Два капитана 2

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Два капитана 2
Жанр

пародия
сюрреализм
авангард

Режиссёр

Сергей Дебижев

Продюсер

Дмитрий Мошков
Игорь Каленов

Автор
сценария

Сергей Дебижев

В главных
ролях

Сергей Курехин
Борис Гребенщиков
Элеонора Мовилло
Тимур Новиков
Сергей Бугаев
Дмитрий Месхиев

Оператор

Сергей Астахов

Композитор

Сергей Курехин
Борис Гребенщиков

Кинокомпания

Никола-фильм
Аврора-фильм

Длительность

65 мин

Страна

Россия Россия
Германия Германия

Год

1992

IMDb

ID 0183022

К:Фильмы 1992 года

«Два капитана 2» — абсурдистский музыкальный фильм-пародия в документально-историческом стиле, снятый режиссёром Сергеем Дебижевым в 1992 году. Название фильма очевидным образом вызывает ассоциации с романом «Два капитана» писателя Вениамина Каверина (и одноимённым фильмом по этому роману), но на самом деле «Два капитана 2» с этим романом не имеет ничего общего.

В фильме звучит музыка Сергея Курёхина и Бориса Гребенщикова (в том числе, несколько старых композиций группы «Аквариум»), они же исполняют две главные роли — двух капитанов.





Сюжет

Из официального анонса фильма:

Псевдоисторический фарс. Начало XX века. Безрассудство фанатиков толкает человечество к пропасти. В России начинается революция. Сумасшедший доктор Фаркус вызывает оргазм неживой материи. Активизируются белые марокканские карлики. На небе появляется второе солнце. В этой непростой обстановке капитаны самоотверженно противостоят силам хаоса, удерживая космический баланс истории.[1]

Художественные особенности

Фильм-мистификация, снятый в псевдодокументальном стиле. В фильме участвуют самые легендарные личности петербургского «андеграунда» эпохи перестройки.

Энциклопедия кино:

Свободная импровизация в историко-приключенческой манере с использованием техники коллажа. Действие происходит в начале века в Москве, Берлине, С.-Петербурге, Кингстоне, Мальпасо, Лас-Палмасе, Маньчжурии и на островах Шпицбергена. Съемки велись в знаменитых исторических и культурных местах С.-Петербурга, в пустыне Средней Азии и на территории Московского Кремля.[2]

В ролях

Кинофестивали

Фильм участвовал в следующих фестивалях:

  • «Кинотавр» (Сочи, 1992)
  • «Киношок» (Анапа, 1992)
  • Локарно (1993)
  • Амстердам (1993)
  • «Арсенал» (Рига, 1992)
  • «Фестиваль фестивалей» (Санкт-Петербург, 1993)
  • Роттердам (1994)

Персонажи и исторические события

Культурные аллюзии

  • В фильме звучат стихи Пушкина «К Лиде», «Княгине З. А. Волконской», «Восстань, восстань, пророк России…».
  • В уста Адольфа Гитлера, «поздравляющего трудящихся с праздником урожая», вложена композиция под названием «Поэзия» из альбома «Треугольник» группы Аквариум, представляющая собой прокрученную задом наперёд запись стихотворения. Рассказ о празднике урожая иллюстрирован кадрами из фильма «Триумф воли», «Die Deutsche Wochenschau» и советской военной кинохроники (можно видеть, например, поезд с танками Т-34).
  • «Сооруженный турками в пустыне триумфальный храм» — это Arco dei Fileni в Ливии.
  • Фамилия Farkas распространена в Венгрии.
  • В фильме (рассказ о празднике урожая в Германии) использована музыка из оперы «Вольный стрелок» (2-й акт, 6 сцена — сцена отливки волшебных пуль).

См. также

Напишите отзыв о статье "Два капитана 2"

Примечания

  1. [film.cmlt.tv/film/2401 Два капитана 2]
  2. [dic.academic.ru/dic.nsf/enc_cinema/4856/%D0%94%D0%92%D0%90 dic.academic.ru: Два капитана 2].

Ссылки

В Викицитатнике есть страница по теме
Два капитана 2
  • [2011.russiancinema.ru/index.php?e_dept_id=2&e_movie_id=1545 «Два капитана 2»] на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
  • [seance.ru/n/7/vse-myi-kapitanyi-kazhdyiy-znamenit/ Рецензия Сергея Добротворского в журнале «Сеанс»]
  • «Два капитана 2» (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Два капитана 2

