Движение по отрицанию ВИЧ/СПИДа
Поделись знанием:
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
Движение по отрицанию ВИЧ/СПИДа (англ. AIDS/HIV denialism) отрицает общепринятую доказанность того, что вирус иммунодефицита человека является инфекционным агентом ВИЧ-инфекции. Некоторые из участников движения отрицают факт существования и выделения ВИЧ, а СПИД признают результатом различных факторов неинфекционной природы. Участников движения иногда называют «ВИЧ-диссидентами».
Научное сообщество не принимает взгляды участников движения и считает их псевдонаучными[2].
Содержание
История вопроса
Две статьи о необычных случаях развития пневмоцистной пневмонии и саркомы Капоши у мужчин-гомосексуалов были опубликованы в 1981[3][4]. Тогда для обозначения новой болезни был предложен термин GRIDS (Gay related immunodeficiency syndrome). В июле 1982 после выявления этой болезни у другой группы населения термин был изменён на СПИД (AIDS)[5]. В сентябре того же года на основе ряда оппортунистических инфекций, диагностированных у мужчин-гомосексуалов, потребителей инъекционных наркотиков и больных гемофилией A и B.
СПИДу впервые было дано полноценное определение как болезни[6]. В период с 1981 по 1984 год вышло несколько работ, связывающих опасность развития СПИДа с анальным сексом или с влиянием наркотиков[7][8][9][10][11][12]. Параллельно велись работы над гипотезой о возможной инфекционной природе СПИДа. Результаты исследований, в которых из тканей пациентов впервые удалось выделить новый ретровирус, были опубликованы 20 мая 1983 в журнале Science[13][14]. В этих статьях сообщалось об обнаружении нового вируса, принадлежащего к группе HTLV вирусов[15]. Исследователи выдвигали предположение, что выделенные ими вирусы могут вызывать СПИД.
23 апреля 1984 года в Вашингтоне (США), на пресс-конференции, Маргарет Хеклер (Margaret Heckler), за 2 недели до выхода в журнале Science результатов исследований, объявила, что Роберту Галло (Robert Gallo) вместе с сотрудниками удалось найти возможную причину СПИДа. Диссиденты часто указывают, что именно из-за этого «преждевременного», по их мнению, сообщения об обнаружении вируса, причинная связь между ВИЧ и СПИДом была безосновательно принята широкой общественностью и научным сообществом за аксиому[16][17][18][19][20], по политическим причинам и/или из соображений личной выгоды для заинтересованных ученых[21][22][23][24].
Результаты исследований, о которых шла речь 23 апреля на пресс-конференции, были опубликованы 4 мая 1984. Исследователи сообщили о выделении вируса, носившего на тот момент название HTLV-III, из лимфоцитов 26 из 72 обследованных больных СПИДом и 18 из 21 больных с пре-СПИД состоянием. Ни у кого из 115 здоровых гетеросексуальных индивидов контрольной группы вирус обнаружить не удалось. У клинически здорового гомосексуала с обнаруженным вирусом СПИД развился через 6 месяцев. Исследователи отметили, что малый процент выделения вируса из крови больных СПИДом вызван малым количеством Т4 лимфоцитов, клеток, в которых, предположительно, размножается ВИЧ[25].
Кроме того, учёные сообщили об обнаружении антител к вирусу[26], об идентификации ранее описанных у других вирусов и прежде неизвестных антигенов HTLV-III[27] и о наблюдении размножения вируса в популяции лимфоцитов[28]. Таким образом, им впервые удалось выделить вирус из тканей больных СПИДом, пересадить в культуру клеток, размножить и сфотографировать.
Летом 1984 психиатр Каспер Шмидт (Casper Schmidt) издал первую известную критику связи СПИДа и нового вируса. Шмидт утверждал, что СПИД имеет психосоциальное происхождение, а гипотеза о его инфекционной природе порождена стереотипным мышлением учёных, склонных искать вирусы для неизученных болезней[29]. Шмидт умер от СПИДа в 1994 году[30].
1985 — ещё одна группа исследователей сообщила о независимом выделении вируса у пациентов с диагнозом СПИД и индивидов из групп риска[31].
1986 — обнаружено, что вирусы, открытые в 1983 французскими и американскими исследователями, генетически идентичны. Первоначальные названия вирусов упразднены и предложено одно общее название — ВИЧ[32].
В 1987 году вышла статья в рецензируемом научном журнале Cancer Research[33], a в 1988 году в нерецензируемом журналe Medical Hypotheses[34]. В данных статьях участники движения по отрицанию ВИЧ/СПИДа заявляли, что утверждение «ВИЧ вызывает СПИД» не доказано.
В статье 1993 года подвергались критике методы выделения вируса ВИЧ и тесты на него[35]. В данной статье Элени Пападопулос-Элеопулос (Eleni Papadopulos-Eleopulos) утверждала, что выделение вируса HTLV-III не было сделано однозначно. По её мнению, это связано со сложностью выделения вирусов, и ретровирусов в особенности, так как концентрация вириона (свободной частицы вируса, способной заразить новую клетку) ретровируса в крови может быть очень мала, a pетровирус большую часть своего жизненного цикла проводит в виде провируса (ДНК вируса, встроенной в ДНК клетки хозяина); выделяется обычно смесь, в которой присутствуют посторонние частицы.
Активным отрицателем вирусной природы СПИДа выступил президент ЮАР Табо Мбеки. Несмотря на бушующую в стране эпидемию СПИДа, он противодействовал деятельности международных медицинских организаций и увольнял сторонников медицинского вмешательства, отстаивая таким образом интересы африканских племенных колдунов.
Текущее состояние
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Этот раздел статьи следует викифицировать. Пожалуйста, оформите его согласно правилам оформления статей. </div>
|
В марте 2006 года вышла статья в литературно-публицистическом журнале «Харперс мэгэзин» «Вне контроля: СПИД и коррупция в медицинской науке»[36], которая вызвала большой резонанс в американском медицинском сообществе. В ответ многие учёные, включая одного из первооткрывателей ВИЧ Р. Галло, выступили в защиту теории «ВИЧ — причина СПИДа», указывая на манипуляцию данными и фактические ошибки, допущенные журналисткой[37]. Александр Гордон посвятил одну из своих передач Гордон Кихот от 23.04.2010 этой теме[38].
Отдельные представители движения:
- Питер Дюсберг (Peter Duesberg), профессор молекулярной и клеточной биологии Калифорнийского университета[39]. Следует отметить, что Дюсберг никогда не работал с ВИЧ/СПИДом[40]. В 1989 году Дюсберг использовал своё право, как член Национальной Академии Наук США, опубликовать свои аргументы в журнале «Proceedings of the National Academy of Sciences of the USA» без предварительного рецензирования. Редактор журнала вначале возражал, но, в конечном итоге, дал разрешение на публикацию Дюсберга, сопроводив своё решение следующим комментарием: «Если вы желаете опубликовать эти неподтверждённые, расплывчатые, предвзятые и вредные утверждения, пусть будет так. Но я не вижу, как они могли бы быть убедительными для любого научно подготовленного читателя»[41]. После 1998 года Дюсберг не опубликовал ни одной статьи по ВИЧ/СПИДу в рецензируемых научных журналах, кроме Journal of Biosciences (2003) Индийской Академии Наук[42]. В 2009 году статья Дюсберга не была принята нерецензируемым журналом Medical Hypotheses. Ранее Дюсберг пытался опубликовать ту же статью в рецензируемом журнале Journal of Acquired Immune Deficiency Syndromes, но она также не была принята, причём один из рецензентов предупредил Дюсберга о возможном расследовании по подозрению в нарушении этики научных исследований[43]. Для позиции Дюсберга характерен отказ от объективности и научных принципов[30].
- Кэри Муллис[44], лауреат Нобелевской премии по химии 1993 год за изобретение метода ПЦР. Следует отметить, что Муллис не является специалистом в области вирусологии. По свидетельству Джона Мартина (John F. Martin), президента Европейского Общества Клинических Исследований (the European Society for Clinical Investigation) в 1990-е годы, председательствовавшего на 28-й конференции этого общества в Толедо, куда был приглашён Муллис, выступление Муллиса по проблеме ВИЧ ни по общему стилю, ни по научному содержанию не соответствовало публичному выступлению одного из ведущих учёных и, более того, могло потенциально оказать разрушительное влияние на молодых учёных. По заявлению самого Муллиса, он сфальсифицировал ряд данных, чтобы они выглядели более убедительно[45].
- «Пертская группа» из Королевского госпиталя Перта (Royal Perth Hospital) (Австралия) — Э. Пападопулос-Элеопулос, В. Ф. Тёрнер и Джон Пападимитриу (John Papadimitriou)[46]. В 2007 году, через 20 лет после того, как она впервые отвергла научные исследования СПИДа, Пападопулос-Элеопулос дала свидетельские показания на судебных слушаниях по делу мужчины, пытавшегося опротестовать приговор по обвинению в заражении ВИЧ женщин (сексуальным путём), которые ничего не знали о его ВИЧ-положительном статусе. На суде Пападопулос-Элеопулос утверждала, что ВИЧ — безвредный вирус, и что для обвинений подающего апелляцию мужчины нет оснований. Австралийский суд постановил, что Пападопулос-Элеопулос не обладает необходимой квалификацией, чтобы выражать мнение о существовании ВИЧ[47].
- Хайнц Людвиг Зэнгер (Heinz Ludwig Sänger[48]), бывший профессор вирусологии и микробиологии института биохимии Макса Планка, Мюнхен, ФРГ.
- Этьен де Харвен (Etienne de Harven), бывший профессор патологии университета Торонто (Канада). Был директором лаборатории электронной микроскопии факультета патологии университета Торонто[49][50].
- Робертo Гиральдо (Roberto A. Giraldo), доктор медицины, специалист в области внутренних болезней, инфекционных заболеваний, тропических инфекций, технолог лаборатории клинической иммунологии и молекулярной диагностики, медицинский центр Корнелл, Нью-Йорк[51]. Известен прежде всего благодаря постановке сфальсифицированного эксперимента, в котором он умышленно некорректно поставил тесты с антителами к ВИЧ, чтобы получить ложно-положительные результаты[52].
