Движение Сопротивления (Нидерланды)

Движение Сопротивления в Голландии — организованное сопротивление немецкой оккупации в Голландии во время Второй мировой войны. Развивалось относительно медленно, больший размах приобрело в 1944 году, основными направлениями деятельности были: передача разведывательных данных, подрыв систем связи, внутренний саботаж.

Вторжение вермахта и оккупация Голландии

10 мая 1940 года немецкие войска без объявления войны вторглись на территорию объявившего нейтралитет Королевства Нидерланды. Через три дня поражение голландцев стало очевидным. Королева Вильгельмина и члены правительства покинули страну, улетев в Лондон.

14 мая немецкая авиация разбомбила Роттердам, под развалинами домов погибло свыше тысячи мирных жителей. В 21:30 главнокомандующий голландской армии генерал Хендрик Винкельман подписал акт капитуляции, и немецкие танки вошли в Амстердам.

Оккупационный режим

После захвата страны немецкие власти назначили рейхскомиссаром Нидерландов австрийца Артура Зейсс-Инкварта, который вступил в должность 29 мая, он убеждал граждан Голландии, что немцы не собираются угнетать эту страну или навязывать ей свою идеологию. Однако постепенно обстановка ухудшалась, в первую очередь оккупация отразилась на еврейском населении страны, которое высылалось в концентрационные лагеря, многие погибли.

Деятельность движения Сопротивления

Движение Сопротивления в Нидерландах имело децентрализованный характер, в стране одновременно действовали несколько сравнительно небольших подпольных организаций и групп, которые вели антинемецкую деятельность независимо друг от друга. Определенное распространение среди населения страны получили пассивные формы стихийного сопротивления и мелкого саботажа (неисполнение распоряжений оккупационных властей, предоставление помощи лицам, находившимся на нелегальном положении…). Развитие организованных форм движения Сопротивления происходило медленно, в условиях репрессий со стороны немецкой оккупационной администрации (застигнутых при совершении антинемецких действий расстреливали на месте без суда). Открытый ландшафт и высокая плотность населения также ограничивали возможности вести нелегальную деятельность.

Важную роль в движении Сопротивления играли голландские коммунисты:

• 15 мая 1940 года на совещании в Амстердаме руководство голландской коммунистической партии приняло решение о переходе на нелегальное положение и организации сопротивления немецким оккупантам. В июле 1940 года компартия была запрещена.
• в ноябре 1940 года голландские коммунисты начали выпуск газеты «De Waarheid», также был налажен выпуск местных изданий («De Vonk», «Het Noorderlicht», «Het Compas», «Tribune») и распространение листовок. Несколько позже началось создание военной организации («Militair Contact»).

В целом, в период борьбы против нацистов погибло свыше половины членов Коммунистической партии Нидерландов..

Летом 1940 года в Харлеме преподаватель профессионального училища Б. Эйзердраат создал подпольную группу «гёзов» («De Geuzen»), которая начала распространение листовок. Организация действовала в Харлеме и в районе Флардингена. В ноябре 1940 года организация была разгромлена — 15 человек были арестованы, а Б. Эйзердраат — расстрелян. В общей сложности, оккупантами были выявлены и арестованы 37 участников этой организации, 18 из них были расстреляны.

Подпольная организация, которая объединяла протестантов, с 31 августа 1940 года занималась изданием газеты «Фрей Недерланд» («Vrij Nederland»). Подпольная организация, которая объединяла сторонников социал-демократов, с 11 августа 1941 года занималась изданием газеты «Хет пароол» («Het Parool»), её активисты призывали население Голландии к стихийному сопротивлению. Среди активистов организации был Адриан Альтхофф (редактор газеты «Het Volk», арестован и расстрелян в 1943 году) и несколько журналистов.

Антифашистская деятельность принимала различные формы. Группы подделывали продовольственные карточки, печатали фальшивые деньги, издавали подпольные газеты («Waarheid», «Trouw» и др.), осуществляли саботаж на линиях связи и железных дорогах, распределяли пищу и товары, спасали еврейское население.

