Двенадцать апостолов (броненосец)
«Двена́дцать апо́столов» — российский барбетный броненосец. Заложен в 1888 году, спущен на воду в 1890 году. Назван в честь двенадцати апостолов — двенадцати непосредственных учеников Иисуса Христа.
Содержание
История
|
В феврале 1888 года в Николаеве состоялась закладка барбетного корабля совершенно нового типа. Проектное задание предусматривало небольшой, дешёвый, но вместе с тем сильный броненосец — требования, часто выдвигавшиеся, но редко выполнимые. «Двенадцать апостолов» оказался весьма удачным приближением к решению столь непростой задачи. Конечно, при проектном водоизмещении чуть больше 8000 т не могло идти и речи о полном бронировании борта; но цитадель вышла достаточно протяжённой и хорошо защищённой. Пришлось отказаться и от высокого борта — в ущерб мореходности и возможности вести огонь в плохую погоду. Пострадала и средняя артиллерия: осталось всего четыре 6-дюймовых орудия; но зато они имели броневую защиту. Корабль получил значительную перегрузку в ходе постройки, но даже при этом он рассматривался специалистами как более удачный, чем балтийские «тараны» «Александр II» и «Николай I».
Руководство постройкой корабля было возложено на Главнокомандующего флота и портов Чёрного моря вице-адмирала А. А. Пещурова[1].
Спуск на воду был назначен на 30 августа 1890 года, но, ввиду затвердевания смазки на спусковых полозьях, состоялся 1 сентября 1890 года в 10 часов 30 минут[2].
Введенный в строй в 1892 году, «Двенадцать апостолов» скромно прослужил свои девятнадцать лет, не поучаствовав ни в одном боевом походе. Единственная боевая операция, в которой участвовал броненосец — безуспешная попытка усмирения восставшего броненосца «Князь Потемкин Таврический» в июне 1905 года, вошедшая в историю, как «немой бой»..
В апреле 1911 года выведен из боевого состава флота, разоружен и в 1912 году переоборудован в «Блокшив № 8».
С весны 1918 года находился на хранении в Севастопольском порту, в 1926 году разобран на металл. По некоторым сведениям корпус броненосца сохранялся до начала тридцатых годов.
Известные командиры
- П. Ф. Саблин 1890-?
- Е. Федосьев 1894—1897.
- М. Ф. Лощинский 1897—1900.
- М. Н. Коландс 1903—1904
- Д. И. Петров 1906.
- П. И. Новицкий 1907—1908.
- В. К. Дитерихс 1909—1911.
- Е. П. Елисеев 1911.
- А. П. Гезехус 1911.
Корабль в кинематографе
К моменту начала работы С. Эйзенштейна над фильмом Броненосец «Потёмкин» настоящий башенный броненосец «Князь Потёмкин-Таврический» находился в неудовлетворительном состоянии и готовился к утилизации. Поэтому вместо него снимался барбетный броненосец Черноморского флота «Двенадцать апостолов», хотя он был на 10 лет старше своего прославленного «сослуживца». Поскольку барбеты его имели противопульные броневые крыши куполообразной формы, не характерные для цилиндрических башен настоящего «Потёмкина», пришлось применять бутафорию.
|
Источники информации
- Кофман В. [mk-archive.narod.ru/mk92/mk9206/mk920615.htm Башня или барбет?] // Моделист-конструктор. 1992. № 6. С. 15.
Напишите отзыв о статье "Двенадцать апостолов (броненосец)"
Примечания
- ↑ С. Г. Лабазанов, С. В. Федулов. Иностранная техническая помощь при постройке броненосца «Двенадцать апостолов» в 1888 — 1892 гг. Военно-исторический журнал. 2015. № 8. С. 43.
- ↑ Оранский Д.А. [bazar.nikolaev.ua/content/%D0%B1%D1%80%D0%BE%D0%BD%D0%B5%D0%BD%D0%BE%D1%81%D0%B5%D1%86-%D0%BA-%D1%8E%D0%B1%D0%B8%D0%BB%D0%B5%D1%8E Броненосец к юбилею] (13.02.2013).
Ссылки
- [navsource.narod.ru/photos/01/011/index.html Фотографии]
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Dwenadzat Apostolow (нем.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Двенадцать апостолов (броненосец)
– Говорят: несчастия, страдания, – сказал Пьер. – Да ежели бы сейчас, сию минуту мне сказали: хочешь оставаться, чем ты был до плена, или сначала пережить все это? Ради бога, еще раз плен и лошадиное мясо. Мы думаем, как нас выкинет из привычной дорожки, что все пропало; а тут только начинается новое, хорошее. Пока есть жизнь, есть и счастье. Впереди много, много. Это я вам говорю, – сказал он, обращаясь к Наташе.– Да, да, – сказала она, отвечая на совсем другое, – и я ничего бы не желала, как только пережить все сначала.
Пьер внимательно посмотрел на нее.
– Да, и больше ничего, – подтвердила Наташа.
– Неправда, неправда, – закричал Пьер. – Я не виноват, что я жив и хочу жить; и вы тоже.
Вдруг Наташа опустила голову на руки и заплакала.
– Что ты, Наташа? – сказала княжна Марья.
– Ничего, ничего. – Она улыбнулась сквозь слезы Пьеру. – Прощайте, пора спать.
Пьер встал и простился.
Княжна Марья и Наташа, как и всегда, сошлись в спальне. Они поговорили о том, что рассказывал Пьер. Княжна Марья не говорила своего мнения о Пьере. Наташа тоже не говорила о нем.
– Ну, прощай, Мари, – сказала Наташа. – Знаешь, я часто боюсь, что мы не говорим о нем (князе Андрее), как будто мы боимся унизить наше чувство, и забываем.
Княжна Марья тяжело вздохнула и этим вздохом признала справедливость слов Наташи; но словами она не согласилась с ней.
– Разве можно забыть? – сказала она.
– Мне так хорошо было нынче рассказать все; и тяжело, и больно, и хорошо. Очень хорошо, – сказала Наташа, – я уверена, что он точно любил его. От этого я рассказала ему… ничего, что я рассказала ему? – вдруг покраснев, спросила она.
– Пьеру? О нет! Какой он прекрасный, – сказала княжна Марья.
– Знаешь, Мари, – вдруг сказала Наташа с шаловливой улыбкой, которой давно не видала княжна Марья на ее лице. – Он сделался какой то чистый, гладкий, свежий; точно из бани, ты понимаешь? – морально из бани. Правда?
– Да, – сказала княжна Марья, – он много выиграл.
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