Основные тезисы участников движения
Участники движения по отрицанию ВИЧ/СПИДа утверждают, что:
- ВИЧ не выделен однозначно и бесспорно. Не существует электронной фотографии вируса в чистом виде. Всё, что удалось выделить в крови больных СПИДом — это набор белков (p24, p41 и т. д.), но не существует доказательств, что все они и только они принадлежат одному вирусу ВИЧ. Следствие этого следующий пункт.
- Положительные тесты на антитела к ВИЧ (ИФА, иммуноблот) и количественные тесты (ПЦР) не являются ни качественными, ни количественными показателями наличия ВИЧ или обязательного развития болезни СПИД. Они показывают наличие антител, которые могут быть вызваны широким спектром болезней и состояний[34][35].
В статьях П. Дюсберга, написанных им лично или в соавторстве с практикующим врачом из Германии Клаусом Кёнляйном (Claus Koehnlein), а также в статьях В. Ф. Тёрнера приводятся следующие тезисы:
- ВИЧ — безвредный ретровирус, часто присутствующий у больных СПИДом.
- То, что ВИЧ вызывает СПИД, не доказано (так же считает К. Муллис[53])
- ВИЧ не вызывает СПИД; СПИД — неинфекционное заболевание (10 лет — слишком большой срок для утверждения, что СПИД вызван инфекцией); сочетание различных инфекций и неблагоприятных факторов вызывают СПИД (недоедание, приём наркотиков, анальный секс, стресс от диагноза и т. д.).
- СПИД — болезнь, часто излечимая.
- СПИД — сложный феномен со множеством причин, различными подходами к лечению и не сводящийся к одной причине.
- Анти-СПИД препараты, такие, как азидотимидин, часто вызывают разрушение иммунной системы наподобие химиотерапии при лечении рака и вызывают болезни, приписываемые ВИЧ.
Аргументы участников движения
Участники движения по отрицанию ВИЧ/СПИДа аргументируют свои позиции рядом утверждений.
Аргументы участников движения, оспаривающие наличие эпидемии ВИЧ и роль ВИЧ в развитии иммунодефицита
- Как заявляет Пападопулос-Элеопулос, бесспорного выделения ВИЧ по правилам, принятым в 1983 году Институтом Пастера (Pasteur Institute), не сделано, a фотографии, представленные в 1984 году группой Галло, являлись снимками неочищенных клеточных структур[35].
- Участники движения ссылаются на статью 1985 года в журнале The Lancet, в которой говорилось, что aмазонские индейцы, которые не имели контакта с людьми вне их племён, имели норму ВИЧ-серопозитивных по результатам тестов, подтверждённых иммуноблотом, от 3,3 до 13,3 % в зависимости от изучаемого племени, причём 3 положительных результата относятся к образцам крови, взятым в 1968 году. Все пациенты были здоровы на момент проведения анализа в 1985 г.[54]
- ВИЧ может существовать в популяции Homo sapiens давно. Антитела к ВИЧ обнаружены при использовании стандартных методов в сохранённых образцах, сделанных в 1959, 1969 и 1976 годах в Конго, США и Норвегии, соответственно[55]. То есть, по утверждениям участников движения, вирус может не являться ни чем-то новым, ни угрожающим вымиранию людей как вида.
- Как заявляют участники движения, клетки, в которых выращивается ВИЧ для создания тестов, в лабораторных условиях не погибают[56].
- Существуют так называемые нонпрогрессоры — люди, у которых обнаружены антитела к вирусу ВИЧ, но которые на протяжении 15—20 лет не проявляют признаков болезни. Уровень CD4 клеток остаётся в пределах нормы. За весь срок наблюдения (22 года с момента открытия вируса на время написания статьи) их состояние остаётся нормальным. Следует отметить трудность интерпретации термина — нонпрогрессоры. В случае, если за время наблюдения у них будет обнаружено и вылечено, например, воспаление лёгких, то они из этой категории выбывают. С позиции патогенности вируса ВИЧ феномен нонпрогрессоров на сегодняшний день не объясним[57].
- Как заявляют участники движения, c 1984 года среднестатистические данные о сроке развития СПИДа после заражения ВИЧ увеличились[58] с 3 до 10—15 лет без приёма антиретровирусной терапии.
- В развитых странах, где анализ на ВИЧ охватил всё население в силу различных причин (получения вида на жительство, беременности, сдачи донорской крови) количество новых регистрируемых случаев заражения ВИЧ остаётся практически постоянным. Например, в США количество зарегистрированных случаев среди женщин в год с 2000 за 4 года уменьшилось с 12280 до 10410.[59]. При существовании эпидемии и утверждении, что вирус вышел из так называемых «групп риска» количество инфицированных должно возрастать.
- Среди около 30 болезней, при которых, при наличии позитивного результата на антитела к ВИЧ, ставится диагноз СПИД, нет ни одной ранее неизвестной и специфичной[60].
- Вероятность передачи вируса в одном половом акте слишком мала, чтобы утверждать, что вирус распространился в Африке после начала эпидемии (1970—1980 годы) половым путём. Различные исследователи приводят различные значения вероятности передачи при половом акте (0,01—3,1 %)[61][62].
- За время официальной эпидемии население Африки почти удвоилось (1980—470 млн, 2005—880 млн)[63]
- Страны, которые наиболее страдают от СПИДа (южная Африка) испытывают большие трудности с питанием, питьевой водой[64][65].
- Само определение больного СПИДом в странах южной Африки может быть дано без анализа на ВИЧ, а только по результатам общего состояния (повышенная температура, диарея в течение месяца, снижение веса на 10 %), что неоднократно критиковалось различными исследователями[66].
- За время существования антиретровирусной терапии показания к её применению сменились. Вначале применять её предполагалось сразу. Теперь — при сочетании нескольких факторов: повышенная вирусная нагрузка, снижение количества иммунных клеток CD4 ниже определённого уровня, наличие определённых инфекций. Это связано с недоказанностью положительного эффекта при асимптомном состоянии у ВИЧ-положительных пациентов[67].
- Ярко выраженная концентрация больных СПИДом в развитых странах в так называемых группах риска (87,4 % мужчин с диагнозом СПИД в США составляют мужчины-гомосексуалы и/или потребители наркотиков)[68]. Также этнический анализ больных в США показывает, что чернокожие чаще получают диагноз СПИД. Они составляют 12,9 % населения США, но их доля среди больных СПИДом 43,1 %. Среди больных СПИДом в США 77 % составляют мужчины[68]. Инфекционное заболевание обычно не должно быть присуще какой-либо группе населения, но возможна генетическая предрасположенность к заболеванию, в том числе по группе крови или иным признакам.
- В 2003 году группа участников движения по отрицанию ВИЧ/СПИДа (Дюсберг, Кёнляйн, Рэзник) опубликовала в журнале Индийской академии наук Journal of Biosciences статью-гипотезу, то есть теоретическую статью, основные положения которой не базировались на каких-либо собственных экспериментах данных авторов. В этой статье приводятся нигде не публиковавшиеся ранее и никем не проверенные данные, якобы полученные ранее Кёнляйном (без участия Дюсберга и Рэзника). Как утверждает Кёнляйн, из 36 пациентов c диагнозом СПИД с 1985 по 2003 год, отказавшихся от приёма антиретровирусной терапии, умерло трое (8 %). Причины смерти или не связанные с ВИЧ (сердечный приступ), или выявленные на момент постановки диагноза (саркома Капоши, токсоплазмоз). Больные получали обычные препараты, назначаемые при соответствующих болезнях (ТБ, пневмония, диарея, псориаз и т. д.). Многие из них перешли из разряда СПИД больных в просто ВИЧ положительные. В то же время среди 18700 немецких больных, получивших диагноз СПИД и получавших анти-ВИЧ препараты в период с 1987 по 2000 год, умерло 11700 (63 %)[69].
- Всемирная организация здравоохранения рекомендовала в 2007 году ВИЧ-инфицированным матерям кормить детей грудным молоком первые 6 месяцев в странах, где приготовление полноценного стерильного искусственного питания плохо развито. Исследования показали, несмотря на вероятность передачи вируса от матери к ребёнку при грудном вскармливании, вероятность заразиться другими инфекционными болезнями гораздо выше. На 14-й конференции по ретровирусам и оппортунистическим инфекциям было сказано, что данная рекомендация приведёт к заражению 300 тыс. детей, но позволит спасти 1,5 млн[70]. Участники движения по отрицанию ВИЧ/СПИДа критикуют искусственное вскармливание, как метод борьбы со СПИДом, с 1999 года[71].
- Компании, выпускающие препараты ВААРТ, всячески препятствуют производству препаратов без лицензии другими фирмами, утверждая, что высокая цена на ВААРТ, по которой они продаются, связана с большими затратами на разработку. Большинство исследований частными фирмами в направлении лечения СПИДа финансируется из государственных средств. Если речь идёт об эпидемии, угрожающей вымиранию целых стран в Африке, то почему до сих пор нет договорённости на уровне государств о возможности производить лекарства, полученные в развитых странах (США, Великобритания), фирмами Индии, Бразилии и т. д. Это привело бы к уменьшению цены в десятки раз[72].
Аргументы участников движения, использующие недостаточную специфичность методов исследования (См. также статью Анализ на ВИЧ.)
- По утверждениям участников движения, описаны перекрёстныe реакции тестов на ВИЧ с различными болезнями и состояниями (малярия, туберкулёз, беременность, прививка против гриппа).
- Согласно неопубликованному заявлению В. Ф. Тёрнерa, методика подтверждения диагноза ВИЧ по результатам иммуноблота (количество полос, показывающих наличие антител к определённым белкам, необходимое для подтверждения диагноза ВИЧ+) отличается в разных странах. Как утверждает Тёрнер, pезультат, расцениваемый как положительный в Африке, может считаться отрицательным во Франции[73].
- Согласно неопубликованному заявлению В. Ф. Тёрнерa, количественные ПЦР-анализы на определение количества РНК ВИЧ в крови для одного и того же забора крови по различным методикам и наборам различных производителей отличаются в сотни раз[74].
