Дюльбер
| Дворец | |
Дворец Дюльбер
| |
 Дюльбер сегодня | |
| Страна | Россия/Украина[1] |
| Посёлок | Кореиз |
| Строитель | Николай Краснов |
| Дата основания | XIX век |
| Статус | Памятник истории и культуры |
Дворец «Дюльбер» — дворцово-парковый ансамбль в Кореизе, построенный в конце XIX века для великого князя Петра Николаевича Романова. Является одной из достопримечательностей Южного берега Крыма и Большой Ялты.
Содержание
История
Постройка
Дворец строился с 1895 по 1897 год в крымском имении великого князя Петра Николаевича, дяди императора Николая II.
Он был спроектирован в мавританском стиле по эскизам, сделанным самим великим князем во время путешествий в страны Ближнего Востока и Магриба. Архитектором и руководителем строительства был ялтинский городской архитектор Николай Краснов, впоследствии также автор Ливадийского и Юсуповского дворцов. Сам великий князь Александр Михайлович сравнивал дворец Дюльбер с замком «Синей Бороды». Над входом во дворец располагалось изречение из Корана с пожеланием благополучия его владельцу. Постройка была украшена серебристыми куполами и зубчатыми стенами.
События 1917—1918 годов
После Февральской революции Временное правительство разрешило некоторым из династии Романовых уехать в Крым в свои имения. После установления в Крыму советской власти всем им начала угрожать непосредственная опасность физической расправы. За жизнь Романовых в Крыму отвечал комиссар Севастопольского совета, матрос Ф. Л. Задорожный, который должен был отчитываться и выполнять распоряжения только центральных советских властей. К концу зимы 1917—1918 годов в связи с началом немецкого наступления на Украину местный Ялтинский совет в котором были сильны позиции анархистов, порывавшихся расправиться с Романовыми ещё с декабря 1917 года, принял решение уничтожить всех представителей императорской семьи[2].
Не получив никаких распоряжения из столицы Советской России, Ф. Л. Задорожный, не желая подчиниться воле Ялтинского совета, решил воспользоваться архитектурными особенностями дворца, превратив его в настоящую крепость — сюда, под защиту толстых стен и пулемётов, установленных на его стенах, под защиту отряда матросов Черноморского флота, подчиняющихся Ф. Л. Задорожному, были переведены из различных имений все находящиеся в Крыму члены семьи Романовых — великие князья Александр Михайлович, Николай Николаевич и Пётр Николаевич с семьями, а также вдовствующая императрица Мария Фёдоровна. Зубчатые стены дворца оказались очень удобными для устройства пулемётных гнёзд. Сам Великий князь Александр Михайлович стал правой рукой Ф. Л. Задорожного по разработке мероприятий по обороне дворца. Он, как профессиональный военный, помог оборудовать места для пулемётов и рассчитал секторы огня, помог охране наладить работу прожекторов. Многочисленные налеты вооруженных отрядов анархистски настроенных приверженцев Ялтинского совета так ни разу и не закончились штурмом[2].
Так они были спасены и дождались ликвидации советской власти в результате германского вступления в Крым. В апреле 1919 года они эмигрировали из России на борту британского крейсера «Мальборо»[3].
Советский период
В 1922 году в имении Дюльбер, переименованном в «Красное знамя», была открыта одна из первых советских здравниц, в которой было 35 мест. В 1938 году был построен второй корпус, имевший аналогичный мавританский внешний вид. Во время Великой Отечественной войны дворцовый комплекс сильно пострадал, а в послевоенные годы был восстановлен немецкими и румынскими военнопленными. Впоследствии, в нём отдыхали высокопоставленные функционеры КПСС и коммунистических партий других стран.
В настоящее время является санаторием.
Описание
Естественные границы дворцово-паркового комплекса образуют Чёрное море на юге, р. Загмата[4] на востоке, горная речка Хастабаш на западе и автомобильная трасса на севере.
