Кючюксу
| Достопримечательность | |
Кючюксу
|
Кючюксу или Гюксу — вилла султана Абдул-Меджида на азиатском берегу Босфора в Бейкозе, между Анатолийской крепостью и мостом султана Мехмеда. Это яркий памятник т. н. османского барокко — стиля, который практиковали армянские зодчие Бальяны.
Миниатюрный дворец, построенный в 1857 году и в 1944 году превращённый в музей, заменил собой деревянное жилище визиря Махмуда I. Его оформление причудливо сочетает в себе традиционные турецкие мотивы с европейскими диковинками. За убранство помещений отвечали мастера бозара, строившие Венскую оперу.
В отличие от других дворцов султана, вилла отделена от города не высокой стеной, а ажурной решёткой в европейском стиле. Парк в своё время украшали садовые павильоны, большей частью утраченные.
|
||||||||
Напишите отзыв о статье "Кючюксу"
Отрывок, характеризующий Кючюксу
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