- Дюсберг утверждает, что количествo РНК ВИЧ в крови может ничего не говорить о риске стадии СПИДа[75]. При этом он ссылается на статью Бениньо Родригеса и соавт. (Rodríguez et al., 2006)[76].
- Согласно заявлениям участников движения, влияние препаратов, разработанных якобы для борьбы с ВИЧ, неспецифично.
- Как утверждает Пападопулос-Элеопулос, тест на ВИЧ может не иметь других подтверждений в течение длительного времени, поэтому отличить ложноположительный результат от положительного на сегодняшний день не представляется возможным[77].
Критика взглядов участников движения
Взгляды участников движения вызвали сравнительно небольшой интерес в научном сообществе, о чём свидетельствует незначительное число публикаций по данной теме в профессиональной литературе. Тем не менее, целая серия критических статей была опубликована в одном из ведущих научных журналов — Science[78][79], а также в других научных журналах[80]. Взгляды участников движения были отклонены научным сообществом как противоречащие существующим данным, не имеющие свидетельств в свою поддержку и лженаучные (псевдонаучные)[2][81][82][83][84].
Критики отмечают, что аргументы участников движения адресованы, прежде всего, широкой публике, нежели профессиональным учёным[85]. Участники движения публикуют свои взгляды почти исключительно в нерецензируемых источниках: книгах, популярных журналах, интернет-сайтах, самиздатовских информационных листках и брошюрах, и лишь очень редко — в нерецензируемых медицинских журналах либо в нерецензируемых разделах (например, Комментарии, Письма к редактору) научных журналов[86].
Наряду с некоторыми учёными, отказавшимися от принципов научной объективности[30], участниками движения являются также люди, чья профессиональная компетенция далека от исследований ВИЧ и СПИДа и медицины в целом. К ним, в частности, относятся профессор юриспруденции, проповедник Филип Джонсон и эмбриолог Джонатан Уэллс — оба широко расценены как псевдоучёные[87].
Социальный аспект критики состоит в том, что действия участников движения могут быть помехой для профилактики и лечения ВИЧ-инфекции и СПИДа. По мнению научного сообщества, люди, принявшие взгляды участников движения, будут склонны игнорировать меры профилактики ВИЧ или отказываться от современного лечения ВИЧ-инфекции и СПИДа. Все это, в конечном счёте, может только усугубить эпидемию ВИЧ-инфекции и СПИДа и препятствовать борьбе с нею[85].
Эта критика была озвучена на международном уровне, когда в 2000 году президент ЮАР Табо Мбеки пригласил нескольких диссидентов присоединиться к его консультативной группе по вопросам борьбы со СПИДом. Реакцией на это со стороны научного сообщество стало принятие «Дурбанской декларации», заявляющей, что ВИЧ является причиной СПИДа. Документ суммирует основные факты о ВИЧ и СПИДе, перечисляет основные свидетельства в пользу обусловленности СПИДа инфекцией ВИЧ и утверждает, что неуместное отрицание участниками движения свидетельств в пользу инфекционной природы СПИДа будет иметь пагубные последствия для борьбы с глобальной эпидемией. Документ подписали более 5,000 учёных и врачей (учёных, работающих в коммерческих компаниях, просили не подписываться)[88]. Позже Мбеки устранился от ведения дискуссии[89].
Недавнее исследование показывает, что отрицание вирусной природы СПИДа является подобным другим антинаучным идеологиям, таким как креационизм и антивакцинное движение. Их объединяют такие общие черты, как признаки теорий заговоров и утверждения, что наука — это скорее догма или вера, чем знание, основанное на опыте и доказательствах[85].
Ниже приводятся возражения на аргументы участников движения.
«Бесспорного выделения ВИЧ по правилам, принятым в 1983 году Институтом Пастера, не сделано»
Этот аргумент противоречит всей истории исследования ВИЧ и СПИДа. Участники движения критикуют работу Галло, но при этом игнорируют другие работы, в которых ВИЧ был выделен, и все эти работы отвечают международным научным стандартам, в том числе работы Галло[90] и Монтанье[13]. ВИЧ был открыт в 1983[13]. В том же 1983 было показано, что добавление ВИЧ в культуру CD4 лимфоцитов приводило к гибели этих клеток in vitro[91]. В 1984 обнаружены антитела к ВИЧ[92], а сам вирус удалось клонировать[93]. В 1985 секвенирован геном ВИЧ[94]. В 1986 открыт родственный вирус, получивший название ВИЧ-2[95]. К середине 90-х годов были открыты родственные ВИЧ вирусы у животных, и подробно изучен цикл жизни ВИЧ. Кроме того, в 90-х годах путём объединения частей генома ВИЧ и родственных ему вирусов удалось создать несколько линий химерных вирусов[96]. К 2000 году созданы детальные трёхмерные модели основных белков ВИЧ. Наконец, в 2002 нескольким учёным, использовавшим новые способы окрашивания, удалось сфотографировать перемещение ВИЧ в цитоплазме инфицированной клетки и его продвижение к ядру[97]. Кроме того, в 2009 году с помощью 3D видеомикроскопии был детально изучен процесс распространения флуоресцентнo-меченных вирионов ВИЧ в популяции Т-лимфоцитов[98].
В свете этих достижений необходимость выделения ВИЧ по стандартизованной технологии 70-х годов XX века, на которой настаивают Э. Пападопулос-Элеопулос и некоторые другие участники движения по отрицанию ВИЧ/СПИДа, неочевидна.
Следует отметить, что большинство участников движения по отрицанию ВИЧ/СПИДа признают выделение и существование ВИЧ[99].
«Aмазонские индейцы, которые не имели контакта с людьми вне их племён, имели норму ВИЧ-серопозитивных по результатам тестов, подтверждённых иммуноблотом, от 3,3 до 13,3 % в зависимости от изучаемого племени»
Эти данные, скорее всего, отражают неспецифическую реакцию антител в тех тестах на ВИЧ, которые использовались в 1985 году, и не были подтверждены более поздними исследованиями[100]. Действительно, перекрёстные реакции в тестах с антителами к ВИЧ были более распространены в первой половине 1980-х годов, когда эти тесты были новыми для диагностики[101].
«ВИЧ может существовать в популяции Homo sapiens давно. Антитела к ВИЧ обнаружены при использовании стандартных методов в сохранённых образцах, сделанных в 1959, 1969 и 1976 годах»
Из этого никак не следует, что СПИД не обусловлен ВИЧ-инфекцией[102].
Кроме того, данный аргумент противоречит утверждениям некоторых участников движения о ненадёжности тестов на ВИЧ. Если тесты на ВИЧ ненадёжны, то исследования упомянутых проб крови тоже ненадёжны и заключение о существовании ВИЧ в 50-х, 60-х, 70-х годах не обосновано. И наоборот, если присутствие антител в упомянутых пробах свидетельствует, что образцы были получены от ВИЧ-инфицированных пациентов, то тесты на ВИЧ надёжны.
«Клетки, в которых выращивается ВИЧ, в лабораторных условиях не погибают»
ВИЧ убивает CD4+ Т-лимфоциты как в лабораторных условиях, так и внутри организма. Специфическое системное истощение популяции CD4+ Т-лимфоцитов происходит только при ВИЧ-инфекции и является причиной СПИДа[58]. Гибель Т-лимфоцитов в заражённых ВИЧ культурах была обнаружена ещё в 1984 году[91]. Кроме того, ВИЧ иногда вызывает СПИД у шимпанзе[103], а также у химерных мышей, выращенных с человеческими лимфатическими клетками[104][105].
С 1984 года среднестатистические данные о сроке развития СПИДа после заражения ВИЧ увеличились с 3-х лет до 10—15 лет
Изменение носит вполне закономерный характер — то, что болезнь развивается в течение 10—15 лет, можно установить только после того, как пройдёт не менее 10—15 лет после открытия болезни, и эти сроки могут быть значительно увеличены с помощью использования антиретровирусной терапии[58]. СПИД был впервые описан в 1981 году. Кроме того, приводимая участниками движения oценка времени носит приблизительный характер и научно не обоснована[106].
При существовании эпидемии и утверждении, что вирус вышел из так называемых «групп риска», количество инфицированных должно возрастать
Это верно только в том случае, если 1) нет эффективных программ профилактики эпидемии, 2) нет эффективного лечения инфекции, которое способно, как минимум, замедлить прогрессию болезни. Правительства большинства стран поддерживают многочисленные программы профилактики ВИЧ-инфекции[107], а применение антиретровирусной терапии замедляет развития СПИДа у ВИЧ-положительных больных[108].
Вероятность передачи вируса в одном половом акте слишком мала, чтобы утверждать, что вирус распространился в Африке после начала эпидемии (70-80 годы XX века) половым путём
Люди занимаются сексом многократно на протяжении жизни, поэтому данные о вероятности передачи вируса в течение одного полового акта нельзя переносить на население Африки. Следует также учесть, что существует ряд факторов, значительно увеличивающий вероятность передачи ВИЧ (венерические заболевания, секс по принуждению и др.)[83][109].
Если даже ВИЧ в Африке не распространялся главным образом половым путём, это не доказывает, что он вообще не распространялся в Африке или что он не вызывает СПИД.
За время официальной эпидемии население Африки почти удвоилось (1980—470 млн, 2005—880 млн)
Средний возраст населения в Африке составляет 18 лет[110], поэтому ВИЧ просто не успевает оказывать ощутимого влияния на население Африки. Также в Африке присутствует 85 % случаев заражения малярией[111], убивающей в год 1,3-3 миллиона людей по всей Земле[112].
Само определение больного СПИДом в странах южной Африки может быть дано без анализа на ВИЧ
Тесты на ВИЧ широко используются в некоторых странах Африки[113]. Вместе с тем в удалённых регионах критерием для вынесения заключения о наличии у человека ВИЧ-инфекции служат лишь одновременное сочетание «лихорадки», «диареи» и пониженной массы тела.
Следует подчеркнуть, что данный аргумент противоречит тезисам ряда диссидентов о том, что диагноз СПИД должен ставиться на основе наличия у пациента сопутствующих СПИДу болезней, а тесты на ВИЧ должны игнорироваться[83].
