Двойников, Валерий Васильевич

Валерий Двойников
Личная информация
Гражданство	СССР СССР
Клуб	Локомотив, Киев
Дата рождения	4 мая 1950(1950-05-04) (73 года)
Место рождения	Озёрск (Челябинская область), РСФСР, СССР
Спортивная карьера	1968—1980
Тренеры	Мусатов В, Мусатов Н., Волощук Я
Рост	170 см
Вес	77 кг.
Награды и медали Дзюдо (мужчины) Олимпийские игры Серебро Монреаль 1976 до 80 кг Чемпионаты мира Серебро Вена 1975 до 70 кг Чемпионаты Европы Бронза Гётеборг 1971 до 70 кг Серебро Лондон 1974 до 70 кг Серебро Лион 1975 до 70 кг Золото Киев 1976 до 70 кг Чемпионаты СССР Золото Рига 1974 до 70 кг Серебро Москва 1976 до 70 кг Бронза Баку 1977 до 71 кг Бронза Москва 1979 до 71 кг Самбо (мужчины) Чемпионаты СССР Бронза Коммунарск 1970 до 70 кг Бронза Москва 1971 до 70 кг Почётные спортивные звания

Валерий Васильевич Двойников (4 мая 1950, Озёрск, Челябинская область, РСФСР, СССР) — заслуженный мастер спорта СССР по дзюдо, серебряный призёр Олимпийских игр, серебряный призёр чемпионата мира, победитель и призёр чемпионатов Европы, победитель и неоднократный призёр чемпионатов СССР по дзюдо, призёр чемпионатов СССР по самбо.

Биография

Родился в 1950 году в посёлке Старая Теча близ Озёрска Челябинской области. В 1965 году занялся самбо и уже в 1967 году стал кандидатом в мастера спорта, а в 1968 году — мастером спорта.. В 1965 году окончил 8 классов в школе № 40, в 1968 окончил ГПТУ № 16.

В 1968 году в Ереване становится чемпионом СССР среди юношей по самбо, в 1969 и в 1970 годах чемпионом СССР среди юниоров. В 1970 году также выступил на чемпионате СССР по самбо среди взрослых и завоевал бронзовую медаль, повторил тот же результат в 1971 году. В 1970 году завоевал звание чемпиона Европы по дзюдо среди юниоров. С 1971 года окончательно перешёл в дзюдо, и в этом же году стал третьим на чемпионате Европы, как в личном, так и в командном первенстве. В 1972 году выиграл международный турнир в Тбилиси. Валерий Двойников мог поехать на чемпионат Европы, где между ним и Анатолием Новиковым мог быть решён вопрос о том, кто поедет на олимпийские игры 1972 года в Мюнхен, но Двойников был отстранён от участия в чемпионате за нарушение таможенных правил при поездке в Польшу.

В 1973 году переехал в Киев, перейдя к тренеру Я. И. Волощуку и в другое спортивное общество и был дисквалифицирован за переход, но в конце года вновь допущен к соревнованиям.

В 1974 году стал вторым на чемпионате Европы в личном первенстве и чемпионом Европы в команде, а также стал чемпионом мира среди студентов. В 1975 году на чемпионате Европы вновь остался вторым в личном первенстве и чемпионом в команде, стал вторым на Спартакиаде СССР и тяжело травмировался: отрыв сухожилия трицепса. В этом же году перенёс операцию. В 1976 году стал серебряным призёром чемпионата мира (при этом в финал вышли два советских борца, Двойников и Владимир Невзоров и по некоторым сведениям, судьбу золотой медали решили тренеры сборной жребием), выиграл международный турнир в Париже, и наконец стал чемпионом Европы в личном первенстве, заняв второе место в командном.

Выступая на Летних Олимпийских играх 1976 года в Монреале, боролся в категории до 80 килограммов,так как в весовой категории до 70 килограммов тренеры выбрали Владимира Невзорова, при этом в эту категорию он перешёл только за несколько месяцев до Олимпиады и на сборах оказался лучшим. В его категории боролись 32 спортсмена. Борец, победивший во всех схватках группы выходил в финал, где встречался с победившим борцом из другой группы. В «утешительных» схватках встречались те борцы, которые проиграли победителю группы: так, проигравший борец «Б» в первой схватке борцу «А», во второй схватке (при условии, что борец «А» свою вторую схватку выиграл) боролся с проигравшим борцу «А», и если выигрывал, то продолжал участвовать в турнире до тех пор, пока борец «А» не проигрывал. Победители в утешительных схватках получали бронзовые медали.

Выступление Двойникова в этой категории стало сюрпризом для всех участников. В первой схватке Двойников на третьей минуте обратным удержанием со стороны головы (кудзурэ-ками-сихо-гатамэ) выиграл у Рикардо Элмонто (Суринам). Во второй схватке на четвёртой минуте советский борец «мельницей» (ката гурума) чисто бросил Субейла Исильнура (Турция). В третьей схватке на третьей минуте удержанием выиграл у Хосе-Луиса Фрутоса (Испания), и также удержанием выиграл у Славко Обадова на второй минуте. Все удержания были проведены после успешно проведённых «мельниц»

Таким образом, Двойников смог дойти до финала, где встретился с чемпионом Японии Исаму Сонода и проиграл ему в упорнейшей схватке, которая продолжалась все отведённые десять минут. Советский борец дважды пытался провести приёмы, но оба раза ему не удалось совершить бросок, достаточный для оценки. Сонода в свою очередь, сумел выполнить зацеп изнутри (о-ути гари), оцененный в юко При этом надо учесть тот факт, что Валерий Двойников боролся с более тяжёлым Сонода, имея серьёзную травму: в схватках у советского борца разошёлся шов на месте отрыва сухожилия.

После олимпийских игр борец трижды становится призёром чемпионатов СССР и получает два третьих места на международных турнирах, после чего в 1980 году оставляет спортивную карьеру.

Валерия Двойникова в своё время считали самым быстрым дзюдоистом в мире, коронным приёмом борца была «мельница» (ката гурума). Также борец хорошо владел броском через плечо (иппон сеои наге) и был весьма опасен в партере, эффективно используя болевые приёмы.

Из статьи журнала Black Belt за октябрь 1976 года, которым Двойнков признан восьмым в десятке лучших европейских дзюдоистов года:

His pet throw is the rarely used kataguruma (shoulder wheel) but he also uses strong seoinage (shoulder throw). He is very dangerous in matwork relying of his power to score with armlocks

С 1980 по 1994 год на тренерской работе, тренировал сборные Украины (1980—1984), Алжира (1984—1988), снова Украины (1988—1990), Бельгии (1990—1992), Португалии (1993—1994), Бельгии. В числе его воспитанников чемпион мира, призёр чемпионата мира, чемпион Европы и чемпионы Африки.

С 1994 года Валерий Двойников живёт в Льеже, был президентом бельгийской федерации «Унифайт», советником мэра Льежа по делам молодежи и спорта. В 1995 и 1997 годах был чемпионом Льежа по теннису

Окончил Киевский государственный институт физической культуры.

Ссылки

• [www.judoinside.com/judoka/view/5784/valery_dvoinikov/ Статистика выступлений В. В. Двойникова на международной арене в дзюдо]
• [www.sambo.spb.ru/turnir/judo_ussr_rus/judo_ussr_1973.htm Статистика чемпионатов СССР по дзюдо]

Отрывок, характеризующий Двойников, Валерий Васильевич

– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.