Две крепости

Две крепости Др. названия: Две башни Две твердыни
The Two Towers
Автор:	Джон Толкин
Жанр:	Фэнтези
Язык оригинала:	английский
Оригинал издан:	1954
Серия:	Властелин колец
Издатель:	George Allen & Unwin, Ltd.
Выпуск:	1954 1955
Носитель:	книга
Предыдущая:	Братство Кольца
Следующая:	Возвращение короля

Две́ кре́пости (англ. The Two Towers; другие варианты перевода — Две Башни, Две твердыни) — вторая часть трилогии Джона Рональда Руэла Толкина «Властелин колец», включающая в себя две книги. Впервые книга была опубликована в Лондоне в 1954 году. Предыдущая книга — «Братство Кольца», следующая — «Возвращение короля»

По мотивам романа американский режиссёр Питер Джексон в 2002 году снял фильм «Властелин колец: Две крепости».

Происхождение заголовка

«Властелин Колец» состоит из шести «книг», не считая предисловия, пролога и шести приложений. В процессе подготовки к публикации роман был разделён на три отдельных тома; причиной послужили послевоенные перебои с бумагой, а также соображения, связанные с размером книги и её ценой. «Две крепости» состоят из книг III и IV.

Сам Толкин писал:

…«Две крепости» приближаются ближе всего к единственно возможному для таких разнородных повествований, как Книги 3 и 4, заголовку; даже его некая двусмысленность может быть сохранена..

На этой стадии автор планировал отдельные заголовки для каждой из книг. Первоначально для Книги III был предложен заголовок «Измена Изенгарда», а для книги IV — «Путешествие кольценосцев» или «Кольцо уходит на восток». Заголовки «Измена Изенгарда» и «Кольцо уходит на восток» были впоследствии использованы в оригинальном Millennium Edition.

В письмах Райнеру Ануину, первому издателю «Властелина Колец», Толкин подразумевал под «двумя крепостями» либо Ортханк и Барад-Дур, либо Минас Тирит и Барад-Дур, либо Ортханк и крепость на перевале Кирит Унгол. Однако месяцем позже он написал комментарий, опубликованный в конце «Братства Кольца», а позже нарисовал иллюстрацию, предназначенную для обложки, которая, наравне с комментарием, определяла «Две крепости» как Минас Моргул и Ортханк.

В фильме Питера Джексона «Властелин колец: Две крепости» название указывает на крепости Барад-Дур в Мордоре и Ортханк в Изенгарде. В диалоге, написанном для фильма, маг Саруман говорит:

Мир меняется. Кто обладает силой, позволяющей противостоять армиям Изенгарда и Мордора? Противостоять мощи Саурона и Сарумана… и союзу двух крепостей? Вместе, владыка Саурон… мы будем править Средиземьем.

В различных тизерах к фильму закадровый рассказ Гэндальфа и Галадриэль прямо указывает на то, что две крепости — это Барад-Дур и Ортханк.

Содержание

Книга III: Измена Изенгарда

В процессе поисков Фродо Арагорн внезапно слышит рог Боромира. Он находит Боромира, смертельно раненного стрелами; нападавшие на него орки скрылись. Пока Боромир был ещё жив, Арагорн узнал от него, что Мерри и Пиппин были похищены орками, несмотря на усилия, приложенные Боромиром к их спасению, и что Фродо исчез из виду, после того, как Боромир пытался силой отобрать у него Кольцо, и что Боромир горько сожалеет о содеянном. В последние мгновения его жизни Боромир просит Арагорна защитить Минас Тирит от Саурона. Вместе с Леголасом и Гимли, которые сами сражались с орками, Арагорн отдает последние почести Боромиру и посылает его тело вниз по великой реке Андуину на погребальной лодке, поскольку обычные способы погребения были неприменимы. После этого Арагорн, Леголас и Гимли решают преследовать банду урук-хай, похитивших хоббитов, и не мешкая отправляются в погоню.