Инфекционное заболевание обычно не должно быть присуще какой-либо группе населения
Сексуально и парентерально передающиеся инфекции часто присущи определённым группам населения, как и ВИЧ-инфекция. Так, в течение эпидемии вирусного гепатита типа B (вирус передаётся половым путём, с кровью и её продуктами) в США инфицированными в первую очередь оказались мужчины-гомосексуалы, наркопотребители и больные гемофилией. В этих же группах населения впервые был описан СПИД[83].
Показано, что влияние препаратов, разработанных якобы для борьбы с ВИЧ, неспецифично. Успех лечения СПИДа может объясняться успехом лечения обычных инфекций, а не ВИЧ
Эффективность антиретровирусных препаратов нельзя свести к их действию на оппортунистические инфекции, так как оппортунистические инфекции у ВИЧ-отрицательных больных хорошо поддаются лечению различными препаратами[83]. Напротив, применение обычных средств для терапии оппортунистических инфекций у больных со СПИДом неэффективно[83].
Существуют так называемые нонпрогрессоры — люди, у которых обнаружены антитела к вирусу ВИЧ, но которые на протяжении 15-20 лет не проявляют признаков болезни. «С позиции патогенности вируса ВИЧ феномен нонпрогрессоров на сегодняшний день не объяснён»
Существование нонпрогрессоров никак не противоречит позиции патогенности вируса ВИЧ. Существует множество патогенных и даже смертельно опасных возбудителей, инфицирование которыми не приводит к развитию заболевания у части людей, а ограничивается у них бессимптомным носительством.
Для нонпрогрессоров характерны несколько особенностей, которых нет у других ВИЧ-инфицированных людей: сильные иммунные цитотоксические реакции Т-лимфоцитов, генетические полиморфизмы в некоторых генах, связанных с иммунной системой, а также заражение ослабленными штаммами вируса и др.[114] Исследователи ВИЧ и СПИДа полагают, что эти факторы обусловливают отсутствие у нонпрогрессоров СПИДа в течение долгого времени. Следует также отметить, что у значительной части нонпрогрессоров СПИД все же развивается, хотя и значительно позже, чем у других ВИЧ-инфицированных[115].
Нонпрогрессоры как уникальная группа пациентов активно исследуются с целью определения причин их устойчивости к вирусу, что может помочь в разработке лечения СПИДа и в разработке вакцины против ВИЧ-инфекции.
Тесты на ВИЧ ненадёжны и часто дают ложноположительные результаты
Специфичность тестов может быть оценена на больших выборках больных и здоровых людей. Так, из 230179 больных СПИДом, подвергнутых тестированию в США, 299 получили отрицательный результат[116]. Используя эти цифры, мы можем оценить специфичность использованных тестов: 299*100/230179= <1 %, то есть погрешность тестов составляет менее 1 %. Однако таким образом оценивается количество ложноотрицательных срабатываний, которое никак не коррелирует с ложноположительными.
Этот простой расчёт согласуется с результатами специальных исследований специфичности тестов. Так, специфичность одного из наиболее широко используемых тестов была оценена в 98 %[117].
Дюсберг утверждает, что количествo РНК ВИЧ в крови может ничего не говорить о риске стадии СПИДа
Дюсберг исказил суть цитируемой статьи[75][76]. Авторы статьи никогда не утверждали, что не существует связи между количеством вирусной РНК в крови и СПИДом. Данное исследование предполагает, что количество вирусной РНК в крови — один из нескольких факторов, влияющих на снижение количества CD4+ Т-лимфоцитов. Тем не менее, все эти факторы вносят прямой вклад в ВИЧ-инфекцию — в том числе, локализованные в лимфатических узлах белки ВИЧ, вызывающие гибель клеток[75]. В ответ на заявления Дюсберга и других лжеучёных[75], авторы статьи Бениньо Родригес (Benigno Rodriguez) и Майкл Ледерман (Michael M. Lederman) написали следующее: «Не существует абсолютно никаких сомнений в том, что ВИЧ является причиной СПИДа; наша работа не только ни в малейшей степени не оспаривает истинность этого утверждения, но ещё более подтверждает его. Это можно легко видеть из нашего первичного анализа данных, который показывает, что, в среднем, индивидуумы с более высоким количеством вирусной РНК в крови имеют тенденцию терять CD4+ клетки быстрее, чем индивидуумы с более низким количеством вирусной РНК в крови… Важно, что это открытие воспроизводит, а не ставит под сомнение значение выдающейся работы Меллорса и соавт. (Mellors et al., 1997, Annals of Internal Medicine 126, 946—954), которые продемонстрировали это почти 10 лет назад. Таким образом, использование нашей работы для того, чтобы заявить о неверности тех более ранних выводов, представляет собой либо неаккуратный анализ, либо неаккуратное чтение, либо недобрые намерения»[75].
См. также
Другие движения по отрицанию
Движение по отрицанию ВИЧ/СПИД считают одной из разновидностей феномена «дениализм» — иррационального отрицания общепринятых фактов и научных данных[118][119].
- Лунный заговор
- Отрицание Холокоста
- Раздел «Теории заговора относительно событий 11 сентября 2001 года» статьи Террористические акты 11 сентября 2001 года
Другие движения «медицинского диссидентства»
Напишите отзыв о статье "Движение по отрицанию ВИЧ/СПИДа"
Примечания
- ↑ [www.lib.uiowa.edu/hARDIN/MD/cdc/948.html HIV-1. Transmission electron micrograph. Cone-shaped cores are sectioned in various orientations. Viral genomic RNA is located in the electron-dense wide end of core.]
- ↑ 1 2 Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», Springer
- ↑ Centers for Disease Control. [www.ncbi.nlm.nih.gov/entrez/query.fcgi?cmd=Retrieve&db=PubMed&list_uids=6789108&dopt=Citation Kaposi’s sarcoma and Pneumocystis pneumonia among homosexual men--New York City and California.] Morbidity and Mortality Weekly Report, 1981, v. 30, p. 305. (англ.)
- ↑ Centers for Disease Control. [www.ncbi.nlm.nih.gov/entrez/query.fcgi?db=pubmed&cmd=Retrieve&dopt=AbstractPlus&list_uids=6265753&query_hl=8&itool=pubmed_docsum Pneumocystis Pneumonia--Los Angeles.] Morbidity and Mortality Weekly Report, 1981, v. 30, p. 250. (англ.)
- ↑ [www.avert.org/his81_86.htm The history of AIDS 1981—1986] (англ.)
- ↑ Centers for Disease Control. Current trends update on acquired immune deficiency syndrome (AIDS) --United States. Morbidity and Mortality Weekly Report, 1982, v. 31, p. 507. (англ.)
- ↑ Gottlieb et al. Pneumocystis carinii pneumonia and mucosal candidiasis in previously healthy homosexual men: evidence of a new acquired cellular immunodeficiency; N. Engl. J. Med. 1981, 305 1425—1431 (англ.)
- ↑ Durack D. T. Opportunistic infections and Kaposi’s sarcoma in homosexual men; N. Engl. J. Med.1981, 305 1465—1467 (англ.)
- ↑ Goedert et al. Amyl nitrite may alter T lymphocytes in homosexual men; Lancet 1982, 1 412—416 (англ.)
- ↑ Jaffe et al. National case-control study of Kaposi’s sarcoma and Pneumocystis carinii pneumonia in homosexual men: Part 1, Epidemiologic results; Ann. Int. Med. 1983, 99 145—151 (англ.)
- ↑ Mathur-Wagh et al. Longitudinal study of persistent generalized lymphadenopathy in homosexual men: Relation to acquired immunodeficiency syndrome; Lancet 1984, 1, 1033—1038 (англ.)
- ↑ Newell et al. Toxicity, immunosupprressive effects, and carcinogenic potential of volatile nitrites: possible relationship to Kaposi’s sarcoma; Pharmacotherapy, 1984, 4, 284—291 (англ.)
- ↑ 1 2 3 Barre-Sinoussi F. et al. [www.sciencemag.org/cgi/content/abstract/220/4599/868?maxtoshow=&HITS=20&hits=20&RESULTFORMAT=&title=Isolation+of+a+T-lymphotropic+retrovirus&andorexacttitle=or&titleabstract=Isolation+of+a+T-lymphotropic+retrovirus&andorexacttitleabs=and&andorexactfulltext=and&searchid=1&FIRSTINDEX=0&sortspec=relevance&fdate=7/1/1880&tdate=8/31/2006&resourcetype=HWCIT Isolation of a T-lymphotropic retrovirus from a patient at risk for acquired immune deficiency syndrome (AIDS).] Science 1983, v. 220, p. 868. (англ.)
- ↑ Gallo R. et al. [www.sciencemag.org/cgi/content/abstract/220/4599/865?maxtoshow=&HITS=100&hits=100&RESULTFORMAT=&author1=Gallo&andorexacttitle=or&andorexacttitleabs=or&andorexactfulltext=or&searchid=1&FIRSTINDEX=0&sortspec=relevance&fdate=1/1/1983&tdate=8/31/1984&resourcetype=HWCIT Isolation of human T-cell leukemia virus in acquired immune deficiency syndrome (AIDS).] Science 1983, v. 220, p. 865. (англ.)
- ↑ Вирусы T-клеточной лейкемии человека.
- ↑ Caton H. [www.virusmyth.net/aids/data/hcfascism.htm COMING TO GRIPS WITH HEALTH FASCISM.] 1999.
- ↑ Sonnabend J. [www.virusmyth.net/aids/data/jsoforum.htm FACT AND SPECULATION ABOUT THE CAUSE OF AIDS.] AIDS Forum, 1989.
- ↑ Rasnick D. [www.virusmyth.net/aids/data/drblinded.htm BLINDED BY SCIENCE] Spin, 1997.
- ↑ Lang S. [www.virusmyth.net/aids/data/slquestions.htm HIV AND AIDS: HAVE WE BEEN MISLED?] Yale Scientific, 1994.
- ↑ Дюсберг П. [virtu-virus.narod.ru/05_07_05_1.html О «ВИРУСНОЙ ОХОТЕ».] New York Native, 1991
- ↑ Jerndal J. [www.virusmyth.net/aids/data/jjaids.htm AIDS & HIV.] 2001.
- ↑ Mullis K., Johnson Ph., Thomas Ch. [www.virusmyth.net/aids/data/kmsdtrib.htm DISSENTING ON AIDS.] The San Diego Union-Tribune, 1994.
