Дворец Тышкевичей (Лентварис)
| Дворец | |
| |
| Страна | Литва |
| Лентварис | Klevų alėja |
| Архитектурный стиль | неоготика |
| Архитектор | Густав Шахт |
| Строительство | 1850—1899 годы |
| Статус | Памятник культуры |
Дворец Тышкевичей — памятник культуры, здание в неоготическом стиле в городе Лентварис на улице Klevų alėja. Построен в конце XIX века для семейства Тышкевичей.
Содержание
История
Первоначальное здание было построено после приобретения лентвариских владений Юзефом Тышкевичем в 1850 году по проекту Густава Шахта. Кроме самого здания, Юзефом Тышкевичем с использованием вод близлежащих тракайских озёр было устроено искусственное лентвариское озеро, окружившее резиденцию с трёх сторон.
В конце XIX века по заказу сына Юзефа, Владислава, дворец был перестроен в соответствии с модным тогда стилем английской неоготики бельгийским архитектором де Вагном (в соавторстве с Тадеушем Ростворовским).
В здании размещалась богатая коллекция произведений искусства. В 1915 году из-за приближения к Виленщине линии фронта, она была вывезена в глубь России, после чего её следы затерялись. Часть сохранившихся ценных предметов находятся в коллекции тракайского замка.
Осенью 1919 года во дворце по приглашению графа Тышкевича гостил папский нунций Акилле Ратти, в будущем папа римский Пий XI.
После присоединения района к Литве, а затем к СССР, в здании разместилась мебельная фабрика AB kilimai, которая находилась в нём вплоть до покупки резиденции директором компании Ranga Group Лаймутисом Пинкевичусом в 2007 году. После того, как предприниматель объявил себя банкротом, дворец был заложен и с 2012 года — арестован[1].
Парк
Дворец окружён парком площадью 12,7 гектар, спроектированным придворным ландшафтным архитектором Тышкевичей Эдуардом Андре. Перед Первой мировой войной в парке росли 60 видов деревьев и кустарников. Также был создан соединяющийся системой проливов пруд, на котором установлен искусственный каскад, каменные мостики и искусственные гроты.
Напишите отзыв о статье "Дворец Тышкевичей (Лентварис)"
Примечания
- ↑ [www.15min.lt/gallery/show/nykstantis-laimucio-pinkeviciaus-dvaras-lentvaryje-33611?p=3#17 "Nykstantis Laimučio Pinkevičiaus dvaras Lentvaryje" ("Разрушающаяся усадьба Лаймутиса Пинкявичуса в Лянтварисе").] (лит.). Литовская ежедневная газета "15min.lt" (08.11.2012.). Проверено 4 октября 2014.
Источники
- [web.archive.org/web/20030818213707/nasz-czas1.tripod.com/002/dziuge.html Irena Diugielewicz. Z przeszłości Landwarowa] (польск.)
- [www.archyvai.lt/exhibitions/dvarai/lentvaris.htm Lentvario dvaras] (лит.)
- [www.turizmas.info/aplankyk/lietuva/lentvario/grafu-tiskeviciu-lentvario-rumai/152/312mnxs Grafų Tiškevičių Lentvario rūmai] (лит.)
- [www.polskiekresy.info/index.php?option=com_content&view=article&id=899:zdewastowany-palac-tyszkiewiczow&catid=127:litwa&Itemid=511 Zdewastowany pałac Tyszkiewiczów w Landwarowie] (польск.)
- Mieczysław Jackiewicz Litwa — podróż sentymentalna, wyd. Ex Libris Galeria Polskiej Książki, Warszawa 2006, ISBN 83-89913-79-8 (польск.)
Отрывок, характеризующий Дворец Тышкевичей (Лентварис)
Но Долохов не отошел; он развязал платок, дернул его и показал запекшуюся в волосах кровь.– Рана штыком, я остался во фронте. Попомните, ваше превосходительство.