В то же время, после пережитых страданий и лишений, Мерри и Пиппину удаётся бежать в тот момент, когда орков атакуют и блокируют на опушке леса Фангорн всадники Рохана, — рохиррим. Хоббиты скрываются в чаще Фангорна, где встречают огромных древоподобных энтов. Энты похожи на настоящие деревья, но могут видеть, говорить и передвигаться. Эти стражи леса обычно держатся особняком, но после долгих размышлений о том, являются ли хоббиты друзьями или врагами, их предводитель Древобород убеждает совет энтов выступить против угрозы, которую представляет для леса маг Саруман, как предлагают Мерри и Пиппин. Древобород понимает, что именно прислужники Сарумана уже давно варварски вырубают огромное количество деревьев, охраняемых энтами, чтобы использовать их в качестве топлива для плавильных печей Сарумана.

На другой же день после уничтожения воинами Рохана банды орков Арагорн, Гимли и Леголас встречают отряд всадников, возглавляемых Эомером, племянником короля Теодена. Они узнают, что всадники прошлой ночью напали на банду орков, перебив всех до единого и спалив орочьи трупы на опушке леса. Когда Эомер узнаёт о причине погони и признаёт в Арагорне владыку Гондора, он снабжает спутников роханскими конями из-под убитых воинов.

На пепелище Арагорну удаётся обнаружить небольшую цепочку следов, ведущих в Фангорн. В следующую же ночь на краю леса они видят некоего старика, который исчез практически сразу, как появился (вследствие чего они полагают, что это и был Саруман). Вскоре спутники встречают Гэндальфа (опять же, поначалу принятого ими за Сарумана), который, по их представлению, погиб в копях Мории. Гэндальф рассказывает им о своём падении в пропасть, поединке с балрогом, смерти и последующем воскрешении, а также о своей увеличившейся силе. После этого четвёрка едет в Эдорас, столицу Рохана, где Гэндальф воодушевляет короля Теодена и выводит его из апатии, призывая встать на борьбу с угрозой, которую представляет Саруман. Кроме того, он разоблачает Гриму Червеуста, тайного советника короля Теодена, как шпиона Сарумана в Рохане, и того изгоняют из Эдораса.

Арагорн, Гимли и Леголас едут вместе с войсками Рохана, ведомыми самим королём и Эомером, к крепости Хорнбург, в долину Хельмова Падь. Перед началом битвы Гэндальф уезжает, не объяснив куда и зачем он едет. В Хельмовой Пади армия Рохана под предводительством короля Теодена выдерживает жесточайший натиск десятикратно более сильного войска Сарумана. Когда дела Рохана становятся совсем плохи, на помощь приходит Гэндальф вместе с остатками гарнизона Вестфолда, который до этого потерпел поражение от сил Сарумана. Весы склоняются теперь в сторону рохиррим, и орки Сарумана спасаются бегством в лес хуорнов — созданий, похожих на энтов, откуда ни один из них не вышел живым. Гэндальф, Арагорн, Гимли и Леголас, вместе с королём Теоденом, Эомером и эскортом воинов Рохана направляются в крепость Сарумана — Изенгард.

В Изенгарде члены Братства воссоединяются с Мерри и Пиппином и находят Изенгард захваченным энтами, которые затопили его, разрушив близлежащую плотину на реке Изен. Центральная башня Изенгарда, Ортханк, осаждена, Саруман и Червеуст блокированы внутри. Гэндальф предлагает Саруману возможность раскаяться, но Саруман надменно отказывает ему, после чего Гэндальф изгоняет его из Ордена Истари и Белого Совета, своей властью преломив жезл Сарумана. Грима бросает что-то из окна в Гэндальфа, но промахивается, предмет поднимает с земли Пиппин. Предмет оказывается одним из палантиров — магический камней, предназначенных для дальновидения. Пиппин, неспособный сопротивляться искушению, смотрит в него и видит Око Саурона, и лишь по счастливой случайности и благодаря стойкости хоббита это не приносит никому ущерба. Гэндальф и Пиппин спешно направляются в Минас Тирит, чтобы приготовиться к близкой и неизбежной войне против Мордора. Теоден и Арагорн остаются, чтобы собрать войска Рохана и прийти на помощь Гондору.

