Дворец зрелищ и спорта имени Г. С. Титова

Дворец зрелищ и спорта имени Г. С. Титова — центральное спортивное сооружение Барнаула.

Дворец спорта расположен в Железнодорожном районе города на площади Сахарова на пересечении улицы Димитрова и Социалистического проспекта. В 2001 году Дворцу присвоено имя лётчика-космонавта Германа Титова.

Здание было построено в 1966 году на месте изрезанного оврагами пустыря, где сейчас находится площадь Сахарова. Архитекторы проекта: Ю. И. Абрамова, Л. Р. Якушева, Г. Г. Протопопов.

В 1967—2005 годах во Дворце спорта проводились календарные матчи ХК «Мотор» в чемпионате страны по хоккею с шайбой. Кроме того, на барнаульском льду проходили товарищеские встречи с хоккеистами Польши, Румынии, Австрии, Финляндии и Чехословакии. На ледяном поле выступали мастера фигурного катания, чемпионы СССР, мира, Европы и Олимпийских игр: Л. Белоусова, О. Протопопов, И. Роднина, А. Уланов, Н. Линчук, Г. Карпоносов, Н. Бестемьянова, А. Букин, С. Четверухин, И. Бобрин, С. Волков.

С концертными программами выступали известные эстрадные артисты и певцы; коллективы Новосибирского, Ташкентского, Ленинградского театров оперы и балета; цыганский театр Ромэн; Киевский и Грузинский цирки; хор имени Пятницкого; ансамбль под управлением Игоря Моисеева; «Песняры»; «Березка». Состоялись фестивали украинской и белорусской культур; неделя французского кино, зональные художественные выставки и т. д.

Во Дворце Спорта находится площадка с искусственным льдом и зрительный зал на 3800 мест. Сегодня во Дворце спорта регулярно проводятся домашние матчи хоккейной команды «Алтай» и располагается краевая специализированная школа олимпийского резерва по хоккею с шайбой "Алтай" (КГБУ ДО "СДЮШОР по хоккею "Алтай"); международные и региональные соревнования по боксу, панкратиону, вольной борьбе, хоккею с шайбой. Кроме того, площадка используется для проведения крупных музыкальных концертов, выставок и ярмарок.

В 2003 году здесь происходило прощание с погибшим мэром Барнаула Владимиром Бавариным, а в 2005 году — с губернатором Михаилом Евдокимовым.

Отрывок, характеризующий Дворец зрелищ и спорта имени Г. С. Титова

– Да это всё тот же я, это не другие, – сказал князь Андрей, а другие, ближние, le prochain, как вы с княжной Марьей называете, это главный источник заблуждения и зла. Le prochаin [Ближний] это те, твои киевские мужики, которым ты хочешь сделать добро.
И он посмотрел на Пьера насмешливо вызывающим взглядом. Он, видимо, вызывал Пьера.
– Вы шутите, – всё более и более оживляясь говорил Пьер. Какое же может быть заблуждение и зло в том, что я желал (очень мало и дурно исполнил), но желал сделать добро, да и сделал хотя кое что? Какое же может быть зло, что несчастные люди, наши мужики, люди такие же, как и мы, выростающие и умирающие без другого понятия о Боге и правде, как обряд и бессмысленная молитва, будут поучаться в утешительных верованиях будущей жизни, возмездия, награды, утешения? Какое же зло и заблуждение в том, что люди умирают от болезни, без помощи, когда так легко материально помочь им, и я им дам лекаря, и больницу, и приют старику? И разве не ощутительное, не несомненное благо то, что мужик, баба с ребенком не имеют дня и ночи покоя, а я дам им отдых и досуг?… – говорил Пьер, торопясь и шепелявя. – И я это сделал, хоть плохо, хоть немного, но сделал кое что для этого, и вы не только меня не разуверите в том, что то, что я сделал хорошо, но и не разуверите, чтоб вы сами этого не думали. А главное, – продолжал Пьер, – я вот что знаю и знаю верно, что наслаждение делать это добро есть единственное верное счастие жизни.
– Да, ежели так поставить вопрос, то это другое дело, сказал князь Андрей. – Я строю дом, развожу сад, а ты больницы. И то, и другое может служить препровождением времени. А что справедливо, что добро – предоставь судить тому, кто всё знает, а не нам. Ну ты хочешь спорить, – прибавил он, – ну давай. – Они вышли из за стола и сели на крыльцо, заменявшее балкон.
– Ну давай спорить, – сказал князь Андрей. – Ты говоришь школы, – продолжал он, загибая палец, – поучения и так далее, то есть ты хочешь вывести его, – сказал он, указывая на мужика, снявшего шапку и проходившего мимо их, – из его животного состояния и дать ему нравственных потребностей, а мне кажется, что единственно возможное счастье – есть счастье животное, а ты его то хочешь лишить его. Я завидую ему, а ты хочешь его сделать мною, но не дав ему моих средств. Другое ты говоришь: облегчить его работу. А по моему, труд физический для него есть такая же необходимость, такое же условие его существования, как для меня и для тебя труд умственный. Ты не можешь не думать. Я ложусь спать в 3 м часу, мне приходят мысли, и я не могу заснуть, ворочаюсь, не сплю до утра оттого, что я думаю и не могу не думать, как он не может не пахать, не косить; иначе он пойдет в кабак, или сделается болен. Как я не перенесу его страшного физического труда, а умру через неделю, так он не перенесет моей физической праздности, он растолстеет и умрет. Третье, – что бишь еще ты сказал? – Князь Андрей загнул третий палец.
– Ах, да, больницы, лекарства. У него удар, он умирает, а ты пустил ему кровь, вылечил. Он калекой будет ходить 10 ть лет, всем в тягость. Гораздо покойнее и проще ему умереть. Другие родятся, и так их много. Ежели бы ты жалел, что у тебя лишний работник пропал – как я смотрю на него, а то ты из любви же к нему его хочешь лечить. А ему этого не нужно. Да и потом,что за воображенье, что медицина кого нибудь и когда нибудь вылечивала! Убивать так! – сказал он, злобно нахмурившись и отвернувшись от Пьера. Князь Андрей высказывал свои мысли так ясно и отчетливо, что видно было, он не раз думал об этом, и он говорил охотно и быстро, как человек, долго не говоривший. Взгляд его оживлялся тем больше, чем безнадежнее были его суждения.