Дворцовая площадь (Москва)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Достопримечательность
Дворцовая площадь (Москва)

Вид со стороны Оружейной палаты

Дворцовая[1] площадь (ранее — Императорская площадь) — площадь в юго-западной части Московского Кремля, располагается на мысе Боровицкого холма, между Оружейной палатой, Апартаментами великих князей (Детская половина Большого Кремлёвского дворца), которые продолжают линию фасада Потешного дворца, и основным зданием Большого Кремлёвского дворца. Закрыта для посещения туристами.



Описание

Первоначально на этом месте располагался Государев двор с многочисленными теремами и другими постройками, продолжавшийся до Соборной площади. Во 2-й пол. XVIII—XIX вв. в рамках реконструкции Кремля российскими императорами они были снесены или перестроены, благодаря чему возникла Дворцовая площадь.

«В XIX веке был создан ансамбль последней, пятой по счёту площади Кремля, получившей название Дворцовой или Императорской. Это произошло после того, как в 1838—1850 годах на месте разобранного древнего великокняжеского дворца Ивана III и возведенного на его основании в ХVIII веке дворца императрицы Елизаветы Петровны, архитектор К. А. Тон возвел корпуса нового императорского дворца. Дворцовый комплекс, получивший в дальнейшем название „Большой Кремлёвский дворец“, помимо новых зданий, включил часть сохранившихся сооружений конца ХV-ХVII веков. После постройки в 1851 году нового здания музея Оружейной палаты и примыкающего к ней с севера здания Апартаментов, соединенного воздушным переходом с дворцовым комплексом, образовался единый ансамбль Большого Кремлёвского дворца» (Официальный сайт Музеев Московского Кремля)[1].

Первоначально площадь была открыта в сторону Москвы-реки и имела вид на Боровицкую улицу. Но с постройкой в 1851 году здания Оружейной палаты и Апартаментов, которые соединили воздушным переходом с главным зданием Кремлёвского дворца, она получила П-образную форму с единственным открытым выходом на юг, в сторону Кремлёвской набережной — к проезжей улице, идущей от Боровицких ворот вдоль Кремлёвского холма. С этой стороны она огорожена ажурной чугунной решеткой (XIX век) в псевдоготическом стиле. Через арку, прорезающую здание Апартаментов, площадь также соединена с внутренними дворами Конюшенного корпуса, (который располагается у западной крепостной стены и бывшего Потешного дворца). Наземный переход с четырьмя арками отделяет с севера Дворцовую площадь от Дворцовой улицы. В нём первоначально размещался зимний сад[2].

На восточную сторону площади выходит торец южного корпуса Кремлёвского дворца (с Андреевским залом и покоями императора) и западный корпус (с покоями императрицы)[2].

Является одним из двух внутренних дворов Кремлёвского дворца (другой — двор в виде замкнутого каре с древним Спасо-Преображенским собором в центре, который частично включает в свою застройку сохранённые разновременные фрагменты старого дворца). «Имеет форму расширяющейся трапеции, раскрытой в южную сторону. Здания, оформляющие площадь, близки между собой по масштабу и стилевым характеристикам. В декоративной отделке их фасадов развита архитектурная тема древних дворцовых сооружений: аркада нового дворца с гульбищем поверх неё повторила алевизовский подклет, резное обрамление проемов интерпретирует декорацию Теремного дворца, рустованный цоколь Оружейной палаты перекликается с рустом Грановитой. (…) Две высокие симметричные арки в западном корпусе связывали оба двора, одна из них сейчас заложена»[2].

Здания

Напишите отзыв о статье "Дворцовая площадь (Москва)"

Примечания

  1. 1 2 [old.kreml.ru/ru/kremlin/squares/ Площади Кремля // Официальный сайт ММК]
  2. 1 2 3 [old.kreml.ru/ru/kremlin/squares/Dvortsovaya/ Дворцовая площадь // Официальный сайт ММК]

Отрывок, характеризующий Дворцовая площадь (Москва)