Книга IV: Путешествие в Мордор

Фродо и Сэм, пересекая каменистые холмы Эмин Муил, обнаруживают за собой слежку и, устроив засаду, захватывают в плен Голлума, который тайно следовал за ними ещё со дней перехода через Морию. Сэм ненавидит Голлума и не доверяет ему, но Фродо жалеет несчастное создание. Под угрозой меча Голлум даёт клятву именем Кольца и обещает провести хоббитов к Чёрным Воротам Мордора и какое-то время выглядит как их истинный союзник, хотя, как удалось выяснить Сэму, он постоянно ведёт с самим собой борьбу, искушаемый близостью Кольца Всевластья. Он проводит их через тайный проход по Мёртвым Топям, о котором не знают орки. Фродо и Сэм узнают, что Мёртвые Топи были когда-то древним полем битвы, на котором состоялась война Последнего Союза с Сауроном.

По достижении Чёрных Ворот, когда для Фродо становится очевидным всё безумие попытки пройти этим путём, Голлум убеждает хоббитов не входить в Мордор здесь и рассказывает им о другом, тайном проходе в Мордор. Хоббиты соглашаются войти через него и направляются на юг, в гондорскую провинцию Итилиэн, где встречают группу гондорских следопытов-партизан под началом Фарамира, брата Боромира. От него Фродо узнаёт о смерти Боромира, а Сэм случайно открывает Фарамиру, что Фродо является хранителем Кольца Всевластья. В результате Фродо вынужден открыть Фарамиру замысел по уничтожению Кольца в огне Ородруина. Позже той же ночью Голлум попадает к следопытам в плен, ныряя за рыбой в запретном водоёме, за которым находится тайный вход в убежище следопытов Гондора. Однако Фродо договаривается с Фарамиром, и Голлума оставляют в живых и передают Фродо, который поручился за него. На следующее утро Фарамир отпускает путников, но предупреждает их о том, что Голлум может знать гораздо больше о секретном проходе в Мордор (Кирит Унгол), чем рассказывал им.

Голлум ведёт хоббитов мимо крепости назгулов — Минас Моргула, а затем по длинной крутой лестнице в подгорный переход Кирит Унгол, где располагается логово огромной паучихи по имени Шелоб. Голлум надеется забрать Кольцо из останков Фродо, когда Шелоб покончит с хоббитами. Тем сперва удаётся ускользнуть от паучихи, но когда Фродо ошибочно полагает, что находится в безопасности, Шелоб тайно подкрадывается к нему. На Сэма, пытающегося предупредить Фродо, в этот же момент нападает Голлум. Шелоб жалит Фродо в шею, и он замертво падает на землю. Сэм в ярости даёт отпор Голлуму и ранит его, после чего тот сбегает в пещеру Шелоб, а затем с помощью эльфийского клинка своего хозяина тяжело ранит и изгоняет саму Шелоб. После того, как он видит Фродо, лежащего бездыханным и бледным, Сэм думает, что он умер и выбирает между окончанием миссии Хранителя самостоятельно и преследованием Голлума в порядке мести. Сэм выбирает первое и берёт у Фродо Кольцо. Но когда орки уносят тело Фродо, Сэм следует за ними и узнаёт, что Фродо жив, но отравлен, без сознания и живым попал в руки Врага.

Члены Братства Кольца

• Фродо Бэггинс — главный Хранитель Кольца
• Сэмуайз Гэмджи — его слуга
• Перегрин Тук и Мериадок Брендибак — родственники Фродо и спутники Древоборода
• Гэндальф Белый — член Белого Совета, маг-Истари
• Гимли, сын Глоина — гном из Эребора
• Леголас, сын Трандуила — эльфийский принц из Лихолесья
• Арагорн, сын Араторна — наследник Исилдура и королевского престола Арнора и Гондора

Герои второго плана

Герои указаны по мере своего появления и развития событий, описанных в книге.

