Двенадцатая поправка к Конституции США

Двенадцатая поправка к Конституции США принята Конгрессом 9 декабря 1803 года. Ратифицирована необходимым количеством штатов 15 июня 1804 года. Эта поправка устанавливает процедуру выборов Президента США и Вице-президента США. Эта поправка заменила пункт 3 части 1 статьи 2 Конституции, которая ранее регулировала процедуру работы выборщиков. Поправка была принята в связи с проблемами, возникшими на выборах 1800 года.

Текст

Выборщики собираются в своих штатах и голосуют бюллетенями за Президента и вице-президента, из которых по крайней мере, один не должен быть жителем одного с ними штата; они указывают в своих бюллетенях лицо, за которое голосуют как за Президента, и в отдельных бюллетенях — лицо, за которое голосуют как за вице-президента; они же составляют отдельные списки всех лиц, за которых голосовали как за Президента, и всех лиц, за которые голосовали как за вице-президента, с указанием числа голосов, поданных за каждого из них; эти списки они подписывают, удостоверяют и направляют опечатанными в место пребывания правительства Соединённых Штатов на имя председателя сената. Председатель сената в присутствии сената и палаты представителей вскрывает все опечатанные списки, после чего голоса подсчитываются. Лицо, получившее наибольшее число голосов, поданных за Президента, становится Президентом, если таковое число составляет большинство числа голосов всех назначенных выборщиков; если же ни одно лицо не получит такового большинства голосов, тогда из лиц (не более трёх из числа тех, за которых голосовали как за Президента), имеющих наибольшее число голосов, палата представителей незамедлительно выбирает Президента, голосуя бюллетенями. Но при выборах Президента голоса подаются по штатам, причем представительство от каждого штата имеет один голос; кворум в таком случае составляют члены палаты представителей от двух третей штатов; при этом для избрания Президента необходимо большинство голосов всех штатов. Если палата представителей, когда право выбора переходит к ней, не выберет Президента до четвёртого дня следующего марта, тогда вице-президент будет действовать в качестве Президента, как в случае смерти или иной конституционной неспособности Президента Лицо, получившее наибольшее число голосов за вице-президента, становится вице-президентом, если таковое число составляет большинство числа голосов всех назначенных выборщиков; если же ни одно лицо не получит большинство голосов, тогда из двух лиц, которые получили наибольшее число голосов среди всех кандидатов, находившихся в списке, сенат выбирает вице-президента; кворум в таком случае составляют две трети всех сенаторов, при этом для избрания вице-президента необходимо большинство голосов всех сенаторов. Но ни одно лицо, не подлежащее в силу конституционных требований избранию на должность Президента, не подлежит избранию на должность вице-президента Соединённых Штатов.

Выборы до принятия поправки

Согласно изначальной процедуре выборов Президента США, каждый штат избирал определенное число выборщиков. Каждый выборщик имел два голоса, при этом выборщик не мог отдать оба этих голоса людям, проживающим с ним в одном штате. Это ограничение было введено для исключения вероятности того, что выборщики будут голосовать только за представителей своего штата. Лицо, получившее большинство голосов становилось Президентом, а занявший второе место - вице-президентом.

Если равное, и в то же время наибольшее число голосов получал один и тот же человек, Палата представителей США могла выбрать одного из них Президентом. Если же никто не набирал большинство голосов, Палата представителей могла выбрать одного из пяти кандидатов, набравших наибольшее число голосов. Президентом становился тот, кто набрал большее число голосов штатов в палате представителей.

Вице-президент избирался проще: им становился занявший второе место в голосовании выборщиков. При этом он не обязан был получать абсолютное большинство голосов. В случае ничьей, вице-президент избирался Сенатом, при этом каждый сенатор имел один голос. Конституция не уточняла, может ли действующий вице-президент проголосовать на таких выборах в случае ничьей.

На выборах 1796 года Джон Адамс (партия Федералистов) набрал большинство голосов. Однако, выборщики-федералисты "распорошили" свои голоса за вице-президента. В результате им стал Томас Джефферсон, кандидат от Демократическо-республиканской партии.

На выборах 1800 года проявились все недостатки старой избирательной системы. В случае, если все выборщики следовали партийному наказу, два кандидата всегда должны будут получать одинаковое и наибольшее число голосов. На тех же выборах Палата представителей провела много раундов голосования, чтобы избрать Президента.

