Дворец Карла V

Дворец Карла V (исп. El palacio de Carlos V) — ренессансный дворец короля Карлоса I в испанском городе Гранада, на территории мавританской крепости Альгамбра. В 1527 году король дал поручение построить дворец, но его строительство так и не было закончено, и король в нём никогда не жил. С 1958 года в здании располагается Му­зей изо­бра­зительных ис­кусств.

Испанский король Карлос, и в то же время император Священой Римской империи Карл V, взял в жёны в 1526 году Изабеллу Португальскую, которая приходилась ему двоюродной сестрой. Карл V в Испании почти не жил, за что получил прозвище — «отсутствующий король». Но свадьба прошла в городе Севилья. После бракосочетания молодожёны перебрались в тихую Гранаду и несколько месяцев прожили в апартаментах бывших мавританских халифов в Альгамбре. Небольшие помещения чуждой для короля мавританской архитектуры привлекали своей экзотикой и необычностью. Но жить в них король не хотел, потому что статус короля Испании и императора вынуждал иметь роскошную и большую по размерам резиденцию.

Так возник замысел создать новый и роскошный дворец именно в Альгамбре. На восточном участке крепостного двора был пустырь, который и отвели под будущий дворец.

Ещё в 1520 году из Рима в Испанию вернулся Педро Мачука, уроженец Толедо, изучавший в Италии архитектуру и живопись. Его пригласили на работу в Королевскую капеллу в Гранаде как художника. Чиновники узнали об архитектурном таланте Мачука и поручили проект нового дворца для короля именно ему, ученику авторитетных архитекторов Папы римского — Браманте, Рафаэля Санти, Микеланджело Буонарротти.

Талантливый ученик римских архитекторов, Мачука использовал все эти находки в своём проекте. Дворец был огромных размеров, первый этаж имел огромный руст с отверстиями для окон. Верхние этажи украсили пилястры и окна с роскошным обрамлением, не уступали красотой и сложностью деталей окнам римских дворцов. Центр фасада подчеркивал огромный портал, где архитектор сгустил декор из удвоенных полуколонн, постаментов, окон и скульптурных рельефов. Огромный четырёхугольник падацу имел один, но большой круглый двор, украшенный колоннадой в два яруса. Дворец имел схожие элементы с дворцами Рима, но по-своему использованы, с отступлениями от образцов Рафаэля или Браманте, с творческими переделками и дополнениями в сторону мрачного величия и роскоши. Этот проект и приняли для реализации.

Подобная архитектура уже тогда воспринималась как исключительная. Она не имела ничего общего с привычной испанской, с местным стилем платереско.

Парадный фасад дворца тянется на 63 метра. Но за счет огромного масштаба казался ещё длиннее, сохраняя подавляющий для зрителя характер. Ничего общего не имела эта гигантская архитектура и с мавританской, вплотную к которой её выстроили. Бросалось в глаза и использование ценных строительных материалов (белый и серый мрамор), которые тоже не имели ничего общего с резным деревом, резной штукатуркой и цветными изразцами мавританской Альгамбры. Смелым по замыслу, но неудачным был и закруглённый внутренний двор дворца с длинными, монотонными колоннадами.

Строительство требовало значительных средств, которые король отдавал неохотно, потому что деньги были нужны на войне. К тому же, он быстро охладел к далекому дворцу, в Испании он ему не был очень нужным. В 1550 году умер архитектор Мачука, в 1558 году — король Карл. Строительство продолжил сын архитектора — Луис Мачука. Но строительство прекратили, а часть здания веками стояла без крыши.

Строительство продолжили в 17 веке, но опять прекратили. Полностью дворец достроили только в 20 веке, когда тот наконец получил единственную крышу. Часть помещений прежнего дворца с 1939 года использовали как музей.

В городе Гранада в 1839 году основали музей с картинной галереей. В 1941 году было принято решение перевезти его во дворец Карла. В 2008 году помещения дворца приспособили под требования музея, название которого — Музей изящных искусств Гранады. Среди сокровищ картинной галереи — картины Алонсо Кано и натюрморт, автор которого — знаменитый художник Котан.

Литература

• Каптерева Т. П. «Искусство Испании», М, 1989
• Díez Jorge, María Elena. La Alhambra y el Generalife, guía histórico-artística. Universidad de Granada y Conejería de Innovación. ISBN 84-338-3951-9.

Отрывок, характеризующий Дворец Карла V

– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.