• Древобород, страж леса Фангорн
• Эомер, племянник Теодена
• Теоден, король Рохана
• Грима Червеуст, служитель Сарумана
• Эовин, племянница Теодена
• Гайма, телохранитель Теодена
• Гамлинг, один из воинов Рохана
• Эркенбранд, полководец Рохана, правитель Вестфольда (одной из областей Рохана)
• Саруман, маг-Истари, перешедший на сторону Саурона
• Голлум, существо, некогда бывшее хоббитом, но подпавшее под власть Кольца. Спутник Фродо и Сэмуайза
• Фарамир, сын Дэнетора и младший брат Боромира, военачальник Осгилиата
• Анборн, воин Гондора из дружины Фарамира, руководивший ловлей Голлума
• Шелоб, паучиха, охраняющая перевал Кирит Унгол
• Горбаг, вожак отряда орков из Минас Моргула, захвативший в плен Фродо
• Шаграт, вожак отряда орков из Кирит Унгола

Отрывок, характеризующий Две крепости

Движение народов начинает укладываться в свои берега. Волны большого движения отхлынули, и на затихшем море образуются круги, по которым носятся дипломаты, воображая, что именно они производят затишье движения.
Но затихшее море вдруг поднимается. Дипломатам кажется, что они, их несогласия, причиной этого нового напора сил; они ждут войны между своими государями; положение им кажется неразрешимым. Но волна, подъем которой они чувствуют, несется не оттуда, откуда они ждут ее. Поднимается та же волна, с той же исходной точки движения – Парижа. Совершается последний отплеск движения с запада; отплеск, который должен разрешить кажущиеся неразрешимыми дипломатические затруднения и положить конец воинственному движению этого периода.
Человек, опустошивший Францию, один, без заговора, без солдат, приходит во Францию. Каждый сторож может взять его; но, по странной случайности, никто не только не берет, но все с восторгом встречают того человека, которого проклинали день тому назад и будут проклинать через месяц.
Человек этот нужен еще для оправдания последнего совокупного действия.
Действие совершено. Последняя роль сыграна. Актеру велено раздеться и смыть сурьму и румяны: он больше не понадобится.
И проходят несколько лет в том, что этот человек, в одиночестве на своем острове, играет сам перед собой жалкую комедию, мелочно интригует и лжет, оправдывая свои деяния, когда оправдание это уже не нужно, и показывает всему миру, что такое было то, что люди принимали за силу, когда невидимая рука водила им.
Распорядитель, окончив драму и раздев актера, показал его нам.
– Смотрите, чему вы верили! Вот он! Видите ли вы теперь, что не он, а Я двигал вас?
Но, ослепленные силой движения, люди долго не понимали этого.
Еще большую последовательность и необходимость представляет жизнь Александра I, того лица, которое стояло во главе противодвижения с востока на запад.
Что нужно для того человека, который бы, заслоняя других, стоял во главе этого движения с востока на запад?
Нужно чувство справедливости, участие к делам Европы, но отдаленное, не затемненное мелочными интересами; нужно преобладание высоты нравственной над сотоварищами – государями того времени; нужна кроткая и привлекательная личность; нужно личное оскорбление против Наполеона. И все это есть в Александре I; все это подготовлено бесчисленными так называемыми случайностями всей его прошедшей жизни: и воспитанием, и либеральными начинаниями, и окружающими советниками, и Аустерлицем, и Тильзитом, и Эрфуртом.
Во время народной войны лицо это бездействует, так как оно не нужно. Но как скоро является необходимость общей европейской войны, лицо это в данный момент является на свое место и, соединяя европейские народы, ведет их к цели.
Цель достигнута. После последней войны 1815 года Александр находится на вершине возможной человеческой власти. Как же он употребляет ее?
Александр I, умиротворитель Европы, человек, с молодых лет стремившийся только к благу своих народов, первый зачинщик либеральных нововведений в своем отечестве, теперь, когда, кажется, он владеет наибольшей властью и потому возможностью сделать благо своих народов, в то время как Наполеон в изгнании делает детские и лживые планы о том, как бы он осчастливил человечество, если бы имел власть, Александр I, исполнив свое призвание и почуяв на себе руку божию, вдруг признает ничтожность этой мнимой власти, отворачивается от нее, передает ее в руки презираемых им и презренных людей и говорит только:
– «Не нам, не нам, а имени твоему!» Я человек тоже, как и вы; оставьте меня жить, как человека, и думать о своей душе и о боге.