Двенадцать человек стрелков с ружьями мерным, твердым шагом вышли из за рядов и остановились в восьми шагах от столба. Пьер отвернулся, чтобы не видать того, что будет. Вдруг послышался треск и грохот, показавшиеся Пьеру громче самых страшных ударов грома, и он оглянулся. Был дым, и французы с бледными лицами и дрожащими руками что то делали у ямы. Повели других двух. Так же, такими же глазами и эти двое смотрели на всех, тщетно, одними глазами, молча, прося защиты и, видимо, не понимая и не веря тому, что будет. Они не могли верить, потому что они одни знали, что такое была для них их жизнь, и потому не понимали и не верили, чтобы можно было отнять ее.
Пьер хотел не смотреть и опять отвернулся; но опять как будто ужасный взрыв поразил его слух, и вместе с этими звуками он увидал дым, чью то кровь и бледные испуганные лица французов, опять что то делавших у столба, дрожащими руками толкая друг друга. Пьер, тяжело дыша, оглядывался вокруг себя, как будто спрашивая: что это такое? Тот же вопрос был и во всех взглядах, которые встречались со взглядом Пьера.
На всех лицах русских, на лицах французских солдат, офицеров, всех без исключения, он читал такой же испуг, ужас и борьбу, какие были в его сердце. «Да кто жо это делает наконец? Они все страдают так же, как и я. Кто же? Кто же?» – на секунду блеснуло в душе Пьера.
– Tirailleurs du 86 me, en avant! [Стрелки 86 го, вперед!] – прокричал кто то. Повели пятого, стоявшего рядом с Пьером, – одного. Пьер не понял того, что он спасен, что он и все остальные были приведены сюда только для присутствия при казни. Он со все возраставшим ужасом, не ощущая ни радости, ни успокоения, смотрел на то, что делалось. Пятый был фабричный в халате. Только что до него дотронулись, как он в ужасе отпрыгнул и схватился за Пьера (Пьер вздрогнул и оторвался от него). Фабричный не мог идти. Его тащили под мышки, и он что то кричал. Когда его подвели к столбу, он вдруг замолк. Он как будто вдруг что то понял. То ли он понял, что напрасно кричать, или то, что невозможно, чтобы его убили люди, но он стал у столба, ожидая повязки вместе с другими и, как подстреленный зверь, оглядываясь вокруг себя блестящими глазами.
Пьер уже не мог взять на себя отвернуться и закрыть глаза. Любопытство и волнение его и всей толпы при этом пятом убийстве дошло до высшей степени. Так же как и другие, этот пятый казался спокоен: он запахивал халат и почесывал одной босой ногой о другую.
Когда ему стали завязывать глаза, он поправил сам узел на затылке, который резал ему; потом, когда прислонили его к окровавленному столбу, он завалился назад, и, так как ему в этом положении было неловко, он поправился и, ровно поставив ноги, покойно прислонился. Пьер не сводил с него глаз, не упуская ни малейшего движения.
Должно быть, послышалась команда, должно быть, после команды раздались выстрелы восьми ружей. Но Пьер, сколько он ни старался вспомнить потом, не слыхал ни малейшего звука от выстрелов. Он видел только, как почему то вдруг опустился на веревках фабричный, как показалась кровь в двух местах и как самые веревки, от тяжести повисшего тела, распустились и фабричный, неестественно опустив голову и подвернув ногу, сел. Пьер подбежал к столбу. Никто не удерживал его. Вокруг фабричного что то делали испуганные, бледные люди. У одного старого усатого француза тряслась нижняя челюсть, когда он отвязывал веревки. Тело спустилось. Солдаты неловко и торопливо потащили его за столб и стали сталкивать в яму.
Все, очевидно, несомненно знали, что они были преступники, которым надо было скорее скрыть следы своего преступления.
Пьер заглянул в яму и увидел, что фабричный лежал там коленами кверху, близко к голове, одно плечо выше другого. И это плечо судорожно, равномерно опускалось и поднималось. Но уже лопатины земли сыпались на все тело. Один из солдат сердито, злобно и болезненно крикнул на Пьера, чтобы он вернулся. Но Пьер не понял его и стоял у столба, и никто не отгонял его.
Когда уже яма была вся засыпана, послышалась команда. Пьера отвели на его место, и французские войска, стоявшие фронтами по обеим сторонам столба, сделали полуоборот и стали проходить мерным шагом мимо столба. Двадцать четыре человека стрелков с разряженными ружьями, стоявшие в середине круга, примыкали бегом к своим местам, в то время как роты проходили мимо них.
Пьер смотрел теперь бессмысленными глазами на этих стрелков, которые попарно выбегали из круга. Все, кроме одного, присоединились к ротам. Молодой солдат с мертво бледным лицом, в кивере, свалившемся назад, спустив ружье, все еще стоял против ямы на том месте, с которого он стрелял. Он, как пьяный, шатался, делая то вперед, то назад несколько шагов, чтобы поддержать свое падающее тело. Старый солдат, унтер офицер, выбежал из рядов и, схватив за плечо молодого солдата, втащил его в роту. Толпа русских и французов стала расходиться. Все шли молча, с опущенными головами.
– Ca leur apprendra a incendier, [Это их научит поджигать.] – сказал кто то из французов. Пьер оглянулся на говорившего и увидал, что это был солдат, который хотел утешиться чем нибудь в том, что было сделано, но не мог. Не договорив начатого, он махнул рукою и пошел прочь.


После казни Пьера отделили от других подсудимых и оставили одного в небольшой, разоренной и загаженной церкви.
Перед вечером караульный унтер офицер с двумя солдатами вошел в церковь и объявил Пьеру, что он прощен и поступает теперь в бараки военнопленных. Не понимая того, что ему говорили, Пьер встал и пошел с солдатами. Его привели к построенным вверху поля из обгорелых досок, бревен и тесу балаганам и ввели в один из них. В темноте человек двадцать различных людей окружили Пьера. Пьер смотрел на них, не понимая, кто такие эти люди, зачем они и чего хотят от него. Он слышал слова, которые ему говорили, но не делал из них никакого вывода и приложения: не понимал их значения. Он сам отвечал на то, что у него спрашивали, но не соображал того, кто слушает его и как поймут его ответы. Он смотрел на лица и фигуры, и все они казались ему одинаково бессмысленны.