Да не опустится тьма
| Да не опустится тьма | |
| Lest Darkness Fall | |
| Жанр: |
научная фантастика, альтернативная история |
|---|---|
| Автор: | |
| Язык оригинала: | |
| Дата первой публикации: |
1939 |
«Да не опустится тьма» (англ. Lest Darkness Fall) — фантастический роман Лайона Спрэга де Кампа, представляющий собой один из ранних представителей жанра альтернативной истории. Впервые был опубликован в 1939 году в журнале, первое отдельное издание вышло в 1941 году[1].
История публикаций
Впервые книга была опубликована как рассказ в журнале Unknown в декабре 1939 года. В полном объёме роман был опубликован издателем Henry Holt and Company в 1941 году, а переиздавались далее в 1949 и 1955 годах. Первый британское издание было опубликовано в твёрдом переплете издательством Heinemann в 1955 году. Первое издание в мягкой обложке было опубликовано Pyramid Books в феврале 1963 года, а затем оно же переиздавалось в августе 1969 года. В 2005 роман вошёл в авторский сборник «Years in the Making: The Time-Travel Stories of L. Sprague de Camp»[2].
Сюжет
Американский археолог Мартин Пэдуэй неизвестным образом попадает из фашистской Италии 1938 года в Рим 535 года, когда Италия ещё была под властью остготов. Освоившись в этом непривычном мире на стыке Античности и Средневековья, он становится успешным предпринимателем, «изобретая» рецепт бренди, арабские цифры, печатный станок и семафорную телеграфную связь. Решив первостепенные проблемы, Пэдуэй решается применить все свои познания в истории, чтобы предотвратить завоевание Италии византийцами, которое закончилось бы в итоге окончательным приходом Тёмных веков. Он спасает свергнутого короля Теодахада, помогает вернуть ему власть и занимает должность квестора. Организовав армию и применив неизвестную в эти времена тактику, Пэдуэй помог готам разбить армию Велизария (в итоге присоединившегося к остготам), а затем отбился и от второго нападения византийцев. В результате государство остготов устояло, а Италия была спасена от длительной разрушительной войны и последующего вторжения ломбардов.
Приём критиков
Бучер и Маккомас похвалили роман как «остроумную вариацию на тему „Янки из Коннектикута…“, выделяющуюся своими познаниями о готском Риме»[3]. Альгис Будрис назвал его «изумительным», оценив роман как «возможно, лучшую книгу, написанную Де Кампом»[4]. Питер Миллер писал, что «после „Машины времени“ Уэллса это, вероятно, лучший роман о путешествиях во времени из всех написанных»[5].
Напишите отзыв о статье "Да не опустится тьма"
Примечания
- ↑ [www.fantlab.ru/work13734 Информация о произведении «Да не опустится тьма»] на сайте «Лаборатория Фантастики»
- ↑ [www.isfdb.org/cgi-bin/title.cgi?1638 Bibliography: Lest Darkness Fall] (англ.). ISFDB. Проверено 18 августа 2014.
- ↑ Recommended Reading (англ.). — F&SF, 1950. — Fasc. февраль. — P. 106.
- ↑ Books (англ.). — F&SF, 1984. — Fasc. январь. — P. 31.
- ↑ The Reference Library (англ.). — Analog, 1970. — Fasc. апрель. — P. 170.
Ссылки
- [www.tor.com/?option=com_content&view=blog&id=3543 Has Queen Amalasuntha Been Assassinated Yet? L. Sprague de Camp’s Lest Darkness Fall] — рецензия от Джо Уолтон (англ.)