Как солнце и каждый атом эфира есть шар, законченный в самом себе и вместе с тем только атом недоступного человеку по огромности целого, – так и каждая личность носит в самой себе свои цели и между тем носит их для того, чтобы служить недоступным человеку целям общим.
Пчела, сидевшая на цветке, ужалила ребенка. И ребенок боится пчел и говорит, что цель пчелы состоит в том, чтобы жалить людей. Поэт любуется пчелой, впивающейся в чашечку цветка, и говорит, цель пчелы состоит во впивании в себя аромата цветов. Пчеловод, замечая, что пчела собирает цветочную пыль к приносит ее в улей, говорит, что цель пчелы состоит в собирании меда. Другой пчеловод, ближе изучив жизнь роя, говорит, что пчела собирает пыль для выкармливанья молодых пчел и выведения матки, что цель ее состоит в продолжении рода. Ботаник замечает, что, перелетая с пылью двудомного цветка на пестик, пчела оплодотворяет его, и ботаник в этом видит цель пчелы. Другой, наблюдая переселение растений, видит, что пчела содействует этому переселению, и этот новый наблюдатель может сказать, что в этом состоит цель пчелы. Но конечная цель пчелы не исчерпывается ни тою, ни другой, ни третьей целью, которые в состоянии открыть ум человеческий. Чем выше поднимается ум человеческий в открытии этих целей, тем очевиднее для него недоступность конечной цели.
Человеку доступно только наблюдение над соответственностью жизни пчелы с другими явлениями жизни. То же с целями исторических лиц и народов.