• осенью 1940 года начались волнения безработных в городах Борн и Амерсфорт, в результате, 12 ноября 1940 года власти пошли на уступки и отказались от увеличения продолжительности рабочего дня;
• в конце ноября 1940 года состоялась студенческая демонстрация протеста, в которой приняли участие студенты Лейденского университета и Высшего технического училища в Делфте;
• 15 февраля 1941 года голландские коммунисты провели демонстрацию в Амстердаме;
• 17-18 февраля 1941 года голландская компартия организовала забастовку металлистов Амстердама в знак протеста против отправки голландских рабочих в Германию;
• 25 февраля 1941 года Коммунистическая партия Нидерландов совместно с профсоюзами призвала к забастовке, получившей название «Февральская стачка». Это был беспримерный случай сопротивления: в оккупированной стране организована всеобщая забастовка рабочих и служащих — от докеров до работников банков и продавцов в знак протеста против еврейских погромов. Стачка быстро охватила почти все города Голландии, однако в течение трех дней была подавлена. 9 человек были убиты и 24 ранены во время разгона протестующих, еще 4 — приговорены к смертной казни и казнены, несколько сотен человек были арестованы.

12 августа 1941 года немецкие оккупационные власти объявили о роспуске профсоюзов.

Весной 1942 года по инициативе голландской коммунистической партии в стране была создана еще одна подпольная организация «Нидерландская народная милиция» («De Nederlandse Volksmilitie»), в состав которой вошли коммунисты и беспартийные антифашисты. Под руководством С. Дормитса, активисты организации занимались саботажем и диверсиями на железных дорогах. В середине 1942 года организация понесла тяжелые потери, были арестованы более 100 участников, однако оставшиеся активисты продолжили деятельность, в октябре 1942 года они взорвали крупный склад вермахта в Гааге.

1943

В начале 1943 года была создана «Национальная организация помощи скрывающимся» («Landelijke Organisatie voor hulp aan onderduikers»), которой руководил священник Фритс Сломм. Активисты организации оказывали помощь людям, находившимся на нелегальном положении, скрывавшимся от оккупационных властей.

Также, в начале 1943 года в результате проведения нескольких облав и агентурной работы немцы сумели нанести тяжёлый удар по руководству компартии Голландии — погибли двое из трёх членов «руководящей тройки» КПН (Лу Янсен и Ян Дитерс), а также резервный член тройки Ян Янзен.

В феврале 1943 года в Гааге участниками движения Сопротивления из ячейки CS-6 был застрелен генерал-лейтенант голландской армии Х. Сейфард (Hendrik A. Seyffardt), руководивший набором голландских добровольцев в войска СС.

В марте 1943 бывшие военные полицейские, ставшие сотрудниками гражданской полиции, отказались арестовывать евреев. Один из них, Хендрик Дрогт, после ареста СД сумел сбежать и стал участником движения Сопротивления, спасая пилотов союзников и евреев.

27 марта 1943 года подпольная группа из 9 человек, которой руководил архитектор ван дер Веен, разоружив охранников, сожгла адресный стол в Амстердаме.

29 апреля 1943 года в стране началась массовая забастовка против отправки на принудительные работы в Германию 300 тыс. голландских военнопленных. Забастовка продолжалась до 7 мая 1943 года, в ней приняло участие 1 млн человек. Выступления были жестоко подавлены оккупационными властями: 95 человек было убито и 400 ранено во время разгона протестующих, еще 80 — казнены по приговору военно-полевых судов, свыше 900 человек были арестованы и отправлены в тюрьмы и концентрационные лагеря.

1 мая 1943 года был создан Совет Сопротивления («Raad van Verzet»), в состав которого вошли коммунисты и несколько небольших союзных организаций, в подчинении Совета имелось около 2 тыс. организованных активистов.