- ↑ Mullis K. [www.virusmyth.net/aids/data/kmdancing.htm THE MEDICAL ESTABLISHMENT VS. THE TRUTH.] Penthouse, 1998.
- ↑ Харве Э. [content.mail.ru/arch/12663/634216.html КЛЮЧЕВЫЕ ВОПРОСЫ О ВИЧ.] Лекция, 2001.
- ↑ Gallo R. et al. [www.sciencemag.org/cgi/content/abstract/224/4648/500?maxtoshow=&HITS=100&hits=100&RESULTFORMAT=&author1=Gallo&andorexacttitle=or&andorexacttitleabs=or&andorexactfulltext=or&searchid=1&FIRSTINDEX=0&sortspec=relevance&fdate=1/1/1984&tdate=8/31/1984&resourcetype=HWCIT Frequent detection and isolation of cytopathic retroviruses (HTLV-III) from patients with AIDS and at risk for AIDS.] Science 1984, v. 224, p. 500
- ↑ Sarngadharan M. et al. [www.sciencemag.org/cgi/content/abstract/224/4648/506?maxtoshow=&HITS=100&hits=100&RESULTFORMAT=&andorexacttitle=or&titleabstract=AIDS&andorexacttitleabs=or&andorexactfulltext=or&searchid=1&FIRSTINDEX=0&sortspec=relevance&fdate=5/1/1884&tdate=7/31/1994&resourcetype=HWCIT Antibodies reactive with human T-lymphotropic retroviruses (HTLV-III) in the serum of patients with AIDS.] Science, 1984, v. 220, p. 506
- ↑ Schupbach J. et al. [www.sciencemag.org/cgi/content/abstract/224/4648/503?maxtoshow=&HITS=100&hits=100&RESULTFORMAT=&andorexacttitle=or&titleabstract=AIDS&andorexacttitleabs=or&andorexactfulltext=or&searchid=1&FIRSTINDEX=0&sortspec=relevance&fdate=5/1/1884&tdate=7/31/1994&resourcetype=HWCIT Serological analysis of a subgroup of human T-lymphotropic retroviruses (HTLV-III) associated with AIDS.] Science, 1984, v. 220, p. 503
- ↑ Popovic M. et al. [www.sciencemag.org/cgi/content/abstract/224/4648/497?maxtoshow=&HITS=100&hits=100&RESULTFORMAT=&andorexacttitle=or&titleabstract=AIDS&andorexacttitleabs=or&andorexactfulltext=or&searchid=1&FIRSTINDEX=0&sortspec=relevance&fdate=5/1/1884&tdate=7/31/1994&resourcetype=HWCIT Detection, isolation, and continuous production of cytopathic retroviruses (HTLV-III) from patients with AIDS and pre-AIDS.] Science, 1984, v. 220, p. 497
- ↑ Schmidt C. The group-fantasy origins of AIDS. J Psychohist. 1984, v. 12, p. 37-78.
- ↑ 1 2 3 Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», p. 26, Springer
- ↑ Levy, J. A. et al. Recovery of AIDS-associated retroviruses from patients with AIDS or AIDS-related conditions and from clinically healthy individuals. J. Infect. Dis. 1985, v. 152, p. 734—738.
- ↑ Coffin J. et al. What to call the AIDS virus? Nature, 1986 v. 321, p. 10
- ↑ [duesberg.com/papers/ch1.html Retroviruses as carcinogens and pathogens: expectations and reality.] Cancer Res 47, 1199—220 PMID 3028606
- ↑ 1 2 [www.virusmyth.net/aids/data/epmedhypo.htm Is the Oxidation Induced by the Risk Factors the Primary Cause?] Medical Hypotheses (1988) 25: 151—162
- ↑ 1 2 3 [www.virusmyth.net/aids/data/epgallo.htm Has Gallo proven the role of HIV in AIDS]? Emergency Medicine (1993) 5: 5-147
- ↑ Farber C. Out of control: AIDS and the corruption of medical science. Harper’s Magazine March 2006: 37-52 [www.mindfully.org/Health/2006/AIDS-Medical-Corruption1mar06.htm ]
- ↑ [www.aidstruth.org/harper-farber.php#a11 aidstruth.org](недоступная ссылка — история, копия)
- ↑ [rutube.ru/video/c176ea4ef7ccf1605d86fbbc48b82777/ Гордон Кихот — СПИД (23.04.2010) (Передача полностью) — смотрите лучшие тв-ролики и сериалы без регистрации]
- ↑ [mcb.berkeley.edu/faculty/BMB/duesbergp.html Dr. Peter Duesberg]
- ↑ Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», p. 31, 38, Springer
- ↑ Booth W (1989). «AIDS paper raises red flag at PNAS». Science 243, 733
- ↑ [news.sciencemag.org/scienceinsider/2010/03/elsevier-to-editor-change-contro.html Elsevier to Editor: Change Controversial Journal or Resign — ScienceInsider]
- ↑ [www.scientificamerican.com/article.cfm?id=aids-researcher-cleared-duesberg AIDS researcher cleared of misconduct: Scientific American]
- ↑ [en.wikipedia.org/wiki/Kary_Mullis Kary Mullis ]
- ↑ Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», pp. 177—178, Springer
- ↑ [www.theperthgroup.com/index.shtml] The Perth Group
- ↑ Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», pp. 179—180, Springer
- ↑ [www.biochem.mpg.de/en/institute/organization/ Organization]
- ↑ [perso.orange.fr/sidasante/edh/edh.htm Etienne de Harven, MD]
- ↑ [www.virusmyth.net/aids/index/edharven.htm Etienne de Harven]
- ↑ [robertogiraldo.com/ Roberto A. Giraldo, MD]
- ↑ Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», p. 66, 67, 181, Springer
- ↑ Kary Mullis und Christine Maggiore, What If Everything You Thought You Knew about AIDS Was Wrong?,American Foundation for AIDS Alternative, ISBN 0-9674153-2-2, 2006
- ↑ Rodriquez L. et al. Antibodies to HTLV-III/LAV among aboriginal Amazonian Indians in Venezuela. Lancet. 1985 Nov 16;2(8464):1098-100 [www.ncbi.nlm.nih.gov/entrez/query.fcgi?cmd=Retrieve&db=PubMed&list_uids=2865571&dopt=Abstract]
- ↑ [www.avert.org/origins.htm The Origin of HIV and the First Cases of AIDS] avert.org
- ↑ Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», p. 17, Springer
- ↑ Research on HIV Long-Term Nonprogressors [www.thebody.com/treat/nonprog.html Подборка статей на сайте www.thebody.com]
- ↑ 1 2 3 Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», p. 18, 19, Springer
- ↑ [www.avert.org/womstata.htm Estimated adult and adolescent female HIV diagnoses by exposure category]
- ↑ ВИЧ-инфекция и СПИД. Клинические рекомендации. Гл. ред. В. В. Покровский. — М.: «ГЭОТАР-Медиа», 2006. — 117 с. — ISBN 5-9704-0125-0.
- ↑ [www.ncbi.nlm.nih.gov/entrez/query.fcgi?cmd=Retrieve&db=PubMed&list_uids=7904668&dopt=Abstract Lancet. 1994 Jan 22;343(8891):204-7]
- ↑ [www.cirp.org/library/disease/HIV/gray2/ THE LANCET, Volume 357: Pages 1149—1153,14 April 2001] Gray R. et al. Probability of HIV-1 transmission per coital act in monogamous, heterosexual, HIV-1-discordant couples in Rakai, Uganda
- ↑ [en.wikipedia.org/wiki/World_population World population ]
- ↑ [hivaids.live.iol.za.net/index.php?fSectionId=1608&fArticleId=3341393 SA unprepared for resistant TB epidemic], Independent Online and Shanti Communications, July 16, 2006
- ↑ [news.bbc.co.uk/2/hi/africa/4678592.stm Zambia: Fertile but hungry] // BBC news, 6 February 2006
- ↑ [aids-info.net/micha/hiv/aids/weltmythos.html Weltmythos AIDS], Dr. Heinrich Kremer, Medizinaldirektor a.D., 1993
- ↑ [www.avert.org/starttrt.htm When to start treatment].
- ↑ 1 2 [www.avert.org/statsum.htm AIDS statistic]
- ↑ [www.duesberg.com/papers/chemical-bases.html J. Biosci. 28: 383—412]
- ↑ [www.reuters.com/article/healthNews/idUSN2628917220070227?pageNumber=1 Breastfeeding safer for some HIV-infected mothers]
- ↑ [www.anotherlook.org/ AnotherLook at breastfeeding and HIV/AIDS]
- ↑ [www.ispub.com/ostia/index.php?xmlFilePath=journals/ijlhe/vol4n2/haart.xml Access To Highly Active Anti-Retroviral Therapy (HAART) For HIV Infection In India]
- ↑ Affidavit from Valendar Franis Turner [www.theperthgroup.com/LATEST/PGAffidavit.pdf (209 kB, pdf, см стр. 19)]
- ↑ Affidavit from Valendar Franis Turner [www.theperthgroup.com/LATEST/PGAffidavit.pdf (209 kB, pdf, см стр. 22)]
- ↑ 1 2 3 4 5 Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», p. 69, Springer
- ↑ 1 2 Rodríguez B, Sethi AK, Cheruvu VK, Mackay W, Bosch RJ, Kitahata M, Boswell SL, Mathews WC, Bangsberg DR, Martin J, Whalen CC, Sieg S, Yadavalli S, Deeks SG, Lederman MM (2006) «Predictive value of plasma HIV RNA level on rate of CD4 T-cell decline in untreated HIV infection», The Journal of the American Medical Association 296, 1498—1506
- ↑ Papadopulos-Eleopulos, E. et al. Is a positive Western Blot proof of HIV Infection? Bio/Technology Vol. 11 Juni 1993
- ↑ The Duesberg Phenomenon. Science, 1994, V. 266, p. 1642—1644
- ↑ [www.sciencemag.org/feature/data/cohen/cohen.dtl Series of articles in Science magazine examining denialist claims]
- ↑ «Denying science». Nat. Med. 12 (4): 369. 2006. doi:10.1038/nm0406-369. PMID 16598265. «To support their ideas, some AIDS denialists have also misappropriated a scientific review in Nature Medicine which opens with this reasonable statement: „Despite considerable advances in HIV science in the past 20 years, the reason why HIV-1 infection is pathogenic is still debated.“»
- ↑ Mirken B. [www.aegis.com/pubs/atn/2000/atn35606.html Answering the AIDS Denialists: Is AIDS Real?] AIDS TREATMENT NEWS, 2000, Issue #356
- ↑ O’Brien S. J. [www.aegis.com/topics/nci-what_causes_aids.html The HIV-AIDS Debate Is Over: What to tell your patients when they ask if HIV causes AIDS]. HIVNEWSLINE, 1997, V. 3, Issue 1
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Harris S. B. The Aids Heresies. A Case Study in Skepticism Taken Too Far. Skeptic, 1995, v. 3, no.2, p. 42.
