Двинский, Эммануил Яковлевич

Эммануил Яковлевич Двинский (писательский псевдоним — А. Володин; 6 марта 1910, Одесса — 27 апреля 1985, Москва) — известный советский журналист, кинорежиссёр и сценарист; москвовед, автор многочисленных путеводителей по Москве и её архитектурным памятникам.

Биография

Эммануил Яковлевич Двинский родился 6 марта 1910 года в Одессе, в семье ремесленника. Затем семья переехала в Смоленск. Начал трудиться с 16 лет, переменил много профессий, при этом всегда мечтая стать журналистом. Поступил в Ленинградский институт журналистики, но не смог окончить его из-за материальных трудностей.

С 1930 года Э. Я. Двинский поселился в Москве, стал работать в «Крестьянской газете», вступил в Союз журналистов. Много писал он сценариев для научно-популярного кино, вместе с известными режиссёрами и сценаристами участвовал в создании ряда мультипликационных фильмов, работал также в Радиокомитете.

Начиная с 1950-х годов москвоведение занимает главное место в творчестве Э. Я. Двинского. В общей сложности тиражи его книг о Москве достигли миллиона экземпляров. Большая их часть печаталась в издательстве «Московский рабочий».

Его выдержавшая три издания книга-путеводитель «Москва: Спутник туриста» впервые вышла в 1957 году (под псевдонимом А. Володин). Она стала первым за послевоенные годы авторским путеводителем по столице. Разделы вышедшего до него в 1954 году краткого путеводителя по Москве под редакцией Ю. Родионова были составлены из очерков многих авторов.

Был автором ряда статей в словарной части энциклопедии «Москва», вышедшей в издательстве «Советская энциклопедия» в 1980 году.

Э. Я. Двинский умер 27 апреля 1985 года. Похоронен в Москве на Кунцевском кладбище (участок 10, место 4193).

Семья

• Сын: Владимир Эммануилович Двинский (род. 1940) — российский кинорежиссёр, действительный член Российской академии кинематографических искусств «Ника», председатель правления Московского еврейского культурно-просветительного общества (МЕКПО).

Труды

Книги о Москве

• Уголок имени Дурова. — М., 1956, 1959, 1979.
• Москва. Спутник туриста. — М., 1957, 1961, 1964.
• Москва. Цветной фотоальбом. — М., 1963, 1967.
• Я шагаю по Москве. Путеводитель для туриста. М., 1966.
• Москва от А до Я. — М., 1969, 1976.
• Москва. Краткий путеводитель. — М., 1971.
• 3 часа в Москве. (В 6 книжках). — М., 1978.

Посмертное издание

• Двинский Э. Я. Кольца и радиусы Москвы: Путеводитель. — М.: Московский рабочий, 1986. — 480 с., ил. — 50 000 экз.

Фильмография

Режиссёр

• 1935 — «Квартет» (мультфильм) — совместно с П. Сазоновым, А. Ивановым

Сценарист

• 1935 — «Квартет» (мультфильм) — автор сценария совместно с П. Сазоновым, А. Ивановым
• 1936 — «Лиса-строитель» (мультфильм) — автор сценария
• 1937 — «Волшебная флейта» (мультфильм) — автор сценария совместно с Ю. Коноваловым, А. Ивановым
• 1937 — «Любимец публики» (мультфильм) — автор сценария совместно с И. Склютом, А. Ивановым
• 1937 — «Сладкий пирог» (мультфильм) — автор сценария совместно с Ю. Коноваловым
• 1943 — «Краденое солнце» (мультфильм) — автор сценария совместно с И. Ивановым-Вано
• 1947 — «Квартет» (мультфильм) — автор сценария совместно с П. Сазоновым, А. Ивановым

Художник-постановщик

• 1935 — «Квартет» (мультфильм) — совместно с П. Сазоновым, А. Ивановым

См. также

• Мячин, Иван Кириллович — москвовед
• Имена московских улиц
• Памятники архитектуры Москвы
• Улицы Москвы (справочник)

Литература

• Москва. Энциклопедия / Глав. ред. А. Л. Нарочницкий. — М.: Советская энциклопедия, 1980. — 688 с., ил.
• Иванова Л. В. Двинский Эммануил Яковлевич // Историки и краеведы Москвы. Некрополь. Биобиблиографический справочник / Составитель: Л. В. Иванова. — М.: Изд-во объединения Мосгорархив, 1996. — 224 с. — С. 62—63. — ISBN 5-7228-0032-5.

