Двадцать сонетов к Марии Стюарт

Двадцать сонетов к Марии Стюарт — цикл сонетов И. Бродского, написанный в 1974 г. Опубликован впервые в Russian Literature Triquarterly, 1975, №11 и в 1977 г. в книге «Часть речи». Согласно классической структуре, «Сонеты к Марии Стюарт» состоят из 20 строф по 14 строк каждая, написанных пятистопным ямбом. Бродский расширяет понятие сонета — и формально, и стилистически. Он чередует или смешивает французский, итальянский и английский типы сонетов, а также использует нетипичные для сонетов схемы рифмовки и совсем нетипичную (например, в последней строфе) разбивку сонета на части.

Первый и явный адресат цикла — королева Шотландии Мария Стюарт, статую которой лирический герой встречает в Люксембургском саду во Франции. С ней связано особенное воспоминание героя: трофейное кино «Дорога на эшафот» (1940, в советском прокате - в 1948-49 гг.) с Зарой Леандер в главной роли.

И пока не замерли обертоны сей низкопоклоннической ноты, позвольте мне здесь вспомнить еще одну вещь, роднящую меня с Адольфом Гитлером: великую любовь моей юности по имени Зара Леандер. Я видел её только раз, в «Дороге на эшафот», шедшей тогда всего неделю, про Марию Стюарт. Ничего оттуда не помню, кроме сцены, в которой юный паж скорбно преклоняет голову на изумительное бедро своей обреченной королевы. По моему убеждению, она была самой красивой женщиной, когда-либо появлявшейся на экране, и мои последующие вкусы и предпочтения, хотя сами по себе и вполне достойные, все же были лишь отклонениями от обозначенного ею идеала. Из всех попыток объяснить сбивчивую или затянувшуюся романтическую карьеру эта, как ни странно, представляется мне наиболее удовлетворительной.
И. Бродский, «Трофейное»

Второй адресат — М. Б. Ей посвящена большая часть любовной лирики Бродского и почти все стихи книги «Новые стансы к Августе», в которую входят «Двадцать сонетов». Двойственность обращений, а именно возможность отнести любую фразу одновременно и к королеве-киноактрисе-статуе, и к реальной любимой женщине, которая тем не менее столь же недосягаема для лирического героя, — одна из составляющих драматической амбивалентности произведения.

Двадцать сонетов изобилуют явными и неявными отсылками к произведениям классиков — Пушкина, Данте, Шиллера, Блока, Гоголя. Их, однако, нельзя назвать реминисценциями, так как они (за исключением отсылок к Гоголю) выглядят нарочито пародийно, хотя пародиями тоже не являются. Эффект неудачной срывающейся пародии парадоксально используется автором для усиления лирического напряжения и трагизма стихов. Л. Баткин предложил термин парапародия: «около пародии и — мимо неё».

В целом «Двадцать сонетов к Марии Стюарт» глубинно связаны с предыдущими лирическими стихами Бродского, опираются на созданный в их пространстве язык. Цикл необходимо читать в контексте книги «Новые стансы к Августе».

Переводы

Перевод на украинский Константина Донина [www.guelman.ru/slava/texts/maria.htm]

Ссылки

• И.Бродский. Двадцать сонетов к Марии Стюарт. [www.lib.ru/BRODSKIJ/brodsky_poetry.txt_with-big-pictures.html#383]
• И.Бродский. Трофейное [www.lib.ru/BRODSKIJ/br_spoils.txt]
• Л.Баткин. Тридцать третья буква: Заметки читателя на полях стихов Иосифа Бродского. М.: РГГУ, 1997.
• А.Жолковский. «Я вас любил…» Бродского [www.usc.edu/dept/las/sll/rus/ess/bib52.htm]
• Ким Хён Ён. Строфика И. Бродского как автометаописание (на материале цикла «Двадцать сонетов к Марии Стюарт») Acta Slavica Iaponica, Tomus 22, PP. 177–187 [www.ceeol.com/aspx/getdocument.aspx?logid=5&id=B615EE82-A125-45C0-8406-CCB4C7A76693]
• О.Кравченко. Слово и мир (над строками «Двадцати сонетов к Марии Стюарт» Бродского). Вопросы литературы, 1999, № 4. [magazines.russ.ru/voplit/1999/4/kravch.html]
• А.Штоль. «Двадцать сонетов к Марии Стюарт» Иосифа Бродского. Попытка комментария. [www.nsu.ru/community/artsp/wrote/20sonets.html]

Отрывок, характеризующий Двадцать сонетов к Марии Стюарт

«А, это тот самый капитан, который без сапог стоял у маркитанта», подумал князь Андрей, с удовольствием признавая приятный философствовавший голос.
– Травничку можно, – сказал Тушин, – а всё таки будущую жизнь постигнуть…
Он не договорил. В это время в воздухе послышался свист; ближе, ближе, быстрее и слышнее, слышнее и быстрее, и ядро, как будто не договорив всего, что нужно было, с нечеловеческою силой взрывая брызги, шлепнулось в землю недалеко от балагана. Земля как будто ахнула от страшного удара.
В то же мгновение из балагана выскочил прежде всех маленький Тушин с закушенною на бок трубочкой; доброе, умное лицо его было несколько бледно. За ним вышел владетель мужественного голоса, молодцоватый пехотный офицер, и побежал к своей роте, на бегу застегиваясь.


Князь Андрей верхом остановился на батарее, глядя на дым орудия, из которого вылетело ядро. Глаза его разбегались по обширному пространству. Он видел только, что прежде неподвижные массы французов заколыхались, и что налево действительно была батарея. На ней еще не разошелся дымок. Французские два конные, вероятно, адъютанта, проскакали по горе. Под гору, вероятно, для усиления цепи, двигалась явственно видневшаяся небольшая колонна неприятеля. Еще дым первого выстрела не рассеялся, как показался другой дымок и выстрел. Сраженье началось. Князь Андрей повернул лошадь и поскакал назад в Грунт отыскивать князя Багратиона. Сзади себя он слышал, как канонада становилась чаще и громче. Видно, наши начинали отвечать. Внизу, в том месте, где проезжали парламентеры, послышались ружейные выстрелы.
Лемарруа (Le Marierois) с грозным письмом Бонапарта только что прискакал к Мюрату, и пристыженный Мюрат, желая загладить свою ошибку, тотчас же двинул свои войска на центр и в обход обоих флангов, надеясь еще до вечера и до прибытия императора раздавить ничтожный, стоявший перед ним, отряд.
«Началось! Вот оно!» думал князь Андрей, чувствуя, как кровь чаще начинала приливать к его сердцу. «Но где же? Как же выразится мой Тулон?» думал он.
Проезжая между тех же рот, которые ели кашу и пили водку четверть часа тому назад, он везде видел одни и те же быстрые движения строившихся и разбиравших ружья солдат, и на всех лицах узнавал он то чувство оживления, которое было в его сердце. «Началось! Вот оно! Страшно и весело!» говорило лицо каждого солдата и офицера.
Не доехав еще до строившегося укрепления, он увидел в вечернем свете пасмурного осеннего дня подвигавшихся ему навстречу верховых. Передовой, в бурке и картузе со смушками, ехал на белой лошади. Это был князь Багратион. Князь Андрей остановился, ожидая его. Князь Багратион приостановил свою лошадь и, узнав князя Андрея, кивнул ему головой. Он продолжал смотреть вперед в то время, как князь Андрей говорил ему то, что он видел.
Выражение: «началось! вот оно!» было даже и на крепком карем лице князя Багратиона с полузакрытыми, мутными, как будто невыспавшимися глазами. Князь Андрей с беспокойным любопытством вглядывался в это неподвижное лицо, и ему хотелось знать, думает ли и чувствует, и что думает, что чувствует этот человек в эту минуту? «Есть ли вообще что нибудь там, за этим неподвижным лицом?» спрашивал себя князь Андрей, глядя на него. Князь Багратион наклонил голову, в знак согласия на слова князя Андрея, и сказал: «Хорошо», с таким выражением, как будто всё то, что происходило и что ему сообщали, было именно то, что он уже предвидел. Князь Андрей, запихавшись от быстроты езды, говорил быстро. Князь Багратион произносил слова с своим восточным акцентом особенно медленно, как бы внушая, что торопиться некуда. Он тронул, однако, рысью свою лошадь по направлению к батарее Тушина. Князь Андрей вместе с свитой поехал за ним. За князем Багратионом ехали: свитский офицер, личный адъютант князя, Жерков, ординарец, дежурный штаб офицер на энглизированной красивой лошади и статский чиновник, аудитор, который из любопытства попросился ехать в сражение. Аудитор, полный мужчина с полным лицом, с наивною улыбкой радости оглядывался вокруг, трясясь на своей лошади, представляя странный вид в своей камлотовой шинели на фурштатском седле среди гусар, казаков и адъютантов.