В переводе с крымскотатарского слово «дюльбер» (крымско-тат. dülber) означает «красивый», «прелестный»[5]. Дворец, построенный в романтическом мавританском стиле, представляет собой белоснежное здание с серебристыми куполами, арочными окнами и зубчатыми стенами. Его украшают синий орнамент и цветная мозаика. Благодаря своей белизне дворец отчётливо выделяется на фоне Крымских гор. Над главным входом во дворец арабской вязью выведена надпись: «Да благословит Аллах вошедшего сюда».
Вокруг дворца на нескольких террасах разбит парк, который простирается от главных въездных ворот до самого моря. Его украшают скульптуры, беседки, фонтаны и бассейны с водяными лилиями. Гордостью парка является аллея веерных пальм вокруг круглого бассейна. В парке имеется миниатюрный ботанический сад площадью 6 га, в котором растут каменные дубы, платаны, мамонтово дерево, фисташки, кедры, сосны, кипарисы, секвойи, сосны, оливы, и розы.
Фотогалерея
|
|
|
| Фасад дворца, современный вид. |
Вид на дворец издали. Начало 20 столетия. | Общий вид дворца Дюльбер, 1902 год. |
|
|
|
|
|
| Информационная доска | Грот для отдыха, на стене — мраморная доска с именами первых владельцев | Главный вход дворца | Главный вход нового здания | Кириллическая надпись вязью на новом здании |
Напишите отзыв о статье "Дюльбер"
Литература
- В. Сергеев. «Дюльбер — значит Прекрасный». Журнал «Новый Крым. Курорты и туризм»
- Мосолов А. А. «При дворе последнего царя». Воспоминания начальника дворцовой канцелярии. 1900—1916. М., 2006.
- Александр Михайлович Романов. «Воспоминания Великого князя». Москва, 2001.
- Н.Калинин, А. Кадиевич, М.Земляниченко. «Архитектор Высочайшего Двора Н. П. Краснов» 2003
Примечания
- ↑ Данный объект расположен на территории полуострова Крым, бо́льшая часть которого является объектом территориальных разногласий между Россией, контролирующей спорную территорию, и Украиной. Согласно административно-территориальному делению России, на полуострове располагаются субъекты РФ Республика Крым и город федерального значения Севастополь. Согласно административно-территориальному делению Украины, на территории Крыма располагаются входящие в состав Украины Автономная Республика Крым и город с особым статусом Севастополь.
- ↑ 1 2 Манцуров Ю. А. [www.nkj.ru/archive/articles/11270/ Оборона дворца Дюльбер] // Наука и жизнь : журнал. — 1998. — № 9.
- ↑ Вертепова Л. Ю. [www.dagmaria.dk/Exhibit_story.html История одного экспоната: бюст Ф. Задорожного работы Г. Дерюжинского на художественной выставке в Ялте в 1918 году]. Сайт «Дагмария. Культурно-Историческое Общество Имени Её Императорского Величества Государыни Марии Фёдоровны». Проверено 2 февраля 2013. [www.webcitation.org/6EFAyEfZQ Архивировано из первоисточника 7 февраля 2013].
- ↑ [wikimapia.org/33427346/ru/%D0%A3%D1%81%D1%82%D1%8C%D0%B5-%D1%80%D0%B5%D0%BA%D0%B8-%D0%97%D0%B0%D0%B3%D0%BC%D0%B0%D1%82%D0%B0 Устье реки Загмата]
- ↑ [medeniye.org/ru/lugat Крымскотатарско-русский словарь]
Ссылки
- [dulber.com.ua Санаторный комплекс Дюльбер Официальный сайт]
- [www.qrim.ru/about/sights/Dulber Замок Дюльбер на сайте Qrim.ru]
- [allcastle.info/europe/ukraine/014 Информация о дворце на сайте Allcastle.info]
- [www.mishor-yalta.com.ua/homepage/articles/dulber_beach Санаторный комплекс Дюльбер. Фото. Панорамы.]
| ||||||||||||||||
| ||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Дюльбер
С пленными на этом привале конвойные обращались еще хуже, чем при выступлении. На этом привале в первый раз мясная пища пленных была выдана кониною.От офицеров до последнего солдата было заметно в каждом как будто личное озлобление против каждого из пленных, так неожиданно заменившее прежде дружелюбные отношения.
