Двадцать лет спустя (альбом)
Поделись знанием:
К:Альбомы 1996 года
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
| Двадцать лет спустя | |
 | |
| Концертный альбом Бориса Гребенщикова и Андрея Макаревича | |
|---|---|
| Дата выпуска | |
| Записан | |
| Жанр | |
| Длительность |
50:07 |
| Продюсер |
А. Кутиков |
| Лейбл |
Sintez Records |
|
| |
«Двадцать лет спустя» — концертный альбом[1] Бориса Гребенщикова и Андрея Макаревича. Концерт состоялся 22 декабря 1996 года в ГЦКЗ «Россия».
В записи принимали участие
- Б. Гребенщиков — вокал, гитара, губная гармошка
- А. Макаревич — вокал, гитара
- В. Азов — баян
- С. Щураков — баян
- А. Зубарев — гитара
Список композиций
Авторство музыки и слов в каждой песне соответствует её исполнителю, кроме указанных особо.
- Вступление (1:50)
- Борис Гребенщиков — Ключи от моих дверей (3:30)
- Борис Гребенщиков — Пока не начался джаз (2:26)
- Андрей Макаревич — Три сестры (2:14)
- Андрей Макаревич — Когда её нет (2:47)
- Борис Гребенщиков — Золото на голубом (2:52)
- Андрей Макаревич — Посвящение артистам (2:11)
- Борис Гребенщиков — Платан (4:15)
- Андрей Макаревич — Памяти Иосифа Бродского (1:31)
- Андрей Макаревич — Братский вальсок (1:47)
- Борис Гребенщиков — Фикус (3:06)
- Борис Гребенщиков — Перекресток (2:03)
- Андрей Макаревич — У ломбарда (4:08)
- Борис Гребенщиков и Андрей Макаревич — Таруса (В. Красновский — Н. Заболоцкий) (2:25)
- Борис Гребенщиков и Андрей Макаревич — Лейся, песня на просторе (В. Пушков — А. Апсолон) (2:05)
- Андрей Макаревич — Десять прекрасных дам (Б. Гребенщиков) (2:29)
- Борис Гребенщиков — Пока горит свеча (А. Макаревич) (3:20)
- Борис Гребенщиков и Андрей Макаревич — Пускай погибну безвозвратно (Д. Давыдов[2]) (5:08)
Дополнительные факты
- Почти все песни, вошедшие в альбом, входили в различные альбомы Гребенщикова, Макаревича, «Аквариума» и «Машины времени»:
- «Три сестры», «Посвящение артистам» — «Песни под гитару»; «Когда её нет», «Памяти Иосифа Бродского» — «Женский альбом»; «Братский вальсок» — «Я рисую тебя»; «У ломбарда» — альбом «У ломбарда»; «Лейся, песня, на просторе» — «Песни, которые я люблю»; «Пока горит свеча» — «В добрый час» — (Макаревич)
- «Ключи от моих дверей» и «Десять прекрасных дам»— «Ихтиология»; «Пока не начался джаз» — «День Серебра»; «Золото на голубом» — «Равноденствие»; «Платан» — «Десять стрел»; «Фикус» — «Навигатор»; «Пускай погибну безвозвратно» — «Чубчик» — (Гребенщиков)
- На концерте было исполнено намного больше песен, чем вошло в запись, в том числе: «Посвящение театру», «Когда откричат крикуны», «Не маячит надежда мне», «Хватит о дальнем береге», «Ночью нам тишина и покой» ("Лица") со стороны Макаревича и «Сторож Сергеев», «Серебро Господа моего», «Тёмная ночь», «Моей звезде», «Капитан Воронин», «По дороге в Дамаск», «Та, которую я люблю», «Мне хотелось бы видеть тебя», «Звёздочка», «Жёлтый ангел», «Тихонько любить» (романсы Вертинского) и «Весна на Заречной улице» со стороны Гребенщикова.
Напишите отзыв о статье "Двадцать лет спустя (альбом)"
Примечания
- ↑ [www.aquarium.ru:8083/discography/dvadtsat_l265.html Aquarium.ru.Страница альбома на официальном сайте группы «Аквариум»]
- ↑ Так указано на обложке компакт-диска. Также в качестве возможных авторов этой песни указываются Б.Гребенщиков и О.Флоренская [handbook.reldata.com/handbook.nsf/songs/ccde085fea77982ec325679d006af14a (Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов»)]
Отрывок, характеризующий Двадцать лет спустя (альбом)
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…
Пьер молча, пристально вглядывался в состаревшееся лицо (князя) Андрея.
– Нет, я спрашиваю, – сказал Пьер, – но князь Андрей перебил его:
– Да что про меня говорить…. расскажи же, расскажи про свое путешествие, про всё, что ты там наделал в своих именьях?
Пьер стал рассказывать о том, что он сделал в своих имениях, стараясь как можно более скрыть свое участие в улучшениях, сделанных им. Князь Андрей несколько раз подсказывал Пьеру вперед то, что он рассказывал, как будто всё то, что сделал Пьер, была давно известная история, и слушал не только не с интересом, но даже как будто стыдясь за то, что рассказывал Пьер.
Пьеру стало неловко и даже тяжело в обществе своего друга. Он замолчал.
– А вот что, душа моя, – сказал князь Андрей, которому очевидно было тоже тяжело и стеснительно с гостем, – я здесь на биваках, и приехал только посмотреть. Я нынче еду опять к сестре. Я тебя познакомлю с ними. Да ты, кажется, знаком, – сказал он, очевидно занимая гостя, с которым он не чувствовал теперь ничего общего. – Мы поедем после обеда. А теперь хочешь посмотреть мою усадьбу? – Они вышли и проходили до обеда, разговаривая о политических новостях и общих знакомых, как люди мало близкие друг к другу. С некоторым оживлением и интересом князь Андрей говорил только об устраиваемой им новой усадьбе и постройке, но и тут в середине разговора, на подмостках, когда князь Андрей описывал Пьеру будущее расположение дома, он вдруг остановился. – Впрочем тут нет ничего интересного, пойдем обедать и поедем. – За обедом зашел разговор о женитьбе Пьера.
– Я очень удивился, когда услышал об этом, – сказал князь Андрей.
Пьер покраснел так же, как он краснел всегда при этом, и торопливо сказал:
