Двадцать шесть бакинских комиссаров (фильм)
Поделись знанием:
К:Фильмы 1965 года
– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.
26 бакинских комиссаров | |
Жанр | |
---|---|
Режиссёр | |
Автор сценария | |
В главных ролях |
Владимир Самойлов, Семён Соколовский, Фрунзик Мкртчян, Николай Волков (старший) |
Оператор | |
Композитор | |
Кинокомпания | |
Страна | |
Год | |
«26 бакинских комиссаров» — исторический фильм-драма о событиях Гражданской войны на Закавказье и Закаспии.
Содержание
Сюжет
Окруженный британскими и немецко-турецкими войсками, отрезанный от РСФСР и других советских республик Баку оказывается в кольце блокады. Руководители Бакинского Совета вынуждены сдать власть интервентам, что приводит к аресту и трагической гибели руководителей Бакинской коммуны — двадцати шести комиссаров (Степана Шаумяна. Джапаридзе, Азизбекова и других).
В ролях
- Владимир Самойлов — Степан Георгиевич Шаумян
- Мелик Дадашев — Мешади Азизбеков
- Тенгиз Арчвадзе — Прокофий Апрасионович Джапаридзе
- Геннадий Бойцов — Иван Тимофеевич Фиолетов
- Семён Соколовский — Григорий Константинович Петров
- Валериан Виноградов — Владимир Фёдорович Полухин
- Игорь Юрашас — Эйжен Августович Берг
- Никита Жалнин — Фёдор Фёдорович Солнцев
- Эльданиз Зейналов — Везиров
- Иван Косых — Яков Давидович Зевин
- Эдуард Изотов — Иван Васильевич Малыгин
- Гуж Манукян — Григорий Николаевич Корганов
- Владимир Пицек — Меер Велькович Басин
- Лоренц Арушанян — Сурен Григорьевич Осепян
- Юрий Мартынов — Иван Яковлевич Габышев
- Нерсес Сетханян — Арсен Минаевич Амирян
- Джаббар Алиев — Татевос Минасович Амиров
- Леонид Евтифьев — Соломон Абрамович Богданов, член Военно-революционного комитета
- Владимир Ферапонтов — Анатолий Абрамович Богданов
- Хачик Назаретян — Арменак Артёмович Борян
- Виктор Мурганов — Исай Абрамович Мишне
- В. Вышковский — Арам Мартиросович Констандян
- Вреж Акопян — Марк Романович Коганов
- Петр Любешкин — Павел
- Николай Волков (старший) — генерал Денстервиль
- Николай Крюков — английский консул
- Ефим Копелян — генерал Бахчаров
- Николай Бриллинг — Тиг-Джонс
- Наталья Климова — Джейн
- Фрунзик Мкртчян — Гочи
- Борис Бибиков — русский генерал
- Николай Бармин — Фунтиков
- Артык Джаллыев — эпизод
См. также
- В 1933 году был снят фильм «Двадцать шесть комиссаров» режиссёров Николая Шенгелая и Степана Кеворкова
Награды
- 1968 - Вторая премия за лучший историко-революционный фильм на Всесоюзном Кинофестивале в Ленинграде.
Напишите отзыв о статье "Двадцать шесть бакинских комиссаров (фильм)"
Ссылки
- «Двадцать шесть бакинских комиссаров» (англ.) на сайте Internet Movie Database
|
Отрывок, характеризующий Двадцать шесть бакинских комиссаров (фильм)
– Я знаю этого человека, – мерным, холодным голосом, очевидно рассчитанным для того, чтобы испугать Пьера, сказал он. Холод, пробежавший прежде по спине Пьера, охватил его голову, как тисками.– Mon general, vous ne pouvez pas me connaitre, je ne vous ai jamais vu… [Вы не могли меня знать, генерал, я никогда не видал вас.]
– C'est un espion russe, [Это русский шпион,] – перебил его Даву, обращаясь к другому генералу, бывшему в комнате и которого не заметил Пьер. И Даву отвернулся. С неожиданным раскатом в голосе Пьер вдруг быстро заговорил.
– Non, Monseigneur, – сказал он, неожиданно вспомнив, что Даву был герцог. – Non, Monseigneur, vous n'avez pas pu me connaitre. Je suis un officier militionnaire et je n'ai pas quitte Moscou. [Нет, ваше высочество… Нет, ваше высочество, вы не могли меня знать. Я офицер милиции, и я не выезжал из Москвы.]
– Votre nom? [Ваше имя?] – повторил Даву.
– Besouhof. [Безухов.]
– Qu'est ce qui me prouvera que vous ne mentez pas? [Кто мне докажет, что вы не лжете?]
– Monseigneur! [Ваше высочество!] – вскрикнул Пьер не обиженным, но умоляющим голосом.
Даву поднял глаза и пристально посмотрел на Пьера. Несколько секунд они смотрели друг на друга, и этот взгляд спас Пьера. В этом взгляде, помимо всех условий войны и суда, между этими двумя людьми установились человеческие отношения. Оба они в эту одну минуту смутно перечувствовали бесчисленное количество вещей и поняли, что они оба дети человечества, что они братья.
В первом взгляде для Даву, приподнявшего только голову от своего списка, где людские дела и жизнь назывались нумерами, Пьер был только обстоятельство; и, не взяв на совесть дурного поступка, Даву застрелил бы его; но теперь уже он видел в нем человека. Он задумался на мгновение.
– Comment me prouverez vous la verite de ce que vous me dites? [Чем вы докажете мне справедливость ваших слов?] – сказал Даву холодно.
Пьер вспомнил Рамбаля и назвал его полк, и фамилию, и улицу, на которой был дом.
– Vous n'etes pas ce que vous dites, [Вы не то, что вы говорите.] – опять сказал Даву.
Пьер дрожащим, прерывающимся голосом стал приводить доказательства справедливости своего показания.
Но в это время вошел адъютант и что то доложил Даву.
Даву вдруг просиял при известии, сообщенном адъютантом, и стал застегиваться. Он, видимо, совсем забыл о Пьере.
Когда адъютант напомнил ему о пленном, он, нахмурившись, кивнул в сторону Пьера и сказал, чтобы его вели. Но куда должны были его вести – Пьер не знал: назад в балаган или на приготовленное место казни, которое, проходя по Девичьему полю, ему показывали товарищи.
Он обернул голову и видел, что адъютант переспрашивал что то.
– Oui, sans doute! [Да, разумеется!] – сказал Даву, но что «да», Пьер не знал.
Пьер не помнил, как, долго ли он шел и куда. Он, в состоянии совершенного бессмыслия и отупления, ничего не видя вокруг себя, передвигал ногами вместе с другими до тех пор, пока все остановились, и он остановился. Одна мысль за все это время была в голове Пьера. Это была мысль о том: кто, кто же, наконец, приговорил его к казни. Это были не те люди, которые допрашивали его в комиссии: из них ни один не хотел и, очевидно, не мог этого сделать. Это был не Даву, который так человечески посмотрел на него. Еще бы одна минута, и Даву понял бы, что они делают дурно, но этой минуте помешал адъютант, который вошел. И адъютант этот, очевидно, не хотел ничего худого, но он мог бы не войти. Кто же это, наконец, казнил, убивал, лишал жизни его – Пьера со всеми его воспоминаниями, стремлениями, надеждами, мыслями? Кто делал это? И Пьер чувствовал, что это был никто.
Это был порядок, склад обстоятельств.