Ссылки

• [moskvohod.ucoz.ru/index/putevoditeli/0-17 Студия Москвоходы — Путеводители по Москве]

Отрывок, характеризующий Двинский, Эммануил Яковлевич

Пока шел разговор с Раевским и диктовался приказ, Вольцоген вернулся от Барклая и доложил, что генерал Барклай де Толли желал бы иметь письменное подтверждение того приказа, который отдавал фельдмаршал.
Кутузов, не глядя на Вольцогена, приказал написать этот приказ, который, весьма основательно, для избежания личной ответственности, желал иметь бывший главнокомандующий.
И по неопределимой, таинственной связи, поддерживающей во всей армии одно и то же настроение, называемое духом армии и составляющее главный нерв войны, слова Кутузова, его приказ к сражению на завтрашний день, передались одновременно во все концы войска.
Далеко не самые слова, не самый приказ передавались в последней цепи этой связи. Даже ничего не было похожего в тех рассказах, которые передавали друг другу на разных концах армии, на то, что сказал Кутузов; но смысл его слов сообщился повсюду, потому что то, что сказал Кутузов, вытекало не из хитрых соображений, а из чувства, которое лежало в душе главнокомандующего, так же как и в душе каждого русского человека.
И узнав то, что назавтра мы атакуем неприятеля, из высших сфер армии услыхав подтверждение того, чему они хотели верить, измученные, колеблющиеся люди утешались и ободрялись.


Полк князя Андрея был в резервах, которые до второго часа стояли позади Семеновского в бездействии, под сильным огнем артиллерии. Во втором часу полк, потерявший уже более двухсот человек, был двинут вперед на стоптанное овсяное поле, на тот промежуток между Семеновским и курганной батареей, на котором в этот день были побиты тысячи людей и на который во втором часу дня был направлен усиленно сосредоточенный огонь из нескольких сот неприятельских орудий.
Не сходя с этого места и не выпустив ни одного заряда, полк потерял здесь еще третью часть своих людей. Спереди и в особенности с правой стороны, в нерасходившемся дыму, бубухали пушки и из таинственной области дыма, застилавшей всю местность впереди, не переставая, с шипящим быстрым свистом, вылетали ядра и медлительно свистевшие гранаты. Иногда, как бы давая отдых, проходило четверть часа, во время которых все ядра и гранаты перелетали, но иногда в продолжение минуты несколько человек вырывало из полка, и беспрестанно оттаскивали убитых и уносили раненых.
С каждым новым ударом все меньше и меньше случайностей жизни оставалось для тех, которые еще не были убиты. Полк стоял в батальонных колоннах на расстоянии трехсот шагов, но, несмотря на то, все люди полка находились под влиянием одного и того же настроения. Все люди полка одинаково были молчаливы и мрачны. Редко слышался между рядами говор, но говор этот замолкал всякий раз, как слышался попавший удар и крик: «Носилки!» Большую часть времени люди полка по приказанию начальства сидели на земле. Кто, сняв кивер, старательно распускал и опять собирал сборки; кто сухой глиной, распорошив ее в ладонях, начищал штык; кто разминал ремень и перетягивал пряжку перевязи; кто старательно расправлял и перегибал по новому подвертки и переобувался. Некоторые строили домики из калмыжек пашни или плели плетеночки из соломы жнивья. Все казались вполне погружены в эти занятия. Когда ранило и убивало людей, когда тянулись носилки, когда наши возвращались назад, когда виднелись сквозь дым большие массы неприятелей, никто не обращал никакого внимания на эти обстоятельства. Когда же вперед проезжала артиллерия, кавалерия, виднелись движения нашей пехоты, одобрительные замечания слышались со всех сторон. Но самое большое внимание заслуживали события совершенно посторонние, не имевшие никакого отношения к сражению. Как будто внимание этих нравственно измученных людей отдыхало на этих обычных, житейских событиях. Батарея артиллерии прошла пред фронтом полка. В одном из артиллерийских ящиков пристяжная заступила постромку. «Эй, пристяжную то!.. Выправь! Упадет… Эх, не видят!.. – по всему полку одинаково кричали из рядов. В другой раз общее внимание обратила небольшая коричневая собачонка с твердо поднятым хвостом, которая, бог знает откуда взявшись, озабоченной рысцой выбежала перед ряды и вдруг от близко ударившего ядра взвизгнула и, поджав хвост, бросилась в сторону. По всему полку раздалось гоготанье и взвизги. Но развлечения такого рода продолжались минуты, а люди уже более восьми часов стояли без еды и без дела под непроходящим ужасом смерти, и бледные и нахмуренные лица все более бледнели и хмурились.