Про батарею Тушина было забыто, и только в самом конце дела, продолжая слышать канонаду в центре, князь Багратион послал туда дежурного штаб офицера и потом князя Андрея, чтобы велеть батарее отступать как можно скорее. Прикрытие, стоявшее подле пушек Тушина, ушло, по чьему то приказанию, в середине дела; но батарея продолжала стрелять и не была взята французами только потому, что неприятель не мог предполагать дерзости стрельбы четырех никем не защищенных пушек. Напротив, по энергичному действию этой батареи он предполагал, что здесь, в центре, сосредоточены главные силы русских, и два раза пытался атаковать этот пункт и оба раза был прогоняем картечными выстрелами одиноко стоявших на этом возвышении четырех пушек.
Скоро после отъезда князя Багратиона Тушину удалось зажечь Шенграбен.
– Вишь, засумятились! Горит! Вишь, дым то! Ловко! Важно! Дым то, дым то! – заговорила прислуга, оживляясь.
Все орудия без приказания били в направлении пожара. Как будто подгоняя, подкрикивали солдаты к каждому выстрелу: «Ловко! Вот так так! Ишь, ты… Важно!» Пожар, разносимый ветром, быстро распространялся. Французские колонны, выступившие за деревню, ушли назад, но, как бы в наказание за эту неудачу, неприятель выставил правее деревни десять орудий и стал бить из них по Тушину.
Из за детской радости, возбужденной пожаром, и азарта удачной стрельбы по французам, наши артиллеристы заметили эту батарею только тогда, когда два ядра и вслед за ними еще четыре ударили между орудиями и одно повалило двух лошадей, а другое оторвало ногу ящичному вожатому. Оживление, раз установившееся, однако, не ослабело, а только переменило настроение. Лошади были заменены другими из запасного лафета, раненые убраны, и четыре орудия повернуты против десятипушечной батареи. Офицер, товарищ Тушина, был убит в начале дела, и в продолжение часа из сорока человек прислуги выбыли семнадцать, но артиллеристы всё так же были веселы и оживлены. Два раза они замечали, что внизу, близко от них, показывались французы, и тогда они били по них картечью.
Маленький человек, с слабыми, неловкими движениями, требовал себе беспрестанно у денщика еще трубочку за это , как он говорил, и, рассыпая из нее огонь, выбегал вперед и из под маленькой ручки смотрел на французов.
– Круши, ребята! – приговаривал он и сам подхватывал орудия за колеса и вывинчивал винты.
В дыму, оглушаемый беспрерывными выстрелами, заставлявшими его каждый раз вздрагивать, Тушин, не выпуская своей носогрелки, бегал от одного орудия к другому, то прицеливаясь, то считая заряды, то распоряжаясь переменой и перепряжкой убитых и раненых лошадей, и покрикивал своим слабым тоненьким, нерешительным голоском. Лицо его всё более и более оживлялось. Только когда убивали или ранили людей, он морщился и, отворачиваясь от убитого, сердито кричал на людей, как всегда, мешкавших поднять раненого или тело. Солдаты, большею частью красивые молодцы (как и всегда в батарейной роте, на две головы выше своего офицера и вдвое шире его), все, как дети в затруднительном положении, смотрели на своего командира, и то выражение, которое было на его лице, неизменно отражалось на их лицах.
Вследствие этого страшного гула, шума, потребности внимания и деятельности Тушин не испытывал ни малейшего неприятного чувства страха, и мысль, что его могут убить или больно ранить, не приходила ему в голову. Напротив, ему становилось всё веселее и веселее. Ему казалось, что уже очень давно, едва ли не вчера, была та минута, когда он увидел неприятеля и сделал первый выстрел, и что клочок поля, на котором он стоял, был ему давно знакомым, родственным местом. Несмотря на то, что он всё помнил, всё соображал, всё делал, что мог делать самый лучший офицер в его положении, он находился в состоянии, похожем на лихорадочный бред или на состояние пьяного человека.
