Царский двор

Княжеский (великокняжеский) двор («княж двор», «государев двор») — монарший двор в древнерусских удельных и великих княжествах. В середине XVI века московский государев двор трансформировался в царский двор — ключевой государственный институт Русского царства. При Петре I ему на смену пришёл императорский двор в Санкт-Петербурге.

Придворные чины

Лица, составлявшие придворный штат древнерусских князей, назывались дворовыми. (Не путать с дворовой челядью). Их число сильно разрослось при московском великом князе во второй половине XV века.

Начиная со времени Ивана III чины дворовых людей были следующие: бояре, окольничие, дворецкие, дворяне думные, стольники, чашники, стряпчие, сытники, ключники, конюшие, кравчие, оружничие, казначеи, спальники, постельничие, ясельничие, ловчие, сокольничие. В древнейший период при дворе находились также дружинники — отроки, детские, гриди.

Грамота царя Бориса от 1601 года дает такое перечисление: «Большого дворца дворовые люди всех чинов: ключники, стряпчие, сытники, подключники; конюшенного приказу приказчики, конюхи, стремянные, стряпчие; ловчего пути охотники и конные псари; сокольничья пути кречетники, сокольники, ястребники, трубники и сурначей» («Акты исторические», II, № 20).

Дворянская служба

Строгих разграничений между придворной и другими сферами государственной деятельности в допетровской России не было. Дворовые люди занимались не только частными делами великого князя и московского царя (подавали питьё, готовили постель и т. д.); они исполняли разного рода административные, судебные и военные должности на государственной службе. Стольник или иной придворный по царской воле мог быть назначен судьёй или направлен на кормление воеводой в отдалённый город.

Отсюда произошло название всего служилого сословия — дворянство. Бояре, окольничие, думные дворяне составляли первый класс, а стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы — второй класс служилых людей. Из отдельных лиц этих двух чинов составлялся собственно двор московского царя, члены которого и были дворовые люди в тесном смысле слова.

Двор царицы

Московские царицы имели свой особый придворный штат, женский и мужской. Первое место в женском штате занимали дворовые, или верховые, боярыни, которыми назначались обыкновенно вдовы, в основном из царицына родства, но также и из женщин меньшего чина.

Между дворовыми боярынями первое место занимали боярыни-мамы (няньки) малолетних царевичей и царевен; второй класс женских царицыных чинов составляли казначеи, арешницы, мастерицы (учительницы малолетних царевен), кормилицы царевичей и царевен, псаломщицы; третий класс — боярышни-девицы и сенные боярышни, четвёртый — постельницы и комнатные бабы, а затем уже следовали золотошвеи, белошвеи, портомои (прачки) и лица неслужебного чина (богомольцы, калмычки, арапки и др.).

Всем придворным штатом царицы управлял постельный (комнатный, кабинетный) приказ государыни царицы, иначе — приказ царицыной мастерской палаты.

Государево хозяйство

Поскольку двор был не только резиденцией, но и хозяйственной усадьбой князя, первоначально дворовые люди не только прислуживали князю, но и распоряжались княжеским хозяйством. Государево хозяйство составляли т. н. пути — в XIV—XV вв. сокольничий, конюший и ловчий, позднее также стольничий (дворцовые рыбные ловли, сады, огороды) и чашничий («ведомство дворцового пчеловодства и государевых питей»).

Таким образом, в начале XVI века царский ловчий «с путём» не только прислуживал великому князю во время охоты, но и руководил всеми бобровниками, псарнями, охотничьими угодиями и приписанными к ним деревнями. Пожалование путём было честью, повышением по службе: крайчий с путём считался честью выше крайчего без пути, дворецкий с путём — выше дворецкого без пути и т. д.

В середине XVI века пути были отменены, а всё хозяйственное обеспечение двора было возложено на приказы. Так, в XVII веке хозяйственным снабжением Кремля ведал приказ Большого дворца.

Источник

• Дворовые люди // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Царский двор