- ↑ Galéa P., Chermann J. HIV as the cause of AIDS and associated diseases. Genetica, 1998, v. 104, p. 133—142
- ↑ 1 2 3 Smith TC, Novella SP (2007) [journals.plos.org/plosmedicine/article?id=10.1371/journal.pmed.0040256 HIV Denial in the Internet Era.] PLoS Med 4(8): e256 doi:10.1371/journal.pmed.0040256
- ↑ Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», pp. 58-60, Springer
- ↑ Is It Science Yet?: Intelligent Design Creationsim And The Constitution Matthew J. Brauer, Barbara Forrest, Steven G. Gey. Washington University Law Quarterly, Volume 83, Number 1, 2005.
- ↑ [www.nature.com/nature/journal/v406/n6791/full/406015a0.html The Durban Declaration : Article : Nature]
- ↑ Michael Cherry. [Mbeki agrees to step back from AIDS debate]. Nature 407, 822
- ↑ Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», p. 13, Springer
- ↑ 1 2 Klatzmann D et al. Selective tropism of lymphadenopathy associated virus (LAV) for helper-inducer T lymphocytes. Science, 1984, v. 225, p, 59-63
- ↑ Brun-Vézinet, F. et al. Detection of IgG antibodies to lymphadenopathy associated virus in patients with AIDS or lymphadenopathy syndrome. Lancet, 1984, p. 1253—1256
- ↑ Alizon, M. et al. Molecular cloning of lymphadenopathy-associated virus. Nature, 1984, v. 312, p. 757—760
- ↑ Wain-Hobson, S. et al. Nucleotide sequence of the AIDS virus, LAV. Cell, 1985, v. 40, p/ 9-17.
- ↑ Clavel, F. et al. Isolation of a new human retrovirus from West African patients with AIDS. Science, 1986, v. 233, p. 343—346.
- ↑ Turner B. G., Summers M. F. Structural Biology of HIV. J. Mol. Biol., 1999, v. 285, p. 1-32
- ↑ McDonald D. et al. Visualization of the intracellular behavior of HIV in living cells. The Journal of Cell Biology, 2002, V. 159, p. 441—452
- ↑ Wolfgang Hübner (2009). «Quantitative 3D Video Microscopy of HIV Transfer Across T Cell Virological Synapses». Science 323: 1743–1747. DOI:10.1126/science.1167525.
- ↑ [www.virusmyth.net/aids/group.htm HIV & AIDS — VirusMyth AIDS WebSite — The Group]
- ↑ Von Reyn CF, Mann JM. (1987) «AIDS--A global perspective. Global epidemiology». Western Journal of Medicine 147, 694-701
- ↑ Kalichman S. (2009) "Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy", p. 62, Springer
- ↑ Kalichman S. (2009) «Denying AIDS. Conspiracy theories, Pseudoscience, and Human Tragedy», pp. 62-76, Springer
- ↑ Weiss R. A., Wrangham R. W. From Pan to pandemic. Nature, 1999, V. 397, p. 385—386
- ↑ Gauduin, M.C. et al. Passive immunization with a human monoclonal antibody protects hu-PBL-SCID mice against challenge by primary isolates of HIV-1. Nat. Med., 1997, v. 3, 1389—1393.
- ↑ Smith S. M. HIV Vaccine Development in the Nonhuman Primate Model of AIDS. J Biomed Sci, 2002, v. 9, p. 100—111
- ↑ [www.avert.org/aids.htm How long does HIV take to become AIDS?]
- ↑ Valdiserri R. O. et al. Accomplishments in HIV prevention science: implications for stemming the epidemic. Nature Medicine, 2003, V. 9, p. 881—886
- ↑ R. J. Pomerantz, Horn D. L. Twenty years of therapy for HIV-1 infection. Nature Medicine, 2003, V. 9, p. 867—873
- ↑ Morison L. The global epidemiology of HIV/AIDS. British Medical Bulletin, 2001, v. 58, p. 7-18
- ↑ [web.archive.org/web/20100710060307/manalemix.boom.ru/Vozrast/naseleniya_mira7.htm Средний возраст населения стран мира]
- ↑ Scott P. Layne, M.D. UCLA Department of Epidemiology, «[www.ph.ucla.edu/epi/layne/Epidemiology%20220/07.malaria.pdf Principles of Infectious Disease Epidemiology / EPI 220](недоступная ссылка — история, копия)»
- ↑ Campbell, Neil A. et al. «Biology» Seventh edition. Menlo Park, CA: Addison Wesley Longman, Inc. 2005
- ↑ [www.unaids.org/en/media/unaids/contentassets/documents/epidemiology/2012/gr2012/2012_FS_regional_ssa_ru.pdf АФРИКА К ЮГУ ОТ САХАРЫ]
- ↑ Mikhail M. et al. Mechanisms Involved in Non-progressive HIV Disease. AIDS Rev., 2003, v. 5, p. 230—244
- ↑ Buchbinder S, Vittinghoff E. HIV-infected long-term nonprogressors: epidemiology, mechanisms of delayed progression, and clinical and research implications. Microbes Infect., 1999, 1(13), p. 1113—1120.
- ↑ Smith DK et al. Unexplained opportunistic infections and CD4+ T-lymphocytopenia without HIV infection. An investigation of cases in the United States. The Centers for Disease Control Idiopathic CD4+ T-lymphocytopenia Task Force. N Engl J Med. 1993, v. 328 p. 373—379
- ↑ Sauer G et al. Evaluation of the abbott determine HIV-1/2 rapid assay using samples from the Western Cape region. South Africa. Conf AIDS, 2000, 9-14; 13
- ↑ Specter, Michael. Denialism : how irrational thinking hinders scientific progress, harms the planet, and threatens our lives. — London: The Penguin Press, 2009. — ISBN 978-1-101-15102-0.
- ↑ Diethelm P, McKee M [www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/19158101 Denialism: what is it and how should scientists respond?] // Eur J Public Health. — 2009. — Т. 19. — С. 2-4.
Литература
- Леви Д. Э. ВИЧ и патогенез СПИДа. — Перевод 3-го издания. — М.: Научный Мир, 2010. — 736 с. — ISBN 978-5-91522-198-6.
- Малый В.П. ВИЧ. СПИД. Новейший медицинский справочник. — М.: Эксмо, 2009. — 672 с. — ISBN 978-5-699-31017-3.
- Покровский В.В. (редактор). ВИЧ-инфекция и СПИД: Национальное руководство. — М.: ГЭОТАР-Медиа, 2013. — 608 с. — ISBN 978-5-9704-2442-1.
- Diethelm P, McKee M [www.ncbi.nlm.nih.gov/pubmed/19158101 Denialism: what is it and how should scientists respond?] // Eur J Public Health. — 2009. — Т. 19. — С. 2-4.
- Fourie P. The Political Management of HIV and AIDS in South Africa: One burden too many?. — Palgrave Macmillan, 2006. — ISBN 0230006671.
- Geffen N. (2006). «Echoes of Lysenko: state sponsored pseudo-science in South Africa». Social Dynamics 31, 183—210.
- Kalichman, S. [books.google.com/?id=_mtDBCDwxugC&printsec=frontcover&q= Denying AIDS: Conspiracy Theories, Pseudoscience, and Human Tragedy]. — New York: Copernicus Books (Springer Science+Business Media), 2009. — ISBN 978-0-387-79475-4.
- Levy J.A. HIV and the pathogenesis of AIDS. — Third edition. — USA: American Society for Microbiology, 2007. — 644 с. — ISBN 9781555813932.
- Nattrass N. Mortal combat: AIDS denialism and the struggle for antiretrovirals in South Africa. — KwaZulu Natal University Press, 2007.
- Nattrass N. (2007). «AIDS denialism vs. science». Skeptical Enquirer, September/October, 31-37.
- Nattrass N. The AIDS conspiracy: Science fights back. — Columbia University Press, 2012. — 225 с. — ISBN 978-0-231-14912-9.
- Specter, M. Denialism : how irrational thinking hinders scientific progress, harms the planet, and threatens our lives. — London: The Penguin Press, 2009. — ISBN 978-1-101-15102-0.
- Steinberg J. [www.newscientist.com/article/dn17326-five-myths-about-hiv-and-aids.html Five myths about HIV and AIDS]. New Scientist (23 June 2009). Проверено 25 декабря 2009. [www.webcitation.org/65U5MC6KZ Архивировано из первоисточника 16 февраля 2012].
Ссылки
Русскоязычные ресурсы
- Н. А. Зазнобова, А. С. Чернышова, А. В. Хабаров, [www.vsp.ru/health/2000/10/28/344146 «Знать правду — значит бороться за жизнь» Восточно-Сибирская правда; 2000], [zp-irk.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=69&Itemid=25 2]
- В. И. Кулинский, [vsp.ru/health/2001/12/01/350821 «Вне науки» Восточно-Сибирская правда; 2001]
- [www.aids.ru/news/2006/08/17-5771.htm Канада. Активисты предупреждают: «СПИД-диссиденты» опасны для вашего здоровья.]
- [supotnitskiy.ru/stat/stat34.htm «РАССЫПАЮЩИЙСЯ ФУНДАМЕНТ ДЮЙСБЕРГА»] Приведён подробный анализ статьи профессора Дюйсберга, опубликованной в журнале «Медицинская картотека» за 2004 (№ 10,11,12).
