Двенадцать месяцев

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Двенадцать месяцев — драматическая сказка Самуила Яковлевича Маршака, написанная в 19411943 годах для МХАТа. Поставлена в Московском театре юного зрителя в 1947 году, во МХАТе в 1948 году. По мотивам пьесы в 1956 году на студии Союзмультфильм (Москва) был выпущен одноимённый мультфильм, пополнивший коллекцию классики советской мультипликации. Режиссёр-постановщик мультфильмаИван Петрович Иванов-Вано.

По одной из версий о происхождении сюжета, пьеса была авторским переложением греческой народной сказки, хотя в повести Маршака действие происходит не в Греции, а в Богемии (Западная Чехия) на рубеже XVIII—XIX вв.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 2870 дней] По более правдоподобной версии — Самуил Маршак заимствовал этот сюжет у известной чешской писательницы Божены Немцовой. Её «Двенадцать месяцев» были известны в России по переводу Николая Лескова.

Экранизирована в 1972 году.

Сказка часто ставится на утренниках в детских садах и младших классах школы[1].



Сюжет

Профессор учит своенравную девочку — Королеву. Когда речь заходит о новом годе, она желает, чтобы завтра на праздничном столе были подснежники, чтобы она могла посмотреть, что же это за цветы. Профессор уверяет её, что это невозможно, однако Королева издаёт указ — тот, кто принесёт во дворец корзину этих цветов, получит такую же корзину золота. Мачеха и её родная дочь мечтают об этой награде, и как только возвращается падчерица с хворостом, они посылают её обратно в лес — выполнять королевскую волю.

Замёрзшая падчерица выходит на поляну, на которой горит костёр, а вокруг него греются двенадцать братьев-месяцев. Они внимательно слушают девочку, и Апрель просит братьев уступить ему часок, чтобы помочь ей. Она возвращается домой счастливая с подснежниками и волшебным колечком, подаренным Апрелем. Если случится беда, нужно бросить колечко, сказать волшебные слова — и все месяцы придут на помощь.

Пока уставшая падчерица спит, дочка крадёт это колечко. Мачеха с дочкой идут с подснежниками в королевский дворец, оставив падчерицу дома. Обрадованная Королева приказывает им рассказать, где же они нашли цветы зимой. Те выдумывают небылицу о чудесном месте, на котором зимой растут не только цветы, но даже грибы и ягоды.

Королева сама решает поехать в это чудесное место вместе с придворными. Мачеха с дочкой наперебой повторяют, что его уже замело снегом и признаются, что цветы рвала падчерица. Королева берёт их и падчерицу в лес. Падчерица жалуется, что они у неё отняли колечко, на что королева приказывает вернуть его. Получив кольцо, она требует, чтобы падчерица рассказала, где нашла подснежники. Получив отказ, она велит снять с неё шубу, грозит казнить и бросает её колечко в прорубь. Падчерица произносит волшебные слова и убегает.

Сразу же наступает весна. Затем лето. Рядом с Королевой становится сухо, тепло, появляется медведь. Он пугает королеву, но, не сделав ей ничего дурного, уходит в лес. Затем наступает осень. Королева, насквозь промокнув под сильнейшим осенним ливнем, замерзает, так как внезапно наступила зима. Метель уносит все шубы, которые сбросили с себя придворные, им становится холодно и, покинув Королеву, они бегут обратно во дворец, только старый солдат и профессор остаются с ней. В санях ехать нельзя, поскольку лошадей распрягли и на них ускакали придворные.

Из леса выходит старик в белой шубе и предлагает каждому загадать по одному желанию. Королева желает домой, профессор — чтобы времена года вернулись на свои места, солдат — просто погреться у костра, а мачеха с дочкой — шубы, «хоть бы и на собачьем меху». Старик начинает с последней просьбы и дает им шубы, они ругают друг друга, «лаются», что не попросили собольих и превращаются в собак. Их запрягают в сани — королеве есть на чём ехать обратно во дворец.

Солдат заходит погреться у костра братьев-месяцев — там он встречает падчерицу, во всём новом и с упряжкой прекрасных белоснежных коней. На собаках далеко не уедешь, и солдат просит Королеву, чтобы та попросила падчерицу подвезти. Как только она не пробовала — и приказывать, и богатство сулила — падчерица отказывалась. Солдат объясняет надменной Королеве как нужно просить «по-доброму». Наконец, падчерица с радостью сажает всех в сани и даёт каждому шубу. Все едут домой, оставив братьев-месяцев у новогоднего костра.

Напишите отзыв о статье "Двенадцать месяцев"

Примечания

  1. [www.detskiysad.ru/igra/562.html «Развитие игрового замысла»] // Д. В. Менджерицкая, «Воспитателю о детской игре», М., 1982 г.

Ссылки

  • [www.lib.ru/POEZIQ/MARSHAK/p_dwenadcatxmes.txt «Двенадцать месяцев»] в Библиотеке Максима Мошкова
  • [s-marshak.ru/works/plays/12/12-01.htm Пьеса «Двенадцать месяцев»] на сайте [s-marshak.ru «Недописанная страница» (о жизни и творчестве С. Я. Маршака)]
  • [smotr.ru/2006/2006_saz_12.htm «Двенадцать месяцев» Сергея Баневича] в Театре им. Н. Сац. Статья Елены Литовченко «Подснежники среди зимы», 28 декабря 2006 года

Отрывок, характеризующий Двенадцать месяцев

– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.
Наташа, оторвав на минуту лицо от кружевной косынки матери, взглянула на нее снизу сквозь слезы смеха и опять спрятала лицо.
Гостья, принужденная любоваться семейною сценой, сочла нужным принять в ней какое нибудь участие.
– Скажите, моя милая, – сказала она, обращаясь к Наташе, – как же вам приходится эта Мими? Дочь, верно?
Наташе не понравился тон снисхождения до детского разговора, с которым гостья обратилась к ней. Она ничего не ответила и серьезно посмотрела на гостью.
Между тем всё это молодое поколение: Борис – офицер, сын княгини Анны Михайловны, Николай – студент, старший сын графа, Соня – пятнадцатилетняя племянница графа, и маленький Петруша – меньшой сын, все разместились в гостиной и, видимо, старались удержать в границах приличия оживление и веселость, которыми еще дышала каждая их черта. Видно было, что там, в задних комнатах, откуда они все так стремительно прибежали, у них были разговоры веселее, чем здесь о городских сплетнях, погоде и comtesse Apraksine. [о графине Апраксиной.] Изредка они взглядывали друг на друга и едва удерживались от смеха.
Два молодые человека, студент и офицер, друзья с детства, были одних лет и оба красивы, но не похожи друг на друга. Борис был высокий белокурый юноша с правильными тонкими чертами спокойного и красивого лица; Николай был невысокий курчавый молодой человек с открытым выражением лица. На верхней губе его уже показывались черные волосики, и во всем лице выражались стремительность и восторженность.