошедшего в 1385 году, когда студент Дин Сянь (丁显), направляясь на сдачу императорских экзаменов, получил тепловой удар, и один из монахов вышеназванного монастыря использовал чай, чтобы его вылечить. Успешно сдав экзамен и получив значительную должность (которой соответствовал красный халат), чиновник решил отблагодарить монаха и подарить ему красный халат с изображением дракона, однако тот, следуя традициям буддизма, от подношения отказался, тогда чиновник даровал свой Красный халат кустам чая. Согласно другой легенде однажды благодаря целебным качествам чая была излечена мать одного из императоров династии Мин. В знак признательности император прислал огромные красные мантии, чтобы одеть 4 чайных куста, давших целебный напиток. Следует отметить, что существует множество других легенд об истории и происхождении чая.

Производство

Процесс производства да хун пао укладывается в несколько стадий:

1. Сбор. Сырье собирают один раз в год с 1 по 15 мая. Срывается веточка с первыми 4 листьями.
2. Подвяливание. Сырье раскладывают на открытом воздухе или в проветриваемом помещении тонкими слоями на несколько часов для того, чтобы они потеряли часть влаги и стали мягкими, пригодными для дальнейшей обработки.
3. Сминание и ферментация: лист осторожно мнут вручную (или в больших вращающихся барабанах) для того, чтобы из него выделился сок, а кислород попал внутрь листа (что ускоряет ферментацию). После этого листья оставляют на некоторое время непосредственно для ферментации.
4. Обжарка: мастер определяет, когда нужно остановить ферментацию, и затем лист отправляется на обжарку, которая разрушает ферменты, прекращает процесс ферментации. Обжарка происходит в горячем котле в течение нескольких минут.
5. Продольное скручивание.
6. Окончательная сушка. Делается для того, чтобы из листа ушла лишняя влага и зафиксировалась его форма. После этого получается полуфабрикат, который называют Мао Ча (毛茶).
7. Отрывание черенков. В течение всего лета крестьяне отрывают листочки от черенка, сортируют его и купажируют.
8. Медленное прогревание над углями (Хун Бэй 烘焙). Это финальная стадия производства утёсных чаёв. Примерно в течение суток чай прогревается в специальных плетёных корзинах над углями. Температура жара регулируется слоем пепла над углями. Угли в течение всего времени несколько раз меняются.
9. Фасовка.

Отрывок, характеризующий Да Хун Пао

«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.


Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
«Солдатом быть, просто солдатом! – думал Пьер, засыпая. – Войти в эту общую жизнь всем существом, проникнуться тем, что делает их такими. Но как скинуть с себя все это лишнее, дьявольское, все бремя этого внешнего человека? Одно время я мог быть этим. Я мог бежать от отца, как я хотел. Я мог еще после дуэли с Долоховым быть послан солдатом». И в воображении Пьера мелькнул обед в клубе, на котором он вызвал Долохова, и благодетель в Торжке. И вот Пьеру представляется торжественная столовая ложа. Ложа эта происходит в Английском клубе. И кто то знакомый, близкий, дорогой, сидит в конце стола. Да это он! Это благодетель. «Да ведь он умер? – подумал Пьер. – Да, умер; но я не знал, что он жив. И как мне жаль, что он умер, и как я рад, что он жив опять!» С одной стороны стола сидели Анатоль, Долохов, Несвицкий, Денисов и другие такие же (категория этих людей так же ясно была во сне определена в душе Пьера, как и категория тех людей, которых он называл они), и эти люди, Анатоль, Долохов громко кричали, пели; но из за их крика слышен был голос благодетеля, неумолкаемо говоривший, и звук его слов был так же значителен и непрерывен, как гул поля сраженья, но он был приятен и утешителен. Пьер не понимал того, что говорил благодетель, но он знал (категория мыслей так же ясна была во сне), что благодетель говорил о добре, о возможности быть тем, чем были они. И они со всех сторон, с своими простыми, добрыми, твердыми лицами, окружали благодетеля. Но они хотя и были добры, они не смотрели на Пьера, не знали его. Пьер захотел обратить на себя их внимание и сказать. Он привстал, но в то же мгновенье ноги его похолодели и обнажились.
Ему стало стыдно, и он рукой закрыл свои ноги, с которых действительно свалилась шинель. На мгновение Пьер, поправляя шинель, открыл глаза и увидал те же навесы, столбы, двор, но все это было теперь синевато, светло и подернуто блестками росы или мороза.