- [supotnitskiy.ru/stat/stat57.htm «ПОЧЕМУ НЕЛЬЗЯ СОЗДАТЬ ВАКЦИНУ ПРОТИВ ВИЧ/СПИДа»] В этой статье сделана попытка понять два феномена — почему не удаётся в течение 25 лет создать ВИЧ-вакцину; и почему вера в неё стала уже частью менталитета современного российского учёного с медицинским образованием.
- [u-hiv.ru/hiv_alter_hiv-dissidents-who-have-died-fro.htm ВИЧ-диссиденты, умершие от СПИДа]
- [u-hiv.ru/hiv_the-proof-that-hiv-causes-aids.htm Доказательство того, что ВИЧ вызывает СПИД]
- Группа в социальной сети, отслеживающая последствия деятельности движения: [vk.com/detivich ВИЧ-диссиденты и их дети]
Англоязычные ресурсы
- Страницы NIAID:[www.niaid.nih.gov/topics/HIVAIDS/Understanding/howHIVCausesAIDS/Pages/connection.aspx HIV-AIDS connection], [www.niaid.nih.gov/topics/HIVAIDS/Understanding/howHIVCausesAIDS/pages/hivcausesaids.aspx The Evidence That HIV Causes AIDS] (англ.)
- [www.sciencemag.org/feature/data/cohen/cohen.dtl Серия статей в журнале Science, рассматривающая заявления отрицающих] (англ.)
- [medicine.plosjournals.org/perlserv/?request=get-document&doi=10.1371/journal.pmed.0040256&ct=1 HIV Denial in the Internet Era] // PLoS Medicine, August 2007
- [www.avert.org/evidence.htm Avert.org: Evidence that HIV causes AIDS]
- [www.aegis.com/topics/aids_debate.html AEGIS: News and Views on AIDS Causality]
- [newhumanist.org.uk/2165/how-to-spot-an-aids-denialist How to spot an AIDS denialist], from New Humanist
- [www.aidstruth.org/ Сайт противостояния опасным теориям ВИЧ-диссидентов и достоверного информирования] Шаблон:Ref-rn
- [aids-info.net/ aids-info.net/]
| ||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Движение по отрицанию ВИЧ/СПИДа
Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.
Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Бенигсен, выбрав позицию, горячо выставляя свой русский патриотизм (которого не мог, не морщась, выслушивать Кутузов), настаивал на защите Москвы. Кутузов ясно как день видел цель Бенигсена: в случае неудачи защиты – свалить вину на Кутузова, доведшего войска без сражения до Воробьевых гор, а в случае успеха – себе приписать его; в случае же отказа – очистить себя в преступлении оставления Москвы. Но этот вопрос интриги не занимал теперь старого человека. Один страшный вопрос занимал его. И на вопрос этот он ни от кого не слышал ответа. Вопрос состоял для него теперь только в том: «Неужели это я допустил до Москвы Наполеона, и когда же я это сделал? Когда это решилось? Неужели вчера, когда я послал к Платову приказ отступить, или третьего дня вечером, когда я задремал и приказал Бенигсену распорядиться? Или еще прежде?.. но когда, когда же решилось это страшное дело? Москва должна быть оставлена. Войска должны отступить, и надо отдать это приказание». Отдать это страшное приказание казалось ему одно и то же, что отказаться от командования армией. А мало того, что он любил власть, привык к ней (почет, отдаваемый князю Прозоровскому, при котором он состоял в Турции, дразнил его), он был убежден, что ему было предназначено спасение России и что потому только, против воли государя и по воле народа, он был избрал главнокомандующим. Он был убежден, что он один и этих трудных условиях мог держаться во главе армии, что он один во всем мире был в состоянии без ужаса знать своим противником непобедимого Наполеона; и он ужасался мысли о том приказании, которое он должен был отдать. Но надо было решить что нибудь, надо было прекратить эти разговоры вокруг него, которые начинали принимать слишком свободный характер.
Он подозвал к себе старших генералов.
– Ma tete fut elle bonne ou mauvaise, n'a qu'a s'aider d'elle meme, [Хороша ли, плоха ли моя голова, а положиться больше не на кого,] – сказал он, вставая с лавки, и поехал в Фили, где стояли его экипажи.
В просторной, лучшей избе мужика Андрея Савостьянова в два часа собрался совет. Мужики, бабы и дети мужицкой большой семьи теснились в черной избе через сени. Одна только внучка Андрея, Малаша, шестилетняя девочка, которой светлейший, приласкав ее, дал за чаем кусок сахара, оставалась на печи в большой избе. Малаша робко и радостно смотрела с печи на лица, мундиры и кресты генералов, одного за другим входивших в избу и рассаживавшихся в красном углу, на широких лавках под образами. Сам дедушка, как внутренне называла Maлаша Кутузова, сидел от них особо, в темном углу за печкой. Он сидел, глубоко опустившись в складное кресло, и беспрестанно покряхтывал и расправлял воротник сюртука, который, хотя и расстегнутый, все как будто жал его шею. Входившие один за другим подходили к фельдмаршалу; некоторым он пожимал руку, некоторым кивал головой. Адъютант Кайсаров хотел было отдернуть занавеску в окне против Кутузова, но Кутузов сердито замахал ему рукой, и Кайсаров понял, что светлейший не хочет, чтобы видели его лицо.
Вокруг мужицкого елового стола, на котором лежали карты, планы, карандаши, бумаги, собралось так много народа, что денщики принесли еще лавку и поставили у стола. На лавку эту сели пришедшие: Ермолов, Кайсаров и Толь. Под самыми образами, на первом месте, сидел с Георгием на шее, с бледным болезненным лицом и с своим высоким лбом, сливающимся с голой головой, Барклай де Толли. Второй уже день он мучился лихорадкой, и в это самое время его знобило и ломало. Рядом с ним сидел Уваров и негромким голосом (как и все говорили) что то, быстро делая жесты, сообщал Барклаю. Маленький, кругленький Дохтуров, приподняв брови и сложив руки на животе, внимательно прислушивался. С другой стороны сидел, облокотивши на руку свою широкую, с смелыми чертами и блестящими глазами голову, граф Остерман Толстой и казался погруженным в свои мысли. Раевский с выражением нетерпения, привычным жестом наперед курчавя свои черные волосы на висках, поглядывал то на Кутузова, то на входную дверь. Твердое, красивое и доброе лицо Коновницына светилось нежной и хитрой улыбкой. Он встретил взгляд Малаши и глазами делал ей знаки, которые заставляли девочку улыбаться.
Все ждали Бенигсена, который доканчивал свой вкусный обед под предлогом нового осмотра позиции. Его ждали от четырех до шести часов, и во все это время не приступали к совещанию и тихими голосами вели посторонние разговоры.
Только когда в избу вошел Бенигсен, Кутузов выдвинулся из своего угла и подвинулся к столу, но настолько, что лицо его не было освещено поданными на стол свечами.
Бенигсен открыл совет вопросом: «Оставить ли без боя священную и древнюю столицу России или защищать ее?» Последовало долгое и общее молчание. Все лица нахмурились, и в тишине слышалось сердитое кряхтенье и покашливанье Кутузова. Все глаза смотрели на него. Малаша тоже смотрела на дедушку. Она ближе всех была к нему и видела, как лицо его сморщилось: он точно собрался плакать. Но это продолжалось недолго.
– Священную древнюю столицу России! – вдруг заговорил он, сердитым голосом повторяя слова Бенигсена и этим указывая на фальшивую ноту этих слов. – Позвольте вам сказать, ваше сиятельство, что вопрос этот не имеет смысла для русского человека. (Он перевалился вперед своим тяжелым телом.) Такой вопрос нельзя ставить, и такой вопрос не имеет смысла. Вопрос, для которого я просил собраться этих господ, это вопрос военный. Вопрос следующий: «Спасенье России в армии. Выгоднее ли рисковать потерею армии и Москвы, приняв сраженье, или отдать Москву без сражения? Вот на какой вопрос я желаю знать ваше мнение». (Он откачнулся назад на спинку кресла.)
Начались прения. Бенигсен не считал еще игру проигранною. Допуская мнение Барклая и других о невозможности принять оборонительное сражение под Филями, он, проникнувшись русским патриотизмом и любовью к Москве, предлагал перевести войска в ночи с правого на левый фланг и ударить на другой день на правое крыло французов. Мнения разделились, были споры в пользу и против этого мнения. Ермолов, Дохтуров и Раевский согласились с мнением Бенигсена. Руководимые ли чувством потребности жертвы пред оставлением столицы или другими личными соображениями, но эти генералы как бы не понимали того, что настоящий совет не мог изменить неизбежного хода дел и что Москва уже теперь оставлена. Остальные генералы понимали это и, оставляя в стороне вопрос о Москве, говорили о том направлении, которое в своем отступлении должно было принять войско. Малаша, которая, не спуская глаз, смотрела на то, что делалось перед ней, иначе понимала значение этого совета. Ей казалось, что дело было только в личной борьбе между «дедушкой» и «длиннополым», как она называла Бенигсена. Она видела, что они злились, когда говорили друг с другом, и в душе своей она держала сторону дедушки. В средине разговора она заметила быстрый лукавый взгляд, брошенный дедушкой на Бенигсена, и вслед за тем, к радости своей, заметила, что дедушка, сказав что то длиннополому, осадил его: Бенигсен вдруг покраснел и сердито прошелся по избе. Слова, так подействовавшие на Бенигсена, были спокойным и тихим голосом выраженное Кутузовым мнение о выгоде и невыгоде предложения Бенигсена: о переводе в ночи войск с правого на левый фланг для атаки правого крыла французов.
– Я, господа, – сказал Кутузов, – не могу одобрить плана графа. Передвижения войск в близком расстоянии от неприятеля всегда бывают опасны, и военная история подтверждает это соображение. Так, например… (Кутузов как будто задумался, приискивая пример и светлым, наивным взглядом глядя на Бенигсена.) Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, как я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестроивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… – Последовало, показавшееся всем очень продолжительным, минутное молчание.
Прения опять возобновились, но часто наступали перерывы, и чувствовалось, что говорить больше не о чем.