Свадьба Наташи, вышедшей в 13 м году за Безухова, было последнее радостное событие в старой семье Ростовых. В тот же год граф Илья Андреевич умер, и, как это всегда бывает, со смертью его распалась старая семья.
События последнего года: пожар Москвы и бегство из нее, смерть князя Андрея и отчаяние Наташи, смерть Пети, горе графини – все это, как удар за ударом, падало на голову старого графа. Он, казалось, не понимал и чувствовал себя не в силах понять значение всех этих событий и, нравственно согнув свою старую голову, как будто ожидал и просил новых ударов, которые бы его покончили. Он казался то испуганным и растерянным, то неестественно оживленным и предприимчивым.
Свадьба Наташи на время заняла его своей внешней стороной. Он заказывал обеды, ужины и, видимо, хотел казаться веселым; но веселье его не сообщалось, как прежде, а, напротив, возбуждало сострадание в людях, знавших и любивших его.
После отъезда Пьера с женой он затих и стал жаловаться на тоску. Через несколько дней он заболел и слег в постель. С первых дней его болезни, несмотря на утешения докторов, он понял, что ему не вставать. Графиня, не раздеваясь, две недели провела в кресле у его изголовья. Всякий раз, как она давала ему лекарство, он, всхлипывая, молча целовал ее руку. В последний день он, рыдая, просил прощения у жены и заочно у сына за разорение именья – главную вину, которую он за собой чувствовал. Причастившись и особоровавшись, он тихо умер, и на другой день толпа знакомых, приехавших отдать последний долг покойнику, наполняла наемную квартиру Ростовых. Все эти знакомые, столько раз обедавшие и танцевавшие у него, столько раз смеявшиеся над ним, теперь все с одинаковым чувством внутреннего упрека и умиления, как бы оправдываясь перед кем то, говорили: «Да, там как бы то ни было, а прекрасжейший был человек. Таких людей нынче уж не встретишь… А у кого ж нет своих слабостей?..»
Именно в то время, когда дела графа так запутались, что нельзя было себе представить, чем это все кончится, если продолжится еще год, он неожиданно умер.
Николай был с русскими войсками в Париже, когда к нему пришло известие о смерти отца. Он тотчас же подал в отставку и, не дожидаясь ее, взял отпуск и приехал в Москву. Положение денежных дел через месяц после смерти графа совершенно обозначилось, удивив всех громадностию суммы разных мелких долгов, существования которых никто и не подозревал. Долгов было вдвое больше, чем имения.
Родные и друзья советовали Николаю отказаться от наследства. Но Николай в отказе от наследства видел выражение укора священной для него памяти отца и потому не хотел слышать об отказе и принял наследство с обязательством уплаты долгов.
Кредиторы, так долго молчавшие, будучи связаны при жизни графа тем неопределенным, но могучим влиянием, которое имела на них его распущенная доброта, вдруг все подали ко взысканию. Явилось, как это всегда бывает, соревнование – кто прежде получит, – и те самые люди, которые, как Митенька и другие, имели безденежные векселя – подарки, явились теперь самыми требовательными кредиторами. Николаю не давали ни срока, ни отдыха, и те, которые, по видимому, жалели старика, бывшего виновником их потери (если были потери), теперь безжалостно накинулись на очевидно невинного перед ними молодого наследника, добровольно взявшего на себя уплату.
Ни один из предполагаемых Николаем оборотов не удался; имение с молотка было продано за полцены, а половина долгов оставалась все таки не уплаченною. Николай взял предложенные ему зятем Безуховым тридцать тысяч для уплаты той части долгов, которые он признавал за денежные, настоящие долги. А чтобы за оставшиеся долги не быть посаженным в яму, чем ему угрожали кредиторы, он снова поступил на службу.
Ехать в армию, где он был на первой вакансии полкового командира, нельзя было потому, что мать теперь держалась за сына, как за последнюю приманку жизни; и потому, несмотря на нежелание оставаться в Москве в кругу людей, знавших его прежде, несмотря на свое отвращение к статской службе, он взял в Москве место по статской части и, сняв любимый им мундир, поселился с матерью и Соней на маленькой квартире, на Сивцевом Вражке.
Наташа и Пьер жили в это время в Петербурге, не имея ясного понятия о положении Николая. Николай, заняв у зятя деньги, старался скрыть от него свое бедственное положение. Положение Николая было особенно дурно потому, что своими тысячью двумястами рублями жалованья он не только должен был содержать себя, Соню и мать, но он должен был содержать мать так, чтобы она не замечала, что они бедны. Графиня не могла понять возможности жизни без привычных ей с детства условий роскоши и беспрестанно, не понимая того, как это трудно было для сына, требовала то экипажа, которого у них не было, чтобы послать за знакомой, то дорогого кушанья для себя и вина для сына, то денег, чтобы сделать подарок сюрприз Наташе, Соне и тому же Николаю.
Соня вела домашнее хозяйство, ухаживала за теткой, читала ей вслух, переносила ее капризы и затаенное нерасположение и помогала Николаю скрывать от старой графини то положение нужды, в котором они находились. Николай чувствовал себя в неоплатном долгу благодарности перед Соней за все, что она делала для его матери, восхищался ее терпением и преданностью, но старался отдаляться от нее.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что не в чем было упрекать ее. В ней было все, за что ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто все то, что было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Положение Николая становилось хуже и хуже. Мысль о том, чтобы откладывать из своего жалованья, оказалась мечтою. Он не только не откладывал, но, удовлетворяя требования матери, должал по мелочам. Выхода из его положения ему не представлялось никакого. Мысль о женитьбе на богатой наследнице, которую ему предлагали его родственницы, была ему противна. Другой выход из его положения – смерть матери – никогда не приходила ему в голову. Он ничего не желал, ни на что не надеялся; и в самой глубине души испытывал мрачное и строгое наслаждение в безропотном перенесении своего положения. Он старался избегать прежних знакомых с их соболезнованием и предложениями оскорбительной помощи, избегал всякого рассеяния и развлечения, даже дома ничем не занимался, кроме раскладывания карт с своей матерью, молчаливыми прогулками по комнате и курением трубки за трубкой. Он как будто старательно соблюдал в себе то мрачное настроение духа, в котором одном он чувствовал себя в состоянии переносить свое положение.


В начале зимы княжна Марья приехала в Москву. Из городских слухов она узнала о положении Ростовых и о том, как «сын жертвовал собой для матери», – так говорили в городе.
«Я и не ожидала от него другого», – говорила себе княжна Марья, чувствуя радостное подтверждение своей любви к нему. Вспоминая свои дружеские и почти родственные отношения ко всему семейству, она считала своей обязанностью ехать к ним. Но, вспоминая свои отношения к Николаю в Воронеже, она боялась этого. Сделав над собой большое усилие, она, однако, через несколько недель после своего приезда в город приехала к Ростовым.