В июне 1943 года протестантскими кругами была создана организация «Кнок-плуген» (от «Knokploeg», «боевые дружины»), активисты которой совершали нападения на адресные бюро и иные оккупационные учреждения, освобождали задержанных, похищали продовольственные карточки, бланки документов, материальные ценности и денежные средства, которые использовали на развитие антинемецкой деятельности.

27-28 июня 1943 года имело место протестное выступление врачей, в котором приняли участие 1,7 тыс. медицинских работников. В результате, оккупационные власти отказались от идеи создания «Союза врачей».

Сторонниками правительства была создана военизированная организация «Орде-диенст» («Служба порядка»), в состав которой вошли офицеры и военнослужащие голландской армии. Организация занималась ведением разведки в интересах западных союзников и получала помощь от Великобритании.

1944—1945

Весной 1944 года была создана координационная структура голландского движения Сопротивления — «треугольник», в состав которого вошли представители «Орде-диенст», «боевые дружины» и Совет свободы. Деятельность структуры определяли сторонники политики выжидания.

После высадки войск союзников в Нормандии в июне 1944 года, освободительное движение в стране набрало подъём. Возросла потребность в разведывательных данных о немецких укреплениях.

К сентябрю 1944 года часть страны была освобождена в ходе Голландской наступательной операции союзников, однако последовавшее контрнаступление немцев отложило освобождение страны до мая 1945 года.

5 сентября 1944 года полковник Х. Коот объявил о создании в Голландии «Внутренней армии» («Nederlandse Binnenlandse Strijdkrachten»), объединявшей сторонников эмигрантского правительства. В состав NBS вошли члены подпольной организации «Ordedienst», а также офицеры и военнослужащие голландской армии, она начала получать оружие от западных союзников.

Вечером 17 сентября, в день начала Голландской операции по решению премьер-министра в изгнании Питера Сьёрдса Гербранди подпольное «Радио Оранье» («Оранжевое радио») призвало ко всеобщей забастовке на железной дороге. Подавляющее большинство служащих железной дороги, штат которой составлял 30 тысяч человек, оставили рабочие места, многие ушли в подполье.

18 сентября 1944 года официальные сообщения в прессе давали понять: «остановка железных дорог означает прекращение поставок еды». В результате голодной зимы 1944 года погибло 18 000 голландцев.

27 октября 1944 года Х. Коот отдал приказ о запрете проведения диверсий без санкции командования «Внутренней армии», против которого выступили Совет свободы и «боевые дружины», но после того, как в ноябре 1944 года погибли И. А. ван Бейнен (руководитель «боевых дружин») и Тейссен (руководивший деятельностью боевых групп Совета свободы), активность движения Сопротивления в Голландии пошла на спад.

Вечером 6 марта 1945 года на дороге между Арнемом и Апелдорном бойцы голландского Сопротивления совершили покушение на Высшего руководителя СС и полиции в Нидерландах обергруппенфюрера СС Ганса Раутера, который был ранен несколькими выстрелами и притворился мёртвым.

В ночь с 5 на 6 апреля 1945 года на острове Тексел подняли восстание советские военнопленные, боевые действия продолжались до 9 апреля, когда к немецким войскам на острове прибыло подкрепление. В дальнейшем уцелевшие участники восстания перешли к партизанской деятельности, которая продолжалась до высадки на остров западных союзников в мае 1945 года. В целом, в ходе восстания погибли 570 из 800 советских военнопленных, 89 голландцев и 460 немцев.

Последние подразделения немецких войск в Амстердаме и в северной Голландии капитулировали 6 мая 1945 года.

Иностранная военная помощь

Движение Сопротивления в Голландии получало помощь от Великобритании и США. В период с 8 ноября 1941 года до 21 апреля 1943 года английские спецслужбы подготовили и перебросили на территорию Голландии 53 агента, однако в результате предательства одного из агентов, немецкие контрразведывательные органы арестовали всех остальных (из 52 человек 47 были казнены, а остальные продолжили работать под немецким контролем), это позволило немцам начать «радиоигру» (получившую название операция «Nordpol») и в 1942—1944 годы получить значительное количество вооружения, боеприпасов и снаряжения «для голландского движения Сопротивления».