Озлобление это еще более усилилось, когда при пересчитывании пленных оказалось, что во время суеты, выходя из Москвы, один русский солдат, притворявшийся больным от живота, – бежал. Пьер видел, как француз избил русского солдата за то, что тот отошел далеко от дороги, и слышал, как капитан, его приятель, выговаривал унтер офицеру за побег русского солдата и угрожал ему судом. На отговорку унтер офицера о том, что солдат был болен и не мог идти, офицер сказал, что велено пристреливать тех, кто будет отставать. Пьер чувствовал, что та роковая сила, которая смяла его во время казни и которая была незаметна во время плена, теперь опять овладела его существованием. Ему было страшно; но он чувствовал, как по мере усилий, которые делала роковая сила, чтобы раздавить его, в душе его вырастала и крепла независимая от нее сила жизни.
Пьер поужинал похлебкою из ржаной муки с лошадиным мясом и поговорил с товарищами.
Ни Пьер и никто из товарищей его не говорили ни о том, что они видели в Москве, ни о грубости обращения французов, ни о том распоряжении пристреливать, которое было объявлено им: все были, как бы в отпор ухудшающемуся положению, особенно оживлены и веселы. Говорили о личных воспоминаниях, о смешных сценах, виденных во время похода, и заминали разговоры о настоящем положении.
Солнце давно село. Яркие звезды зажглись кое где по небу; красное, подобное пожару, зарево встающего полного месяца разлилось по краю неба, и огромный красный шар удивительно колебался в сероватой мгле. Становилось светло. Вечер уже кончился, но ночь еще не начиналась. Пьер встал от своих новых товарищей и пошел между костров на другую сторону дороги, где, ему сказали, стояли пленные солдаты. Ему хотелось поговорить с ними. На дороге французский часовой остановил его и велел воротиться.
Пьер вернулся, но не к костру, к товарищам, а к отпряженной повозке, у которой никого не было. Он, поджав ноги и опустив голову, сел на холодную землю у колеса повозки и долго неподвижно сидел, думая. Прошло более часа. Никто не тревожил Пьера. Вдруг он захохотал своим толстым, добродушным смехом так громко, что с разных сторон с удивлением оглянулись люди на этот странный, очевидно, одинокий смех.
– Ха, ха, ха! – смеялся Пьер. И он проговорил вслух сам с собою: – Не пустил меня солдат. Поймали меня, заперли меня. В плену держат меня. Кого меня? Меня! Меня – мою бессмертную душу! Ха, ха, ха!.. Ха, ха, ха!.. – смеялся он с выступившими на глаза слезами.
Какой то человек встал и подошел посмотреть, о чем один смеется этот странный большой человек. Пьер перестал смеяться, встал, отошел подальше от любопытного и оглянулся вокруг себя.
Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам.
В первых числах октября к Кутузову приезжал еще парламентер с письмом от Наполеона и предложением мира, обманчиво означенным из Москвы, тогда как Наполеон уже был недалеко впереди Кутузова, на старой Калужской дороге. Кутузов отвечал на это письмо так же, как на первое, присланное с Лористоном: он сказал, что о мире речи быть не может.
Вскоре после этого из партизанского отряда Дорохова, ходившего налево от Тарутина, получено донесение о том, что в Фоминском показались войска, что войска эти состоят из дивизии Брусье и что дивизия эта, отделенная от других войск, легко может быть истреблена. Солдаты и офицеры опять требовали деятельности. Штабные генералы, возбужденные воспоминанием о легкости победы под Тарутиным, настаивали у Кутузова об исполнении предложения Дорохова. Кутузов не считал нужным никакого наступления. Вышло среднее, то, что должно было совершиться; послан был в Фоминское небольшой отряд, который должен был атаковать Брусье.