Кроме того, стало очевидно, что в случае, если президент и вице-президент будут представителями разных партий, они не смогут эффективно сотрудничать. Это может привести к заговору и перевороту со стороны вице-президента, который может занять место президента в случае смерти или отставки последнего.

Выборы согласно 12 поправке

Двенадцатая поправка серьёзно изменила процесс работы выборщиков, но не меняла порядок их избрания. Впервые она была применена в 1804 году. Согласно этой поправке каждый выборщик голосует за президента и вице-президента на отдельных бюллетенях. При этом правило, запрещающее голосовать за двух кандидатов из одного штата с выборщиком сохранилось.

Кроме того, поправка однозначно лишает возможности человека, не подходящего на должность президента занять должность вице-президента. Однако, вопрос о том, может ли лицо, бывшее Президентом США два срока (предельное число сроков, установленное двадцать второй поправкой) занять должность вице-президента остаётся открытым.

Для избрания Президентом или вице-президентом лицо должно получить поддержку абсолютного большинства выборщиков. Если ни один из кандидатов такого большинства не получает, право выбора переходит к Палате представителей, которая, в свою очередь, голосует штатами. Кворум для таких выборов составляет 2/3 штатов. Выбирать можно лишь между тремя кандидатами, набравшими наибольшее количество голосов.

Сенат имеет право выбрать вице-президента в случае, когда ни один кандидат не получил абсолютного большинства голосов выборщиков. При этом выбор делается среди двух кандидатов, набравших наибольшее количество голосов. Если же несколько претендентов получают одинаковое количество голосов - они тоже включаются в бюллетень. Кворум для таких выборов составляет 2/3 сенаторов, а решение принимается абсолютным большинством голосов.

С целью предотвращение ничьих, лишающих нацию лидера, двенадцатая поправка определяет, что в случае, если Палата представителей не сможет избрать президента до 4 марта (день вступления в должность нового Президента), лицо, избранное вице-президентом должно приступить к исполнению его обязанностей. При этом не ясно, может ли Палата представителей избрать Президента после 4 марта. Двадцатая поправка заменила эту часть двенадцатой поправки, установив срок начала полномочий нового Президента на 20 января. При этом было уточнено, что вице-президент лишь исполняет обязанности Президента в случае его неизбрания. В то же время, Конгресс получил право определять, кто будет исполнять обязанности Президента в случае, если не будет избран ни Президент, ни вице-президент.

Выборы после 1804 года

Все выборы, начиная с 1804 года, проводятся согласно двенадцатой поправке. Палата Представителей избирала Президента лишь один раз, когда в 1825 году Эндрю Джексон набрал 99 голосов выборщиков при 131 необходимых. Джексон считал, что палата изберет его, поскольку он имел наибольшую поддержку избирателей. Однако, в первом же туре голосования победил Джон Адамс, набравший 13 голосов штатов против 7 голосов Джексона и 3 голосов Вильяма Крейфорда. Вице-президент был избран выборщиками — Джон Калхун набрал 182 голоса.

На выборах 1836 года партия вигов выдвинула несколько кандидатов в попытке расколоть голоса демократов и перевести выборы в подконтрольный им парламент. Однако их стратегия провалилась и Ван Бюрен выиграл выборы. При этом его партнёр Ричард Джонсон не набрал необходимого количества голосов из-за того, что выборщики из Вирджинии проголосовали против него из-за его отношений с бывшей рабыней (в результате Джонсону не хватило одного голоса), — тем не менее, Сенат избрал его вице-президентом.

Хотя основные партии и не пытались в дальнейшем использовать стратегию перевода выборов в парламент, некоторые мелкие партии выдвигали «региональных» кандидатов на выборах 1948 и 1968 года. Их стратегии провалились, но, получи эти кандидаты голоса выборщиков своих штатов, результаты голосования изменились бы существенно.

В 2000 году возникла проблема, связанная с тем, что Джордж Буш и Дик Чейни оба были жителями Техаса, что лишало выборщиков штата права голосовать за них обоих. Чейни был вынужден переехать в Вайоминг, продать дом в Техасе и сменить водительские права. Тем не менее, три избирателя пытались обжаловать результаты выборов, обосновывая это тем, что голоса Техаса не могли быть засчитаны. В удовлетворении иска было отказано.

Отрывок, характеризующий Двенадцатая поправка к Конституции США

Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.


Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!