В период с сентября 1944 года до апреля 1945 года английские самолёты совершили 600 самолёто-вылетов, в ходе которых для голландского движения Сопротивления было сброшено 35 тыс. единиц огнестрельного оружия, несколько миллионов патронов и иное военное имущество

Результат оккупации

В период оккупации в Голландии погибли 199 тыс. человек (в том числе, 2500 участников движения Сопротивления), общий ущерб экономике страны составил 20 млрд. гульденов, а государственный долг увеличился с 5,5 млрд гульденов в 1939 году до 19,5 млрд гульденов.

Послевоенные события

• королевским указом от 3 мая 1946 года была учреждена награда для участников движения Сопротивления — орден «Крест Сопротивления» (Verzetskruis 1940—1945), которым были награждены 95 героев голландского Сопротивления (при этом, 94 из 95 награждённых были награждены посмертно).
• 374 погибших участников движения Сопротивления были захоронены на мемориальном кладбище в Блумендале.
• в Амстердаме был открыт Музей Сопротивления

Отражение в культуре и искусстве

• х/ф «Солдат Оранжевой страны» (1977)
• х/ф «Чёрная книга» (2006)
• Call of Duty: United Offensive

Литература и источники

• Г. Г. Бауман. Апрельско-майская забастовка 1943 г. и её значение в борьбе народа Нидерландов против фашизма // «Известия Северо-Кавказского центра высшей школы» (серия «Общественные науки»), № 2, 1976.
• Е. П. Красильников. Движение Сопротивления в Нидерландах в освещении зарубежной историографии // Зарубежная историография антифашистского движения Сопротивления в странах западной Европы / сб., АН СССР, институт всеобщей истории. М., 1988. стр.106-125
• Эдвард Кукридж. Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940—1945. М., Центрполиграф, 2003. — 496 стр.
• Г. Гискес. [militera.lib.ru/memo/german/giskes_h01/index.html Операция «Северный полюс». Тайная война абвера в странах Северной Европы]. — М.: Центрполиграф, 2004.

Отрывок, характеризующий Движение Сопротивления (Нидерланды)

– Так вот кого мне жалко – человеческого достоинства, спокойствия совести, чистоты, а не их спин и лбов, которые, сколько ни секи, сколько ни брей, всё останутся такими же спинами и лбами.
– Нет, нет и тысячу раз нет, я никогда не соглашусь с вами, – сказал Пьер.