По странной случайности это назначение – самое трудное и самое важное, как оказалось впоследствии, – получил Дохтуров; тот самый скромный, маленький Дохтуров, которого никто не описывал нам составляющим планы сражений, летающим перед полками, кидающим кресты на батареи, и т. п., которого считали и называли нерешительным и непроницательным, но тот самый Дохтуров, которого во время всех войн русских с французами, с Аустерлица и до тринадцатого года, мы находим начальствующим везде, где только положение трудно. В Аустерлице он остается последним у плотины Аугеста, собирая полки, спасая, что можно, когда все бежит и гибнет и ни одного генерала нет в ариергарде. Он, больной в лихорадке, идет в Смоленск с двадцатью тысячами защищать город против всей наполеоновской армии. В Смоленске, едва задремал он на Молоховских воротах, в пароксизме лихорадки, его будит канонада по Смоленску, и Смоленск держится целый день. В Бородинский день, когда убит Багратион и войска нашего левого фланга перебиты в пропорции 9 к 1 и вся сила французской артиллерии направлена туда, – посылается никто другой, а именно нерешительный и непроницательный Дохтуров, и Кутузов торопится поправить свою ошибку, когда он послал было туда другого. И маленький, тихенький Дохтуров едет туда, и Бородино – лучшая слава русского войска. И много героев описано нам в стихах и прозе, но о Дохтурове почти ни слова.
Опять Дохтурова посылают туда в Фоминское и оттуда в Малый Ярославец, в то место, где было последнее сражение с французами, и в то место, с которого, очевидно, уже начинается погибель французов, и опять много гениев и героев описывают нам в этот период кампании, но о Дохтурове ни слова, или очень мало, или сомнительно. Это то умолчание о Дохтурове очевиднее всего доказывает его достоинства.
Естественно, что для человека, не понимающего хода машины, при виде ее действия кажется, что важнейшая часть этой машины есть та щепка, которая случайно попала в нее и, мешая ее ходу, треплется в ней. Человек, не знающий устройства машины, не может понять того, что не эта портящая и мешающая делу щепка, а та маленькая передаточная шестерня, которая неслышно вертится, есть одна из существеннейших частей машины.
10 го октября, в тот самый день, как Дохтуров прошел половину дороги до Фоминского и остановился в деревне Аристове, приготавливаясь в точности исполнить отданное приказание, все французское войско, в своем судорожном движении дойдя до позиции Мюрата, как казалось, для того, чтобы дать сражение, вдруг без причины повернуло влево на новую Калужскую дорогу и стало входить в Фоминское, в котором прежде стоял один Брусье. У Дохтурова под командою в это время были, кроме Дорохова, два небольших отряда Фигнера и Сеславина.
Вечером 11 го октября Сеславин приехал в Аристово к начальству с пойманным пленным французским гвардейцем. Пленный говорил, что войска, вошедшие нынче в Фоминское, составляли авангард всей большой армии, что Наполеон был тут же, что армия вся уже пятый день вышла из Москвы. В тот же вечер дворовый человек, пришедший из Боровска, рассказал, как он видел вступление огромного войска в город. Казаки из отряда Дорохова доносили, что они видели французскую гвардию, шедшую по дороге к Боровску. Из всех этих известий стало очевидно, что там, где думали найти одну дивизию, теперь была вся армия французов, шедшая из Москвы по неожиданному направлению – по старой Калужской дороге. Дохтуров ничего не хотел предпринимать, так как ему не ясно было теперь, в чем состоит его обязанность. Ему велено было атаковать Фоминское. Но в Фоминском прежде был один Брусье, теперь была вся французская армия. Ермолов хотел поступить по своему усмотрению, но Дохтуров настаивал на том, что ему нужно иметь приказание от светлейшего. Решено было послать донесение в штаб.