Когда Михаил Иваныч вернулся с письмом в кабинет, князь в очках, с абажуром на глазах и на свече, сидел у открытого бюро, с бумагами в далеко отставленной руке, и в несколько торжественной позе читал свои бумаги (ремарки, как он называл), которые должны были быть доставлены государю после его смерти.
Когда Михаил Иваныч вошел, у него в глазах стояли слезы воспоминания о том времени, когда он писал то, что читал теперь. Он взял из рук Михаила Иваныча письмо, положил в карман, уложил бумаги и позвал уже давно дожидавшегося Алпатыча.
На листочке бумаги у него было записано то, что нужно было в Смоленске, и он, ходя по комнате мимо дожидавшегося у двери Алпатыча, стал отдавать приказания.
– Первое, бумаги почтовой, слышишь, восемь дестей, вот по образцу; золотообрезной… образчик, чтобы непременно по нем была; лаку, сургучу – по записке Михаила Иваныча.
Он походил по комнате и заглянул в памятную записку.
– Потом губернатору лично письмо отдать о записи.
Потом были нужны задвижки к дверям новой постройки, непременно такого фасона, которые выдумал сам князь. Потом ящик переплетный надо было заказать для укладки завещания.
Отдача приказаний Алпатычу продолжалась более двух часов. Князь все не отпускал его. Он сел, задумался и, закрыв глаза, задремал. Алпатыч пошевелился.
– Ну, ступай, ступай; ежели что нужно, я пришлю.
Алпатыч вышел. Князь подошел опять к бюро, заглянув в него, потрогал рукою свои бумаги, опять запер и сел к столу писать письмо губернатору.
Уже было поздно, когда он встал, запечатав письмо. Ему хотелось спать, но он знал, что не заснет и что самые дурные мысли приходят ему в постели. Он кликнул Тихона и пошел с ним по комнатам, чтобы сказать ему, где стлать постель на нынешнюю ночь. Он ходил, примеривая каждый уголок.
Везде ему казалось нехорошо, но хуже всего был привычный диван в кабинете. Диван этот был страшен ему, вероятно по тяжелым мыслям, которые он передумал, лежа на нем. Нигде не было хорошо, но все таки лучше всех был уголок в диванной за фортепиано: он никогда еще не спал тут.
Тихон принес с официантом постель и стал уставлять.
– Не так, не так! – закричал князь и сам подвинул на четверть подальше от угла, и потом опять поближе.
«Ну, наконец все переделал, теперь отдохну», – подумал князь и предоставил Тихону раздевать себя.
Досадливо морщась от усилий, которые нужно было делать, чтобы снять кафтан и панталоны, князь разделся, тяжело опустился на кровать и как будто задумался, презрительно глядя на свои желтые, иссохшие ноги. Он не задумался, а он медлил перед предстоявшим ему трудом поднять эти ноги и передвинуться на кровати. «Ох, как тяжело! Ох, хоть бы поскорее, поскорее кончились эти труды, и вы бы отпустили меня! – думал он. Он сделал, поджав губы, в двадцатый раз это усилие и лег. Но едва он лег, как вдруг вся постель равномерно заходила под ним вперед и назад, как будто тяжело дыша и толкаясь. Это бывало с ним почти каждую ночь. Он открыл закрывшиеся было глаза.
– Нет спокоя, проклятые! – проворчал он с гневом на кого то. «Да, да, еще что то важное было, очень что то важное я приберег себе на ночь в постели. Задвижки? Нет, про это сказал. Нет, что то такое, что то в гостиной было. Княжна Марья что то врала. Десаль что то – дурак этот – говорил. В кармане что то – не вспомню».
– Тишка! Об чем за обедом говорили?
– Об князе, Михайле…
– Молчи, молчи. – Князь захлопал рукой по столу. – Да! Знаю, письмо князя Андрея. Княжна Марья читала. Десаль что то про Витебск говорил. Теперь прочту.
Он велел достать письмо из кармана и придвинуть к кровати столик с лимонадом и витушкой – восковой свечкой и, надев очки, стал читать. Тут только в тишине ночи, при слабом свете из под зеленого колпака, он, прочтя письмо, в первый раз на мгновение понял его значение.
«Французы в Витебске, через четыре перехода они могут быть у Смоленска; может, они уже там».
– Тишка! – Тихон вскочил. – Нет, не надо, не надо! – прокричал он.
Он спрятал письмо под подсвечник и закрыл глаза. И ему представился Дунай, светлый полдень, камыши, русский лагерь, и он входит, он, молодой генерал, без одной морщины на лице, бодрый, веселый, румяный, в расписной шатер Потемкина, и жгучее чувство зависти к любимцу, столь же сильное, как и тогда, волнует его. И он вспоминает все те слова, которые сказаны были тогда при первом Свидании с Потемкиным. И ему представляется с желтизною в жирном лице невысокая, толстая женщина – матушка императрица, ее улыбки, слова, когда она в первый раз, обласкав, приняла его, и вспоминается ее же лицо на катафалке и то столкновение с Зубовым, которое было тогда при ее гробе за право подходить к ее руке.
«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.