Вечером князь Андрей и Пьер сели в коляску и поехали в Лысые Горы. Князь Андрей, поглядывая на Пьера, прерывал изредка молчание речами, доказывавшими, что он находился в хорошем расположении духа.
Он говорил ему, указывая на поля, о своих хозяйственных усовершенствованиях.
Пьер мрачно молчал, отвечая односложно, и казался погруженным в свои мысли.
Пьер думал о том, что князь Андрей несчастлив, что он заблуждается, что он не знает истинного света и что Пьер должен притти на помощь ему, просветить и поднять его. Но как только Пьер придумывал, как и что он станет говорить, он предчувствовал, что князь Андрей одним словом, одним аргументом уронит всё в его ученьи, и он боялся начать, боялся выставить на возможность осмеяния свою любимую святыню.
– Нет, отчего же вы думаете, – вдруг начал Пьер, опуская голову и принимая вид бодающегося быка, отчего вы так думаете? Вы не должны так думать.
– Про что я думаю? – спросил князь Андрей с удивлением.
– Про жизнь, про назначение человека. Это не может быть. Я так же думал, и меня спасло, вы знаете что? масонство. Нет, вы не улыбайтесь. Масонство – это не религиозная, не обрядная секта, как и я думал, а масонство есть лучшее, единственное выражение лучших, вечных сторон человечества. – И он начал излагать князю Андрею масонство, как он понимал его.
Он говорил, что масонство есть учение христианства, освободившегося от государственных и религиозных оков; учение равенства, братства и любви.
– Только наше святое братство имеет действительный смысл в жизни; всё остальное есть сон, – говорил Пьер. – Вы поймите, мой друг, что вне этого союза всё исполнено лжи и неправды, и я согласен с вами, что умному и доброму человеку ничего не остается, как только, как вы, доживать свою жизнь, стараясь только не мешать другим. Но усвойте себе наши основные убеждения, вступите в наше братство, дайте нам себя, позвольте руководить собой, и вы сейчас почувствуете себя, как и я почувствовал частью этой огромной, невидимой цепи, которой начало скрывается в небесах, – говорил Пьер.
Князь Андрей, молча, глядя перед собой, слушал речь Пьера. Несколько раз он, не расслышав от шума коляски, переспрашивал у Пьера нерасслышанные слова. По особенному блеску, загоревшемуся в глазах князя Андрея, и по его молчанию Пьер видел, что слова его не напрасны, что князь Андрей не перебьет его и не будет смеяться над его словами.
Они подъехали к разлившейся реке, которую им надо было переезжать на пароме. Пока устанавливали коляску и лошадей, они прошли на паром.
Князь Андрей, облокотившись о перила, молча смотрел вдоль по блестящему от заходящего солнца разливу.
– Ну, что же вы думаете об этом? – спросил Пьер, – что же вы молчите?
– Что я думаю? я слушал тебя. Всё это так, – сказал князь Андрей. – Но ты говоришь: вступи в наше братство, и мы тебе укажем цель жизни и назначение человека, и законы, управляющие миром. Да кто же мы – люди? Отчего же вы всё знаете? Отчего я один не вижу того, что вы видите? Вы видите на земле царство добра и правды, а я его не вижу.
Пьер перебил его. – Верите вы в будущую жизнь? – спросил он.
– В будущую жизнь? – повторил князь Андрей, но Пьер не дал ему времени ответить и принял это повторение за отрицание, тем более, что он знал прежние атеистические убеждения князя Андрея.
– Вы говорите, что не можете видеть царства добра и правды на земле. И я не видал его и его нельзя видеть, ежели смотреть на нашу жизнь как на конец всего. На земле, именно на этой земле (Пьер указал в поле), нет правды – всё ложь и зло; но в мире, во всем мире есть царство правды, и мы теперь дети земли, а вечно дети всего мира. Разве я не чувствую в своей душе, что я составляю часть этого огромного, гармонического целого. Разве я не чувствую, что я в этом огромном бесчисленном количестве существ, в которых проявляется Божество, – высшая сила, как хотите, – что я составляю одно звено, одну ступень от низших существ к высшим. Ежели я вижу, ясно вижу эту лестницу, которая ведет от растения к человеку, то отчего же я предположу, что эта лестница прерывается со мною, а не ведет дальше и дальше. Я чувствую, что я не только не могу исчезнуть, как ничто не исчезает в мире, но что я всегда буду и всегда был. Я чувствую, что кроме меня надо мной живут духи и что в этом мире есть правда.
– Да, это учение Гердера, – сказал князь Андрей, – но не то, душа моя, убедит меня, а жизнь и смерть, вот что убеждает. Убеждает то, что видишь дорогое тебе существо, которое связано с тобой, перед которым ты был виноват и надеялся оправдаться (князь Андрей дрогнул голосом и отвернулся) и вдруг это существо страдает, мучается и перестает быть… Зачем? Не может быть, чтоб не было ответа! И я верю, что он есть…. Вот что убеждает, вот что убедило меня, – сказал князь Андрей.
– Ну да, ну да, – говорил Пьер, – разве не то же самое и я говорю!
– Нет. Я говорю только, что убеждают в необходимости будущей жизни не доводы, а то, когда идешь в жизни рука об руку с человеком, и вдруг человек этот исчезнет там в нигде, и ты сам останавливаешься перед этой пропастью и заглядываешь туда. И, я заглянул…
– Ну так что ж! вы знаете, что есть там и что есть кто то? Там есть – будущая жизнь. Кто то есть – Бог.
Князь Андрей не отвечал. Коляска и лошади уже давно были выведены на другой берег и уже заложены, и уж солнце скрылось до половины, и вечерний мороз покрывал звездами лужи у перевоза, а Пьер и Андрей, к удивлению лакеев, кучеров и перевозчиков, еще стояли на пароме и говорили.
– Ежели есть Бог и есть будущая жизнь, то есть истина, есть добродетель; и высшее счастье человека состоит в том, чтобы стремиться к достижению их. Надо жить, надо любить, надо верить, – говорил Пьер, – что живем не нынче только на этом клочке земли, а жили и будем жить вечно там во всем (он указал на небо). Князь Андрей стоял, облокотившись на перила парома и, слушая Пьера, не спуская глаз, смотрел на красный отблеск солнца по синеющему разливу. Пьер замолк. Было совершенно тихо. Паром давно пристал, и только волны теченья с слабым звуком ударялись о дно парома. Князю Андрею казалось, что это полосканье волн к словам Пьера приговаривало: «правда, верь этому».
Князь Андрей вздохнул, и лучистым, детским, нежным взглядом взглянул в раскрасневшееся восторженное, но всё робкое перед первенствующим другом, лицо Пьера.
– Да, коли бы это так было! – сказал он. – Однако пойдем садиться, – прибавил князь Андрей, и выходя с парома, он поглядел на небо, на которое указал ему Пьер, и в первый раз, после Аустерлица, он увидал то высокое, вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что то давно заснувшее, что то лучшее что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе. Чувство это исчезло, как скоро князь Андрей вступил опять в привычные условия жизни, но он знал, что это чувство, которое он не умел развить, жило в нем. Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь.


