Движение Сопротивления (Чехословакия)

1939—1941 годы

Сопротивление оккупации страны нацистской Германией началось в Чехословакии с момента оккупации. В первые годы оккупации (1939—1941) оккупации сопротивление в основном носило характер саботажа на производстве, а также мирных демонстраций протеста, особенно с участием молодёжи и студентов. Так, 28 октября 1939 года пражские студенты и их преподаватели вышли на демонстрацию, чтобы отметить годовщину образования Чехословацкого государства. Войска оккупантов разогнали демонстрацию, при этом был застрелен студент медицинского факультета Ян Оплетал, похороны которого переросли в акцию протеста. 17 ноября немцы окружили студенческие общежития, более 1200 студентов были арестованы и заключены в концлагерь, девять из них были казнены. В память об этих событиях 17 ноября ежегодно отмечается как Международный день студентов.

Консолидация групп сопротивления

Руководство чешским движением Сопротивления осуществляло чехословацкое правительство в изгнании во главе с Эдвардом Бенешем, находившееся в Лондоне. Связь с подпольными организациями и координацию их деятельности на территории оккупированной Чехословакии осуществлял руководитель военной разведки Франтишек Моравец.

На территории оккупированной Чехословакии действовали четыре основные группы Сопротивления:Центральное командование сопротивления на родине (чеш. Ústřední vedení odboje domácího, ÚVOD), комитет «Мы остаёмся верными» (чеш. Petiční výbor Верни zůstaneme, PVVZ) и «Народная оборона» (чеш. Obrana národa, ON), а также подпольные группы Коммунистической партии Чехословакии (КПЧ), связанные с СССР. Большинство членов организаций Сопротивления составляли бывшие офицеры расформированной чехословацкой армии. В 1941 году ÚVOD одобрило политическую программу PVVZ, под названием «За свободу: к новой Чехословацкой Республике». Эта программа выражала приверженность демократическим идеалам бывшего президента Томаша Масарика и призывала к созданию республики социалистической направленности. ÚVOD не во всём разделяло политический курс Бенеша. В частности, летом 1941 года оно отклонило предложение Бенеша о частичным выселении судетских немцев после окончания войны, потребовав их полного изгнания, в конце концов Бенеш согласился с позицией ÚVOD.

По некоторым оценкам, в марте 1941 года Бенеш получил информацию о готовящемся нападении нацистской Германии на СССР, и, согласно его воспоминаниям, сообщил об этом американцам, англичанам и представителям Советского Союза. Нападение Германии на Советский Союз в июне 1941 года стало поворотным пунктом в развитии советско-чехословацких отношений, в том числе для чехословацкого Сопротивления, которое получало поддержку как от эмигрантского правительства в Лондоне, так и со стороны Москвы. В своём выступлении по лондонскому радио 24 июня 1941 года Бенеш заявил, что отношения между нашими двумя странами вернулись к ситуации, существовавшей до Мюнхена и старой дружбе.

КПЧ не входила в состав ÚVOD, сохраняя свою организационную самостоятельность, после нападения Германии на СССР её руководство призвало к единству действий всех антифашистских групп. С 1941 года начались регулярные заброски авиацией на территорию Чехословакии агентуры, подготовленной в Великобритании, для проведения разведки, саботажа и диверсий. Первой десантной операцией была операция «Бенджамин» 16 апреля 1941 года, потерпевшая неудачу. Вслед за ней последовали другие операции — «Процент»,«Сильвер А», «Сильвер В», «Антропоид», «Цинк», «Тин» и другие.

В 1944 году значительную роль сыграло Словацкое национальное восстание, продлившееся два месяца — с августа по октябрь. Несмотря на поражение, повстанцам удалось взять в плен двух министров обороны, Ф. Чатлоша и Й. Туранца, а также нанести вермахту значительные потери — 10 350 военнослужащих убитыми, 100 орудий и миномётов, 2 бронепоезда, 30 броневиков и бронемашин, свыше 1000 автомашин. Большую помощь восстанию оказало командование Советской армии и советские партизаны: в общей сложности в сентябре-октябре 1944 года СССР переправил восставшим на самолётах 796 тонн оружия, боеприпасов и иного военного имущества (не считая снаряжения 2-й чехословацкой парашютно-десантной бригады);

• 17 сентября 1944 года на освобожденную восставшими территорию Словакии был переброшен 1-й отдельный чехословацкий истребительный авиаполк (20 истребителей Ла-5);
• 6-9 октября на аэродром «Три дуба» была десантирована 2-я отдельная чехословацкая воздушно-десантная бригада и т. д.

Последним актом чехословацкого Сопротивления стало Пражское восстание 1945 года, организованное подпольной комендатурой Праги «Бартош» и поддержанное 1-й пехотной дивизией РОА.

Ликвидация Гейдриха

Самым известным актом чехословацкого Сопротивления стала ликвидация рейхспротектора Богемии и Моравии Рейнхарда Гейдриха 27 мая 1942 года, которую осуществили подготовленные в Великобритании чешские диверсанты — Ян Кубиш и Йозеф Габчик.