Отрывок, характеризующий Да не опустится тьма
– Кровь из жил выпусти, воды налей, тогда войны не будет. Бабьи бредни, бабьи бредни, – проговорил он, но всё таки ласково потрепал Пьера по плечу, и подошел к столу, у которого князь Андрей, видимо не желая вступать в разговор, перебирал бумаги, привезенные князем из города. Старый князь подошел к нему и стал говорить о делах.– Предводитель, Ростов граф, половины людей не доставил. Приехал в город, вздумал на обед звать, – я ему такой обед задал… А вот просмотри эту… Ну, брат, – обратился князь Николай Андреич к сыну, хлопая по плечу Пьера, – молодец твой приятель, я его полюбил! Разжигает меня. Другой и умные речи говорит, а слушать не хочется, а он и врет да разжигает меня старика. Ну идите, идите, – сказал он, – может быть приду, за ужином вашим посижу. Опять поспорю. Мою дуру, княжну Марью полюби, – прокричал он Пьеру из двери.
Пьер теперь только, в свой приезд в Лысые Горы, оценил всю силу и прелесть своей дружбы с князем Андреем. Эта прелесть выразилась не столько в его отношениях с ним самим, сколько в отношениях со всеми родными и домашними. Пьер с старым, суровым князем и с кроткой и робкой княжной Марьей, несмотря на то, что он их почти не знал, чувствовал себя сразу старым другом. Они все уже любили его. Не только княжна Марья, подкупленная его кроткими отношениями к странницам, самым лучистым взглядом смотрела на него; но маленький, годовой князь Николай, как звал дед, улыбнулся Пьеру и пошел к нему на руки. Михаил Иваныч, m lle Bourienne с радостными улыбками смотрели на него, когда он разговаривал с старым князем.
Старый князь вышел ужинать: это было очевидно для Пьера. Он был с ним оба дня его пребывания в Лысых Горах чрезвычайно ласков, и велел ему приезжать к себе.
Когда Пьер уехал и сошлись вместе все члены семьи, его стали судить, как это всегда бывает после отъезда нового человека и, как это редко бывает, все говорили про него одно хорошее.
Возвратившись в этот раз из отпуска, Ростов в первый раз почувствовал и узнал, до какой степени сильна была его связь с Денисовым и со всем полком.
Когда Ростов подъезжал к полку, он испытывал чувство подобное тому, которое он испытывал, подъезжая к Поварскому дому. Когда он увидал первого гусара в расстегнутом мундире своего полка, когда он узнал рыжего Дементьева, увидал коновязи рыжих лошадей, когда Лаврушка радостно закричал своему барину: «Граф приехал!» и лохматый Денисов, спавший на постели, выбежал из землянки, обнял его, и офицеры сошлись к приезжему, – Ростов испытывал такое же чувство, как когда его обнимала мать, отец и сестры, и слезы радости, подступившие ему к горлу, помешали ему говорить. Полк был тоже дом, и дом неизменно милый и дорогой, как и дом родительский.
Явившись к полковому командиру, получив назначение в прежний эскадрон, сходивши на дежурство и на фуражировку, войдя во все маленькие интересы полка и почувствовав себя лишенным свободы и закованным в одну узкую неизменную рамку, Ростов испытал то же успокоение, ту же опору и то же сознание того, что он здесь дома, на своем месте, которые он чувствовал и под родительским кровом. Не было этой всей безурядицы вольного света, в котором он не находил себе места и ошибался в выборах; не было Сони, с которой надо было или не надо было объясняться. Не было возможности ехать туда или не ехать туда; не было этих 24 часов суток, которые столькими различными способами можно было употребить; не было этого бесчисленного множества людей, из которых никто не был ближе, никто не был дальше; не было этих неясных и неопределенных денежных отношений с отцом, не было напоминания об ужасном проигрыше Долохову! Тут в полку всё было ясно и просто. Весь мир был разделен на два неровные отдела. Один – наш Павлоградский полк, и другой – всё остальное. И до этого остального не было никакого дела. В полку всё было известно: кто был поручик, кто ротмистр, кто хороший, кто дурной человек, и главное, – товарищ. Маркитант верит в долг, жалованье получается в треть; выдумывать и выбирать нечего, только не делай ничего такого, что считается дурным в Павлоградском полку; а пошлют, делай то, что ясно и отчетливо, определено и приказано: и всё будет хорошо.