Уже смерклось, когда князь Андрей и Пьер подъехали к главному подъезду лысогорского дома. В то время как они подъезжали, князь Андрей с улыбкой обратил внимание Пьера на суматоху, происшедшую у заднего крыльца. Согнутая старушка с котомкой на спине, и невысокий мужчина в черном одеянии и с длинными волосами, увидав въезжавшую коляску, бросились бежать назад в ворота. Две женщины выбежали за ними, и все четверо, оглядываясь на коляску, испуганно вбежали на заднее крыльцо.
– Это Машины божьи люди, – сказал князь Андрей. – Они приняли нас за отца. А это единственно, в чем она не повинуется ему: он велит гонять этих странников, а она принимает их.
– Да что такое божьи люди? – спросил Пьер.
Князь Андрей не успел отвечать ему. Слуги вышли навстречу, и он расспрашивал о том, где был старый князь и скоро ли ждут его.
Старый князь был еще в городе, и его ждали каждую минуту.
Князь Андрей провел Пьера на свою половину, всегда в полной исправности ожидавшую его в доме его отца, и сам пошел в детскую.
– Пойдем к сестре, – сказал князь Андрей, возвратившись к Пьеру; – я еще не видал ее, она теперь прячется и сидит с своими божьими людьми. Поделом ей, она сконфузится, а ты увидишь божьих людей. C'est curieux, ma parole. [Это любопытно, честное слово.]
– Qu'est ce que c'est que [Что такое] божьи люди? – спросил Пьер
– А вот увидишь.
Княжна Марья действительно сконфузилась и покраснела пятнами, когда вошли к ней. В ее уютной комнате с лампадами перед киотами, на диване, за самоваром сидел рядом с ней молодой мальчик с длинным носом и длинными волосами, и в монашеской рясе.
На кресле, подле, сидела сморщенная, худая старушка с кротким выражением детского лица.
– Andre, pourquoi ne pas m'avoir prevenu? [Андрей, почему не предупредили меня?] – сказала она с кротким упреком, становясь перед своими странниками, как наседка перед цыплятами.
– Charmee de vous voir. Je suis tres contente de vous voir, [Очень рада вас видеть. Я так довольна, что вижу вас,] – сказала она Пьеру, в то время, как он целовал ее руку. Она знала его ребенком, и теперь дружба его с Андреем, его несчастие с женой, а главное, его доброе, простое лицо расположили ее к нему. Она смотрела на него своими прекрасными, лучистыми глазами и, казалось, говорила: «я вас очень люблю, но пожалуйста не смейтесь над моими ». Обменявшись первыми фразами приветствия, они сели.
– А, и Иванушка тут, – сказал князь Андрей, указывая улыбкой на молодого странника.
– Andre! – умоляюще сказала княжна Марья.
– Il faut que vous sachiez que c'est une femme, [Знай, что это женщина,] – сказал Андрей Пьеру.
– Andre, au nom de Dieu! [Андрей, ради Бога!] – повторила княжна Марья.
Видно было, что насмешливое отношение князя Андрея к странникам и бесполезное заступничество за них княжны Марьи были привычные, установившиеся между ними отношения.
– Mais, ma bonne amie, – сказал князь Андрей, – vous devriez au contraire m'etre reconaissante de ce que j'explique a Pierre votre intimite avec ce jeune homme… [Но, мой друг, ты должна бы быть мне благодарна, что я объясняю Пьеру твою близость к этому молодому человеку.]
– Vraiment? [Правда?] – сказал Пьер любопытно и серьезно (за что особенно ему благодарна была княжна Марья) вглядываясь через очки в лицо Иванушки, который, поняв, что речь шла о нем, хитрыми глазами оглядывал всех.
Княжна Марья совершенно напрасно смутилась за своих. Они нисколько не робели. Старушка, опустив глаза, но искоса поглядывая на вошедших, опрокинув чашку вверх дном на блюдечко и положив подле обкусанный кусочек сахара, спокойно и неподвижно сидела на своем кресле, ожидая, чтобы ей предложили еще чаю. Иванушка, попивая из блюдечка, исподлобья лукавыми, женскими глазами смотрел на молодых людей.