Обручения не было и никому не было объявлено о помолвке Болконского с Наташей; на этом настоял князь Андрей. Он говорил, что так как он причиной отсрочки, то он и должен нести всю тяжесть ее. Он говорил, что он навеки связал себя своим словом, но что он не хочет связывать Наташу и предоставляет ей полную свободу. Ежели она через полгода почувствует, что она не любит его, она будет в своем праве, ежели откажет ему. Само собою разумеется, что ни родители, ни Наташа не хотели слышать об этом; но князь Андрей настаивал на своем. Князь Андрей бывал каждый день у Ростовых, но не как жених обращался с Наташей: он говорил ей вы и целовал только ее руку. Между князем Андреем и Наташей после дня предложения установились совсем другие чем прежде, близкие, простые отношения. Они как будто до сих пор не знали друг друга. И он и она любили вспоминать о том, как они смотрели друг на друга, когда были еще ничем , теперь оба они чувствовали себя совсем другими существами: тогда притворными, теперь простыми и искренними. Сначала в семействе чувствовалась неловкость в обращении с князем Андреем; он казался человеком из чуждого мира, и Наташа долго приучала домашних к князю Андрею и с гордостью уверяла всех, что он только кажется таким особенным, а что он такой же, как и все, и что она его не боится и что никто не должен бояться его. После нескольких дней, в семействе к нему привыкли и не стесняясь вели при нем прежний образ жизни, в котором он принимал участие. Он про хозяйство умел говорить с графом и про наряды с графиней и Наташей, и про альбомы и канву с Соней. Иногда домашние Ростовы между собою и при князе Андрее удивлялись тому, как всё это случилось и как очевидны были предзнаменования этого: и приезд князя Андрея в Отрадное, и их приезд в Петербург, и сходство между Наташей и князем Андреем, которое заметила няня в первый приезд князя Андрея, и столкновение в 1805 м году между Андреем и Николаем, и еще много других предзнаменований того, что случилось, было замечено домашними.
В доме царствовала та поэтическая скука и молчаливость, которая всегда сопутствует присутствию жениха и невесты. Часто сидя вместе, все молчали. Иногда вставали и уходили, и жених с невестой, оставаясь одни, всё также молчали. Редко они говорили о будущей своей жизни. Князю Андрею страшно и совестно было говорить об этом. Наташа разделяла это чувство, как и все его чувства, которые она постоянно угадывала. Один раз Наташа стала расспрашивать про его сына. Князь Андрей покраснел, что с ним часто случалось теперь и что особенно любила Наташа, и сказал, что сын его не будет жить с ними.
– Отчего? – испуганно сказала Наташа.
– Я не могу отнять его у деда и потом…
– Как бы я его любила! – сказала Наташа, тотчас же угадав его мысль; но я знаю, вы хотите, чтобы не было предлогов обвинять вас и меня.
Старый граф иногда подходил к князю Андрею, целовал его, спрашивал у него совета на счет воспитания Пети или службы Николая. Старая графиня вздыхала, глядя на них. Соня боялась всякую минуту быть лишней и старалась находить предлоги оставлять их одних, когда им этого и не нужно было. Когда князь Андрей говорил (он очень хорошо рассказывал), Наташа с гордостью слушала его; когда она говорила, то со страхом и радостью замечала, что он внимательно и испытующе смотрит на нее. Она с недоумением спрашивала себя: «Что он ищет во мне? Чего то он добивается своим взглядом! Что, как нет во мне того, что он ищет этим взглядом?» Иногда она входила в свойственное ей безумно веселое расположение духа, и тогда она особенно любила слушать и смотреть, как князь Андрей смеялся. Он редко смеялся, но зато, когда он смеялся, то отдавался весь своему смеху, и всякий раз после этого смеха она чувствовала себя ближе к нему. Наташа была бы совершенно счастлива, ежели бы мысль о предстоящей и приближающейся разлуке не пугала ее, так как и он бледнел и холодел при одной мысли о том.
Накануне своего отъезда из Петербурга, князь Андрей привез с собой Пьера, со времени бала ни разу не бывшего у Ростовых. Пьер казался растерянным и смущенным. Он разговаривал с матерью. Наташа села с Соней у шахматного столика, приглашая этим к себе князя Андрея. Он подошел к ним.
– Вы ведь давно знаете Безухого? – спросил он. – Вы любите его?
– Да, он славный, но смешной очень.
И она, как всегда говоря о Пьере, стала рассказывать анекдоты о его рассеянности, анекдоты, которые даже выдумывали на него.
– Вы знаете, я поверил ему нашу тайну, – сказал князь Андрей. – Я знаю его с детства. Это золотое сердце. Я вас прошу, Натали, – сказал он вдруг серьезно; – я уеду, Бог знает, что может случиться. Вы можете разлю… Ну, знаю, что я не должен говорить об этом. Одно, – чтобы ни случилось с вами, когда меня не будет…
– Что ж случится?…
– Какое бы горе ни было, – продолжал князь Андрей, – я вас прошу, m lle Sophie, что бы ни случилось, обратитесь к нему одному за советом и помощью. Это самый рассеянный и смешной человек, но самое золотое сердце.
Ни отец и мать, ни Соня, ни сам князь Андрей не могли предвидеть того, как подействует на Наташу расставанье с ее женихом. Красная и взволнованная, с сухими глазами, она ходила этот день по дому, занимаясь самыми ничтожными делами, как будто не понимая того, что ожидает ее. Она не плакала и в ту минуту, как он, прощаясь, последний раз поцеловал ее руку. – Не уезжайте! – только проговорила она ему таким голосом, который заставил его задуматься о том, не нужно ли ему действительно остаться и который он долго помнил после этого. Когда он уехал, она тоже не плакала; но несколько дней она не плача сидела в своей комнате, не интересовалась ничем и только говорила иногда: – Ах, зачем он уехал!