Дворец Шайо

Дворец Шайо (фр. Palais de Chaillot) был построен по проекту Л. Буало, Ж. Карлю и Л. Азема ко Всемирной выставке 1937 года на месте стоявшего здесь ранее дворца Трокадеро (Palais du Trocadéro). Во дворце Шайо разместились несколько музеев: Музей человека, Музей флота, Музей архитектуры.

Архитектура

Дворец Шайо расположен в 16-м округе Парижа напротив Эйфелевой башни (на противоположном берегу Сены) и представляет собой два огромных павильона, расходящихся дугами в обе стороны. Между павильонами находится площадка, с которой открывается наилучший вид на Эйфелеву башню. Кроме того, здесь начинается садово-парковый комплекс Трокадеро с лестницами и самыми большими фонтанами Парижа.

На фронтонах павильонов выгравированы слова поэта Поля Валери:

• На флигеле, в котором расположен Музей человека:

" Il dépend de celui qui passe
Que je sois tombe ou trésor
Que je parle ou me taise
Ceci ne tient qu'à toi
Ami n’entre pas sans désir «

• На флигеле Морского музея:

» Tout homme crée sans le savoir
comme il respire
Mais l’artiste se sent créer
Son acte engage tout son être
sa peine bien aimée le fortifie "

Дворец Трокадеро

Дворец Трокадеро был сооружен по случаю Всемирной выставки 1878 года. Дворец представлял собой обширное здание длиной 706 м с двумя флигелями и двумя башнями, построенное в мавританском стиле с элементами византийской архитектуры. Во дворце разместился концертный зал, в котором был установлен орган, переправленный затем в Лион и сгоревший во время пожара. Фасад здания был украшен 22 «статуями власти», обозначавшими наиболее влиятельные в те времена страны. Дворец Трокадеро часто служил местом для съездов и конференций. Здание простояло до 1937 года, когда на его месте было решено построить новый дворец Шайо.

Дворец Шайо в искусстве

Дворец стал местом действия многих фильмов, таких как «Сико» (2007), «28 недель спустя» (2007), «Час пик 3» (2007), «Французский поцелуй» (1995), «Четыреста ударов» (1959) и другие.

Дворец Трокадеро фигурирует в таких произведениях, как "Мечтатели" Гилберта Адэра, «Страница любви» Эмиля Золя и во втором томе («Под сенью девушек в цвету») романа-эпопеи Марселя Пруста «В поисках утраченного времени». Дворец Трокадеро также упоминается в фантастическом романе Герберта Уэллса «Освобожденный мир» (1913), хотя на предполагаемый момент действия (1959 год) он уже не существовал.

Ссылки

• На Викискладе есть медиафайлы по теме Трокадеро
• [83.206.192.51/dossdoc/viewer/home.aspx?INSTANCE=INCIPIO&ID=STRUCTURE_32FFD266BA1B48D29E3392D953140F64 История дворца]  (фр.)

Отрывок, характеризующий Дворец Шайо

И князь Ипполит начал говорить по русски таким выговором, каким говорят французы, пробывшие с год в России. Все приостановились: так оживленно, настоятельно требовал князь Ипполит внимания к своей истории.
– В Moscou есть одна барыня, une dame. И она очень скупа. Ей нужно было иметь два valets de pied [лакея] за карета. И очень большой ростом. Это было ее вкусу. И она имела une femme de chambre [горничную], еще большой росту. Она сказала…
Тут князь Ипполит задумался, видимо с трудом соображая.
– Она сказала… да, она сказала: «девушка (a la femme de chambre), надень livree [ливрею] и поедем со мной, за карета, faire des visites». [делать визиты.]
Тут князь Ипполит фыркнул и захохотал гораздо прежде своих слушателей, что произвело невыгодное для рассказчика впечатление. Однако многие, и в том числе пожилая дама и Анна Павловна, улыбнулись.
– Она поехала. Незапно сделался сильный ветер. Девушка потеряла шляпа, и длинны волоса расчесались…
Тут он не мог уже более держаться и стал отрывисто смеяться и сквозь этот смех проговорил:
– И весь свет узнал…
Тем анекдот и кончился. Хотя и непонятно было, для чего он его рассказывает и для чего его надо было рассказать непременно по русски, однако Анна Павловна и другие оценили светскую любезность князя Ипполита, так приятно закончившего неприятную и нелюбезную выходку мсье Пьера. Разговор после анекдота рассыпался на мелкие, незначительные толки о будущем и прошедшем бале, спектакле, о том, когда и где кто увидится.


Поблагодарив Анну Павловну за ее charmante soiree, [очаровательный вечер,] гости стали расходиться.
Пьер был неуклюж. Толстый, выше обыкновенного роста, широкий, с огромными красными руками, он, как говорится, не умел войти в салон и еще менее умел из него выйти, то есть перед выходом сказать что нибудь особенно приятное. Кроме того, он был рассеян. Вставая, он вместо своей шляпы захватил трехугольную шляпу с генеральским плюмажем и держал ее, дергая султан, до тех пор, пока генерал не попросил возвратить ее. Но вся его рассеянность и неуменье войти в салон и говорить в нем выкупались выражением добродушия, простоты и скромности. Анна Павловна повернулась к нему и, с христианскою кротостью выражая прощение за его выходку, кивнула ему и сказала:
– Надеюсь увидать вас еще, но надеюсь тоже, что вы перемените свои мнения, мой милый мсье Пьер, – сказала она.
Когда она сказала ему это, он ничего не ответил, только наклонился и показал всем еще раз свою улыбку, которая ничего не говорила, разве только вот что: «Мнения мнениями, а вы видите, какой я добрый и славный малый». И все, и Анна Павловна невольно почувствовали это.
Князь Андрей вышел в переднюю и, подставив плечи лакею, накидывавшему ему плащ, равнодушно прислушивался к болтовне своей жены с князем Ипполитом, вышедшим тоже в переднюю. Князь Ипполит стоял возле хорошенькой беременной княгини и упорно смотрел прямо на нее в лорнет.