– Где, в Киеве была? – спросил старуху князь Андрей.
– Была, отец, – отвечала словоохотливо старуха, – на самое Рожество удостоилась у угодников сообщиться святых, небесных тайн. А теперь из Колязина, отец, благодать великая открылась…
– Что ж, Иванушка с тобой?
– Я сам по себе иду, кормилец, – стараясь говорить басом, сказал Иванушка. – Только в Юхнове с Пелагеюшкой сошлись…
Пелагеюшка перебила своего товарища; ей видно хотелось рассказать то, что она видела.
– В Колязине, отец, великая благодать открылась.
– Что ж, мощи новые? – спросил князь Андрей.
– Полно, Андрей, – сказала княжна Марья. – Не рассказывай, Пелагеюшка.
– Ни… что ты, мать, отчего не рассказывать? Я его люблю. Он добрый, Богом взысканный, он мне, благодетель, рублей дал, я помню. Как была я в Киеве и говорит мне Кирюша юродивый – истинно Божий человек, зиму и лето босой ходит. Что ходишь, говорит, не по своему месту, в Колязин иди, там икона чудотворная, матушка пресвятая Богородица открылась. Я с тех слов простилась с угодниками и пошла…
Все молчали, одна странница говорила мерным голосом, втягивая в себя воздух.
– Пришла, отец мой, мне народ и говорит: благодать великая открылась, у матушки пресвятой Богородицы миро из щечки каплет…
– Ну хорошо, хорошо, после расскажешь, – краснея сказала княжна Марья.
– Позвольте у нее спросить, – сказал Пьер. – Ты сама видела? – спросил он.
– Как же, отец, сама удостоилась. Сияние такое на лике то, как свет небесный, а из щечки у матушки так и каплет, так и каплет…
– Да ведь это обман, – наивно сказал Пьер, внимательно слушавший странницу.
– Ах, отец, что говоришь! – с ужасом сказала Пелагеюшка, за защитой обращаясь к княжне Марье.
– Это обманывают народ, – повторил он.
– Господи Иисусе Христе! – крестясь сказала странница. – Ох, не говори, отец. Так то один анарал не верил, сказал: «монахи обманывают», да как сказал, так и ослеп. И приснилось ему, что приходит к нему матушка Печерская и говорит: «уверуй мне, я тебя исцелю». Вот и стал проситься: повези да повези меня к ней. Это я тебе истинную правду говорю, сама видела. Привезли его слепого прямо к ней, подошел, упал, говорит: «исцели! отдам тебе, говорит, в чем царь жаловал». Сама видела, отец, звезда в ней так и вделана. Что ж, – прозрел! Грех говорить так. Бог накажет, – поучительно обратилась она к Пьеру.
– Как же звезда то в образе очутилась? – спросил Пьер.
– В генералы и матушку произвели? – сказал князь Aндрей улыбаясь.
Пелагеюшка вдруг побледнела и всплеснула руками.
– Отец, отец, грех тебе, у тебя сын! – заговорила она, из бледности вдруг переходя в яркую краску.
– Отец, что ты сказал такое, Бог тебя прости. – Она перекрестилась. – Господи, прости его. Матушка, что ж это?… – обратилась она к княжне Марье. Она встала и чуть не плача стала собирать свою сумочку. Ей, видно, было и страшно, и стыдно, что она пользовалась благодеяниями в доме, где могли говорить это, и жалко, что надо было теперь лишиться благодеяний этого дома.
– Ну что вам за охота? – сказала княжна Марья. – Зачем вы пришли ко мне?…
– Нет, ведь я шучу, Пелагеюшка, – сказал Пьер. – Princesse, ma parole, je n'ai pas voulu l'offenser, [Княжна, я право, не хотел обидеть ее,] я так только. Ты не думай, я пошутил, – говорил он, робко улыбаясь и желая загладить свою вину. – Ведь это я, а он так, пошутил только.
Пелагеюшка остановилась недоверчиво, но в лице Пьера была такая искренность раскаяния, и князь Андрей так кротко смотрел то на Пелагеюшку, то на Пьера, что она понемногу успокоилась.