Во время одного из таких перерывов Кутузов тяжело вздохнул, как бы сбираясь говорить. Все оглянулись на него.
– Eh bien, messieurs! Je vois que c'est moi qui payerai les pots casses, [Итак, господа, стало быть, мне платить за перебитые горшки,] – сказал он. И, медленно приподнявшись, он подошел к столу. – Господа, я слышал ваши мнения. Некоторые будут несогласны со мной. Но я (он остановился) властью, врученной мне моим государем и отечеством, я – приказываю отступление.
Вслед за этим генералы стали расходиться с той же торжественной и молчаливой осторожностью, с которой расходятся после похорон.
Некоторые из генералов негромким голосом, совсем в другом диапазоне, чем когда они говорили на совете, передали кое что главнокомандующему.
Малаша, которую уже давно ждали ужинать, осторожно спустилась задом с полатей, цепляясь босыми ножонками за уступы печки, и, замешавшись между ног генералов, шмыгнула в дверь.
Отпустив генералов, Кутузов долго сидел, облокотившись на стол, и думал все о том же страшном вопросе: «Когда же, когда же наконец решилось то, что оставлена Москва? Когда было сделано то, что решило вопрос, и кто виноват в этом?»
– Этого, этого я не ждал, – сказал он вошедшему к нему, уже поздно ночью, адъютанту Шнейдеру, – этого я не ждал! Этого я не думал!
– Вам надо отдохнуть, ваша светлость, – сказал Шнейдер.
– Да нет же! Будут же они лошадиное мясо жрать, как турки, – не отвечая, прокричал Кутузов, ударяя пухлым кулаком по столу, – будут и они, только бы…
В противоположность Кутузову, в то же время, в событии еще более важнейшем, чем отступление армии без боя, в оставлении Москвы и сожжении ее, Растопчин, представляющийся нам руководителем этого события, действовал совершенно иначе.
Событие это – оставление Москвы и сожжение ее – было так же неизбежно, как и отступление войск без боя за Москву после Бородинского сражения.
Каждый русский человек, не на основании умозаключений, а на основании того чувства, которое лежит в нас и лежало в наших отцах, мог бы предсказать то, что совершилось.
Начиная от Смоленска, во всех городах и деревнях русской земли, без участия графа Растопчина и его афиш, происходило то же самое, что произошло в Москве. Народ с беспечностью ждал неприятеля, не бунтовал, не волновался, никого не раздирал на куски, а спокойно ждал своей судьбы, чувствуя в себе силы в самую трудную минуту найти то, что должно было сделать. И как только неприятель подходил, богатейшие элементы населения уходили, оставляя свое имущество; беднейшие оставались и зажигали и истребляли то, что осталось.
Сознание того, что это так будет, и всегда так будет, лежало и лежит в душе русского человека. И сознание это и, более того, предчувствие того, что Москва будет взята, лежало в русском московском обществе 12 го года. Те, которые стали выезжать из Москвы еще в июле и начале августа, показали, что они ждали этого. Те, которые выезжали с тем, что они могли захватить, оставляя дома и половину имущества, действовали так вследствие того скрытого (latent) патриотизма, который выражается не фразами, не убийством детей для спасения отечества и т. п. неестественными действиями, а который выражается незаметно, просто, органически и потому производит всегда самые сильные результаты.
«Стыдно бежать от опасности; только трусы бегут из Москвы», – говорили им. Растопчин в своих афишках внушал им, что уезжать из Москвы было позорно. Им совестно было получать наименование трусов, совестно было ехать, но они все таки ехали, зная, что так надо было. Зачем они ехали? Нельзя предположить, чтобы Растопчин напугал их ужасами, которые производил Наполеон в покоренных землях. Уезжали, и первые уехали богатые, образованные люди, знавшие очень хорошо, что Вена и Берлин остались целы и что там, во время занятия их Наполеоном, жители весело проводили время с обворожительными французами, которых так любили тогда русские мужчины и в особенности дамы.
Они ехали потому, что для русских людей не могло быть вопроса: хорошо ли или дурно будет под управлением французов в Москве. Под управлением французов нельзя было быть: это было хуже всего. Они уезжали и до Бородинского сражения, и еще быстрее после Бородинского сражения, невзирая на воззвания к защите, несмотря на заявления главнокомандующего Москвы о намерении его поднять Иверскую и идти драться, и на воздушные шары, которые должны были погубить французов, и несмотря на весь тот вздор, о котором нисал Растопчин в своих афишах. Они знали, что войско должно драться, и что ежели оно не может, то с барышнями и дворовыми людьми нельзя идти на Три Горы воевать с Наполеоном, а что надо уезжать, как ни жалко оставлять на погибель свое имущество. Они уезжали и не думали о величественном значении этой громадной, богатой столицы, оставленной жителями и, очевидно, сожженной (большой покинутый деревянный город необходимо должен был сгореть); они уезжали каждый для себя, а вместе с тем только вследствие того, что они уехали, и совершилось то величественное событие, которое навсегда останется лучшей славой русского народа. Та барыня, которая еще в июне месяце с своими арапами и шутихами поднималась из Москвы в саратовскую деревню, с смутным сознанием того, что она Бонапарту не слуга, и со страхом, чтобы ее не остановили по приказанию графа Растопчина, делала просто и истинно то великое дело, которое спасло Россию. Граф же Растопчин, который то стыдил тех, которые уезжали, то вывозил присутственные места, то выдавал никуда не годное оружие пьяному сброду, то поднимал образа, то запрещал Августину вывозить мощи и иконы, то захватывал все частные подводы, бывшие в Москве, то на ста тридцати шести подводах увозил делаемый Леппихом воздушный шар, то намекал на то, что он сожжет Москву, то рассказывал, как он сжег свой дом и написал прокламацию французам, где торжественно упрекал их, что они разорили его детский приют; то принимал славу сожжения Москвы, то отрекался от нее, то приказывал народу ловить всех шпионов и приводить к нему, то упрекал за это народ, то высылал всех французов из Москвы, то оставлял в городе г жу Обер Шальме, составлявшую центр всего французского московского населения, а без особой вины приказывал схватить и увезти в ссылку старого почтенного почт директора Ключарева; то сбирал народ на Три Горы, чтобы драться с французами, то, чтобы отделаться от этого народа, отдавал ему на убийство человека и сам уезжал в задние ворота; то говорил, что он не переживет несчастия Москвы, то писал в альбомы по французски стихи о своем участии в этом деле, – этот человек не понимал значения совершающегося события, а хотел только что то сделать сам, удивить кого то, что то совершить патриотически геройское и, как мальчик, резвился над величавым и неизбежным событием оставления и сожжения Москвы и старался своей маленькой рукой то поощрять, то задерживать течение громадного, уносившего его вместе с собой, народного потока.
Элен, возвратившись вместе с двором из Вильны в Петербург, находилась в затруднительном положении.
В Петербурге Элен пользовалась особым покровительством вельможи, занимавшего одну из высших должностей в государстве. В Вильне же она сблизилась с молодым иностранным принцем. Когда она возвратилась в Петербург, принц и вельможа были оба в Петербурге, оба заявляли свои права, и для Элен представилась новая еще в ее карьере задача: сохранить свою близость отношений с обоими, не оскорбив ни одного.
То, что показалось бы трудным и даже невозможным для другой женщины, ни разу не заставило задуматься графиню Безухову, недаром, видно, пользовавшуюся репутацией умнейшей женщины. Ежели бы она стала скрывать свои поступки, выпутываться хитростью из неловкого положения, она бы этим самым испортила свое дело, сознав себя виноватою; но Элен, напротив, сразу, как истинно великий человек, который может все то, что хочет, поставила себя в положение правоты, в которую она искренно верила, а всех других в положение виноватости.
В первый раз, как молодое иностранное лицо позволило себе делать ей упреки, она, гордо подняв свою красивую голову и вполуоборот повернувшись к нему, твердо сказала:
– Voila l'egoisme et la cruaute des hommes! Je ne m'attendais pas a autre chose. Za femme se sacrifie pour vous, elle souffre, et voila sa recompense. Quel droit avez vous, Monseigneur, de me demander compte de mes amities, de mes affections? C'est un homme qui a ete plus qu'un pere pour moi. [Вот эгоизм и жестокость мужчин! Я ничего лучшего и не ожидала. Женщина приносит себя в жертву вам; она страдает, и вот ей награда. Ваше высочество, какое имеете вы право требовать от меня отчета в моих привязанностях и дружеских чувствах? Это человек, бывший для меня больше чем отцом.]
Лицо хотело что то сказать. Элен перебила его.
– Eh bien, oui, – сказала она, – peut etre qu'il a pour moi d'autres sentiments que ceux d'un pere, mais ce n'est; pas une raison pour que je lui ferme ma porte. Je ne suis pas un homme pour etre ingrate. Sachez, Monseigneur, pour tout ce qui a rapport a mes sentiments intimes, je ne rends compte qu'a Dieu et a ma conscience, [Ну да, может быть, чувства, которые он питает ко мне, не совсем отеческие; но ведь из за этого не следует же мне отказывать ему от моего дома. Я не мужчина, чтобы платить неблагодарностью. Да будет известно вашему высочеству, что в моих задушевных чувствах я отдаю отчет только богу и моей совести.] – кончила она, дотрогиваясь рукой до высоко поднявшейся красивой груди и взглядывая на небо.
– Mais ecoutez moi, au nom de Dieu. [Но выслушайте меня, ради бога.]
– Epousez moi, et je serai votre esclave. [Женитесь на мне, и я буду вашею рабою.]
– Mais c'est impossible. [Но это невозможно.]
– Vous ne daignez pas descende jusqu'a moi, vous… [Вы не удостаиваете снизойти до брака со мною, вы…] – заплакав, сказала Элен.
Лицо стало утешать ее; Элен же сквозь слезы говорила (как бы забывшись), что ничто не может мешать ей выйти замуж, что есть примеры (тогда еще мало было примеров, но она назвала Наполеона и других высоких особ), что она никогда не была женою своего мужа, что она была принесена в жертву.
– Но законы, религия… – уже сдаваясь, говорило лицо.
– Законы, религия… На что бы они были выдуманы, ежели бы они не могли сделать этого! – сказала Элен.
Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.