В ответ на это Гиммлер отдал приказ о проведении карательных мероприятий, в частности, было принято решение об уничтожении деревни Лидице. Вечером 9 июня деревня была окружена немцами. Все мужчины старше 16 лет (172 человека) были заперты на одной из ферм и утром расстреляны, 195 женщин были отправлены в концентрационный лагерь Равенсбрюк, дети доставлены в Центральное бюро по делам переселенцев города Лицманштадт (нем. Umwandererzentralstelle Litzmannstadt) и впоследствии распределены по немецким семьям, следы большинства из них были потеряны, а большинство построек деревни были сожжены. В октябре 1942 года, 1331 человек были приговорён к смертной казни немецкими судами в протекторате, в том числе 201 женщина. В числе арестованных были и последние оставшиеся на свободе члены UVOD.

27 мая 2009 года в Праге на месте покушения был открыт памятник участникам операции «Антропоид».

См. также

• Машин, Йозеф
• Оплетал, Ян
• Операция «Тин»
• Пражское восстание (1945)
• Словацкое национальное восстание

Литература

На русском языке

• Ян Чиерны. Словацкое национальное восстание и международные отношения. Братислава, 1974
• В. И. Клоков. Партизаны Словацких гор (о Словацком национальном восстании). Киев, Политиздат Украины, 1986. — 271 стр., илл.
• Так зарождалось братство: воспоминания участников Словацкого национального восстания / сост. В. А. Квитинский, А. П. Святогоров. Киев, Политиздат Украины, 1990. — 412 стр., илл.

На английском языке

• Beneš, Eduard. Memoirs of Dr. Eduard Benes: From Munich to New War and New Victory. Trans. By Godfrey Lias. Connecticut: Greenwood Press, 1954.
• Crampton, R.J. Eastern Europe in the Twentieth Century—and After. London and New York: Routledge, 1997. ISBN 0-415-16423-0
• Vojtěch Mastný, The Czechs Under Nazi Rule: The Failure of National Resistance, 1939—1942. New York: Columbia University Press, 1971. ISBN 0-231-03303-6
• W.V. Wallace, «The Czechs Under Nazi Rule: The Failure of National Resistance, 1939—1942.» The English Historical Review, Vol. 88, No. 348., July 1973.

На чешском языке

• Luža, Radomír. V Hitlerově objetí : Kapitoly z českého odboje. Překlad Tomáš Vrba. 1.. vyd. Praha : Torst, 2006. 536 s. ISBN 80-7215-286-6.
• Kol. Z počátků odboje 1938—1941. Praha : Naše vojsko, 1969. 517 s.
• KŘEN, Jan. V emigraci. Západní zahraniční odboj 1939—1940. Praha : Naše vojsko, 1969. 612 s.

Отрывок, характеризующий Движение Сопротивления (Чехословакия)

В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.
Пьер, задыхаясь от радости, подбежал к девочке и хотел взять ее на руки. Но, увидав чужого человека, золотушно болезненная, похожая на мать, неприятная на вид девочка закричала и бросилась бежать. Пьер, однако, схватил ее и поднял на руки; она завизжала отчаянно злобным голосом и своими маленькими ручонками стала отрывать от себя руки Пьера и сопливым ртом кусать их. Пьера охватило чувство ужаса и гадливости, подобное тому, которое он испытывал при прикосновении к какому нибудь маленькому животному. Но он сделал усилие над собою, чтобы не бросить ребенка, и побежал с ним назад к большому дому. Но пройти уже нельзя было назад той же дорогой; девки Аниски уже не было, и Пьер с чувством жалости и отвращения, прижимая к себе как можно нежнее страдальчески всхлипывавшую и мокрую девочку, побежал через сад искать другого выхода.


Когда Пьер, обежав дворами и переулками, вышел назад с своей ношей к саду Грузинского, на углу Поварской, он в первую минуту не узнал того места, с которого он пошел за ребенком: так оно было загромождено народом и вытащенными из домов пожитками. Кроме русских семей с своим добром, спасавшихся здесь от пожара, тут же было и несколько французских солдат в различных одеяниях. Пьер не обратил на них внимания. Он спешил найти семейство чиновника, с тем чтобы отдать дочь матери и идти опять спасать еще кого то. Пьеру казалось, что ему что то еще многое и поскорее нужно сделать. Разгоревшись от жара и беготни, Пьер в эту минуту еще сильнее, чем прежде, испытывал то чувство молодости, оживления и решительности, которое охватило его в то время, как он побежал спасать ребенка. Девочка затихла теперь и, держась ручонками за кафтан Пьера, сидела на его руке и, как дикий зверек, оглядывалась вокруг себя. Пьер изредка поглядывал на нее и слегка улыбался. Ему казалось, что он видел что то трогательно невинное и ангельское в этом испуганном и болезненном личике.