Странница успокоилась и, наведенная опять на разговор, долго потом рассказывала про отца Амфилохия, который был такой святой жизни, что от ручки его ладоном пахло, и о том, как знакомые ей монахи в последнее ее странствие в Киев дали ей ключи от пещер, и как она, взяв с собой сухарики, двое суток провела в пещерах с угодниками. «Помолюсь одному, почитаю, пойду к другому. Сосну, опять пойду приложусь; и такая, матушка, тишина, благодать такая, что и на свет Божий выходить не хочется».
Пьер внимательно и серьезно слушал ее. Князь Андрей вышел из комнаты. И вслед за ним, оставив божьих людей допивать чай, княжна Марья повела Пьера в гостиную.
– Вы очень добры, – сказала она ему.
– Ах, я право не думал оскорбить ее, я так понимаю и высоко ценю эти чувства!
Княжна Марья молча посмотрела на него и нежно улыбнулась. – Ведь я вас давно знаю и люблю как брата, – сказала она. – Как вы нашли Андрея? – спросила она поспешно, не давая ему времени сказать что нибудь в ответ на ее ласковые слова. – Он очень беспокоит меня. Здоровье его зимой лучше, но прошлой весной рана открылась, и доктор сказал, что он должен ехать лечиться. И нравственно я очень боюсь за него. Он не такой характер как мы, женщины, чтобы выстрадать и выплакать свое горе. Он внутри себя носит его. Нынче он весел и оживлен; но это ваш приезд так подействовал на него: он редко бывает таким. Ежели бы вы могли уговорить его поехать за границу! Ему нужна деятельность, а эта ровная, тихая жизнь губит его. Другие не замечают, а я вижу.